Нелегкий выдался день. Натянутые, как струна, нервы долго не давали Хольгеру заснуть. Наконец он впал в беспокойную дремоту, то просыпаясь и ворочаясь, то погружаясь в причудливый лабиринт сновидений. Такой сон утомлял больше, чем освежал, поэтому он даже обрадовался, когда Хуги наконец потряс его за плечо: ему выпало дежурить перед рассветом.

Взошло солнце. Они торопливо позавтракали, оседлали лошадей и двинулись в путь, когда озеро еще дымилось ночным туманом. Вскоре оно скрылось с глаз. Дорога шла вверх. Становилось холодно, ветер гнал по небу свинцовые тучи. Последнее дерево осталось внизу, и только жесткая серебристая трава как-то скрашивала однообразие серого камня. Вершины крутых утесов заслоняли небо.

Указав на крутой и гладкий северный склон, Алианора сказала, что на плоскогорье им лучше всего взойти по нему. С воздуха она высмотрела удобную для восхождения расселину. Другие, более пологие тропы проходили слишком близко от туземных селений.

Хуги поморщился и плюнул.

– Неудивительно, что даже варвары сторонятся этого склона, – проворчал он. – От него за милю смердит троллем; в нем, думаю, его нор и туннелей – как дыр в сыре.

Алианора нахмурилась. Хольгер попытался пошутить:

– На нашем боевом счету целый зверинец: ведьма, фарисеи, дракон, великан, оборотень и русалка. Что нам какой-то тролль?

– Я предпочел бы с ними всеми разом столкнуться, чем со зверем из этой горы, – мрачно произнес Хуги. – Рядом с великаном он как росомаха с медведем. Не такой, правда, громадный, но яростный и свирепый без меры и страшно изворотливый. А жизни его лишить только удушением можно. Великанов-то немало от человеческих рук полегло, но, говорят, ни один рыцарь из схватки с троллем живым не вышел.

– Как же так? – нахмурился Карау. – Разве они не боятся железа?

– Боятся, конечно, жжет оно их, как тебя бы жгла раскаленная кочерга. Только оттого он еще больше свирепеет и прет на врага. А раны – что? Он их потом залечит. – Хуги помолчал и вдохновенно продолжил: – Тролли, да будет вам известно, в родстве с гхоулами, выедающими мертвецов из гробов, и ежели священные вещи не очень сильны, то им они не страшны. Крест, например, годится, только если он чудотворный. Вот так. Мог бы я вам о них еще рассказать, да сам ничего не знаю, потому как тех, кто тролля видел и живым возвратился, почти что и нет на земле.

Карау вспомнил рыцарский кодекс.

– Тем больше чести убить его! – воскликнул он.

«Дудки, – подумал Хольгер. – Лучше остаться живым».

Около полудня, вынырнув из узкого ущелья, они увидели перед собой людоедов. Встречи никто не ждал. Хольгер с проклятием натянул поводья. Страха не было – драться так драться.

Дикарей было около двух десятков. Они торопливо спускались по склону, но, заметив путешественников, взвыли, резко изменили маршрут и побежали к ним навстречу.

Высокий и уродливый предводитель бежал впереди всех. Его желтые волосы были заплетены в косы, лицо размалевано красными и синими полосами, голову украшали бычьи рога и сноп ярких перьев. На плечах развевался короткий плащ из барсучьих шкур, бедра закрывала мохнатая юбка-килт.

Он кричал и размахивал стальным боевым топором. Остальные были ему под стать. Сборище чучел, вооруженных топорами, копьями и мечами. У одного из них, почти голого, торчал на голове ржавый рыцарский шлем, другой дул в деревянную дуду, третий громыхал толстой железной цепью на шее – и все они мчались на Хольгера.

– Назад! – крикнул Карау. – Бежим!

– Это нас не спасет, – возразил Хольгер. – По таким камням человек передвигается быстрее лошади. Кроме того, у нас нет времени на игру в прятки.

Брошенное копье вонзилось в землю впереди в нескольких метрах от них.

– Алианора! В воздух! – скомандовал Хольгер. – Ты там будешь в безопасности.

Она отрицательно покачала головой и подъехала к нему поближе.

– Оттуда ты сможешь помогать нам, – подсказал Карау.

Этот довод она приняла. Взмахнув белыми крыльями, лебедь взмыл вверх.

Превращение Алианоры ошеломило нападающих. Они остановились как вкопанные. Некоторые упали на колени, другие взвыли, третьи закрыли лица руками.

– Слава Аллаху! – воскликнул Карау. – То есть… слава богу! Их испугала магия.

Белая птица спикировала на людоедов. Вождь вырвал лук из рук ближайшего воина и натянул тетиву. Лебедь едва успел увернуться. Вождь криками и пинками стал приводить своих людей в чувство.

– Ого! – скривился Хуги. – Этот наверняка принадлежит к черному кругу и, видно, магии не боится. Он их сейчас на нас натравит.

– Не похоже, что он очень уверен в себе, – спокойно, словно разговор происходил за обеденным столом, проговорил Карау и снял с плеча короткий, с двойным выгибом лук. – Еще бы один такой магический фокус…

Еще один фокус! Легко сказать. Хольгеру ничего не приходит в голову, кроме карточных фокусов… Хотя…

– Хуги! – бросил он. – Высеки мне огонь.

– Зачем?

– К черту вопросы! Огня!

Пока гном извлекал из мешочка на поясе кресало, Хольгер успел набить трубку. Когда трубка разгорелась как следует, крадущиеся к ним дикари были совсем близко. Уже можно было разглядеть шрам на лбу одного, костяную палочку в носу другого… Топот босых ног и сиплое дыхание… Хольгер глубоко затянулся и – выпустил клуб дыма.

Дикари застыли как статуи. Он курил с таким остервенением, что из глаз полились слезы, а из носа закапало. Ветра, к счастью, здесь не было. Варвары стояли, разинув рты и вытаращив глаза.

Выпустив очередное облако дыма, Хольгер поднял руку и заревел:

– У-у-у-у-у!!!

Врагов будто ветром сдуло. Склон усеяло брошенное в панике оружие, а через миг откуда-то из-за скал донесся удаляющийся вой.

Вождь, однако, остался. Один как перст. Хольгер вытащил меч. Вождь заскулил и тоже исчез. Карау пустил ему вслед стрелу, но промахнулся.

Алианора превратилась в девушку и, подбежав к Хольгеру, обняла его за ногу и запричитала:

– О Хольгер! О Хольгер!

Карау держался от смеха за живот.

– Ты гений! – хохотал он. – Просто гений! Руперт, как я тебя люблю!

Хольгер снисходительно улыбнулся. Откуда им знать, что это плагиат и он просто обратился в очередной раз к классике, но не пересказывать же им «Янки при дворе короля Артура»? Довольно и того, что фокус удался.

– Поспешим, – сказал он. – Предводитель этих команчей вряд ли успокоится.

Они тронулись. Хуги принялся рассуждать:

– Да, отвага из них улетучилась вместе с твоим дымом, рыцарь. Однако слышал я, что они храбрые воины. В чем тут дело? Думаю, твоих малых чар испугались оттого, что навидались в последние времена таких мерзких и великих, что стало им самим тошно…

Хольгер тем временем размышлял, преднамеренна или случайна эта встреча. Скорее всего, это дело рук Морганы. Узнав, что Русель не смогла его задержать, она ввела в игру свежие силы…

Карау прервал размышления Хольгера.

– Мне показалось, что наша прекрасная спутница, обращаясь к тебе, произнесла не знакомое мне имя, – сказал он.

– Разве? – вспыхнула Алианора. – Нет-нет, ты ослышался…

Карау поднял брови, но промолчал. Рыцарский кодекс чести не позволяет публично уличать даму во лжи.

А Алианора заторопилась отвлечь его внимание.

– Как скучно путешествовать среди голых скал, – тоном светской кокетки произнесла она. – Не развлечешь ли ты меня, рыцарь, рассказами о своих подвигах и приключениях? Ты совершил их так много и повествуешь с таким искусством…

– Хм… Разумеется.

Карау клюнул на лесть. Он приосанился, подкрутил ус – и его понесло. Такого вранья Хольгер еще никогда не слышал.

Но Алианора! Она слушала этот невероятный вздор с таким откровенным восторгом, что Хольгер в конце концов не выдержал, пнул ни в чем не повинного Папиллона и поскакал вперед.

К вечеру они достигли разлома в скале, к которому вела их Алианора. Дно расселины устилали обломки скал. Подъем на плоскогорье, который они единодушно перенесли на утро, отнимет не меньше часа. Но, сказала Алианора, когда они поднимутся туда, им останется до цели совсем чуть-чуть и дорога будет прямой и ровной.