— А ты со мной побудешь? — осторожно спросила Света.

— Приедешь — решим.

— А как же твой приятель из прокуратуры? Он сегодня звонил. Сказал тоже, что и ты: скандальная история.

— Обойдется!

Потом Фризе позвонил в Мюнхен. Услышав Знакомое контральто, спросил:

— Лизавета, ты зачем подбросила мне дохлую крысу?

— Милый! Как я рада тебя слышать! С тобой все в порядке?

— Зачем ты подбросила мне дохлую крысу?

— Ну… Это не телефонный разговор.

— Пропади они все пропадом. Пускай слушают.

— Тебе легко так говорить. У тебя нет начальства

— Лизавета…

— Я уже столько лет Лизавета. Даже страшно делается. И до сих пор не замужем.

«Какой же я кретин! — подумал Фризе. — Она подписала то письмо «Эльза Кох»! А всегда утверждала, что Лизавета — ее настоящее имя. Я же и сам в паспорте видел. Тупяга! Она хотела сказать мне, что ее просьбу вовсе не следует выполнять».

— Почему ты назвал себя кретином, Володя? — оказывается, он не только подумал о себе так плохо, но и высказался вслух. — Почему?

— Скажи, Хиндеман, о котором ты мне написала, оказал твоему папе большую услугу?

— Ах, ты об этом… Получил письмо? Надеюсь, ты обратил внимание на подпись и не принял его всерьез?

— Что я, по уши деревянный?!

— По уши? Это какая-то идиома?

— Идиома. Так какую услугу оказал Хиндеман твоему папахену?

— Он доставал ему билет на концерт Лучано Паваротти. Володенька, почему ты обозвал себя кретином?

Фризе усмехнулся: интересно, подслушивает ли кто-нибудь их разговор?

— Потому, что до сих пор не выбрался к тебе погостить.

— В таком случае ты употребил подходящее слово. Валодька, ты просто прелесть! — помолчав пару секунд, Лизавета добавила: — Ближайший самолет Люфтганзы в пятницу.

«Какая нелепость! — невесело подумал Фризе, опустив трубку. — Такая мелочь. А последствия!»

Но грустить ему не хотелось. Все-таки впереди его ожидало много приятных событий. Он вспомнил, из-за какого пустяка один знаменитый военачальник проиграл самое громкое сражение. «Вот! Со всеми бывают промашки!» — подумал Фризе и улыбнулся.

Туго затянутый ремнями в противоперегрузочном кресле космического опытного модуля, подполковник Джейк Вандергер почувствовал легкое покалывание в сердце — он знал, что вскоре его пронзит раскаленное копье боли и невольно напрягся. Таблетки, с помощью которых ему удавалось скрывать свою болезнь от врачей, наверное, перестали действовать.

Прошло всего шесть часов с тех пор, как он принял очередную таблетку. Сидевший рядом капитан Лестер Тил искоса взглянул на него.

— У вас все в порядке, подполковник?

— Все хорошо. — Вандергер заметил, что голос у капитана хриплый, и, чтобы отвлечь внимание, кивнул на десятидюймовый экран, где радостно сияло лицо полковника Джека Садстона. Он осуществлял контроль за миссией с Луны. — Лучше бы этот сукин сын помолчал немного. Он меня раздражает.

Тил усмехнулся:

— Да черт с ним. Он в восторге от такой аудитории: вся Земля смотрит и слушает.

— …Сообщаю, что модуль сейчас находится в исходной позиции и в состоянии полной готовности, — оживленно говорил тем временем Садстон.

— Полная готовность к первому полету с людьми на борту космического корабля нового типа. Магнитоторзионный двигатель открывает перед человечеством новые горизонты… — Он помолчал. — Сейчас давайте-ка свяжемся с Ваном и Лесом, их модуль на солнечной орбите, до старта четыре минуты пятьдесят три секунды.

Вандергер нажал на клавишу.

— Вас слышу, контроль, — проговорил он. — Мы с Лесом готовы к старту. Вид отсюда роскошный. Земля, как полумесяц. А Луна, Джек, отсюда кажется очень маленькой и не ярче, чем добрый старый Сириус. Конец.

— Пока мы ждем, слова Вана мчатся к нам со скоростью света, — вещал Садстон. — Но даже при этой фантастической скорости — достаточной, чтобы обежать Землю десять раз за секунду, — требуется целых двадцать восемь секунд…

«Вас слышу, контроль…», — вернулись слова Вандергера, ретранслируемые телезрителям на Земле.

— Спектакль, — фыркнул он. — Мы же испытываем этот двигатель в крошечную долю его силы. Под нами энергетическая установка, которая может в секунду высвободить столько же энергии, сколько все человечество за предшествующую историю. А что планируется? Крошечный шажок в космос.

— Успокойтесь, подполковник. — У Тила насмешливо вздернулись уголки губ. — Вы же не хотели бы рисковать жизнью людей в непродуманных экспериментах?

— Ты когда-нибудь слышал о Колумбе? — проворчал Вандергер.

Они помолчали.

— …Пятьдесят три секунды, и отсчет продолжается, — эффектно звенел голос Садстона.

Тил с трудом повернул голову — мешали ремни — и вопросительно посмотрел на Вандергера.

— Обо мне не думай, парень, — сказал подполковник. — Мы сейчас совершим наш лягушачий прыжочек, подождем десять минут, пока все запишется на ленты, и вернемся назад, чтобы нас погладили по головке.

— Пятнадцать секунд, отсчет продолжается, — завывал Садстон. — Четырнадцать секунд. Тринадцать…

Тил и Вандергер отработанным движением положили руки на рычаги.

— …Четыре. Три. Два. Один. Прыжок!

Одновременно оба астронавта повернули большие спаренные, окрашенные в белый цвет рычаги. Они услышали нарастающий гул и ощутили сильную перегрузку.

Тил не сразу справился с головокружением, которое охватило его в ту же секунду, когда торзионный двигатель швырнул крошечный корабль в глубокий космос. Он стиснул подлокотники кресла, борясь с тошнотой и острым чувством тревоги.

Все в порядке, сказал он себе. Ничего не случится. Через три часа ты будешь опять на борту базового корабля. Успокойся…

Все о’кей. Он знал, что делать в любой мыслимой и немыслимой ситуации. Нужно следовать предписаниям. Все очень просто. Этот секрет он раскрыл давно, когда понял, что рожден для военной службы; секрет создал ему репутацию храброго человека. Но для него храбрость означала лишь умение следовать предписанному курсу…

Он открыл глаза, быстро осмотрел шкалы приборов, повернулся к Вандергеру. Подполковник выглядел бледным, больным.

— Прыжок на сорок два миллиона миль, плюс-минус полмиллиона, — сказал Тил. За время ноль, ноль, ноль секунд — Ох-х! — выдохнул Вандергер. — Резвая у нас коняга!

Из командного репродуктора послышался хриплый шепот:

— …Сообщаю, что модуль сейчас находится в исходной позиции и в состоянии полной готовности. — Это был знакомый голос Садстона.

— Мы обогнали радиоволны, — заметил Тил.

— Боже мой, Тил, — с чувством сказал Вандергер — Я вот думаю: что эта штука может сделать, а? На что она способна, если дать ей волю?

У Тила заколотилось сердце. Он уже чувствовал, что сейчас будет, и не сводил глаз с Вандергера. И тот смотрел на него с каким-то особым выражением. Возможно, он думал как раз о том, что у Тила репутация бесстрашного человека?

— Ну что, пришпорим конягу? — размеренно проговорил Вандергер.

— Вы говорите о намеренном отклонении от программы миссии? — Голос Тила звучал очень ровно.

— Нам пришлось бы отключиться от запланированной последовательности и дать новую программу, — продолжал Вандергер. — Пройдет четыре минуты, прежде чем Садстон что-то заметит. А уж остановить нас не смогут.