— Верно. У вас цель конкретная. А у меня, если на то пошло, и цели-то никакой нет. Наткнулся случайно на осиное гнездо, расшевелил, судя по всему. — Корнилов нахмурился и сразу стал похож на старого деда. — Вот и цель появилась.

И опять в комнате повисло молчание.

Каждый знал аргументы — логичные и убедительные, — которые собеседник может привести в защиту собственной точки зрения. Только Корнилову невысказанные пока аргументы частного детектива казались более убедительными, чем свои. Он умел встать на точку зрения оппонента.

Долгие изнурительные допросы, дознания, проведенные обоими сыщиками, противостояние изворотливым и умным преступникам научили их просчитывать свои действия на много ходов вперед не только за себя, но и за противника, ставить себя на его место. Понимать, а иногда и принимать его аргументы.

«Чего ради я буду ввязываться в это дело? — рассуждал Фризе. — Из-за того, что питерские менты мышей не ловят? Или их окоротил какой-нибудь всесильный дядя? Неважно. А этот могучий старикан, мой гостеприимец, занимается чистой воды любительством. Главное — ради чего? Ради забытого всеми чувства долга? Из желания вернуть Отчизне утраченные ценности? Да разве они попадут этой самой Отчизне? Как бы не так! Раньше они украшали пригородные дворцы, теперь перекочуют во дворцы чиновников и мафиози».

Он вспомнил интервью зарубежному радио, которое дат пожелавший остаться неизвестным участник аукциона Сотбис, прибывший из России. Нувориш заплатил восемьсот тысяч фунтов за две заурядные вазы Императорского фарфорового завода, переплатив почти в три раза. «Не для себя переплачивал, — поделился банкир секретом. — Эти вазы пойдут за подпись». «За подпись?» — удивился журналист. — «В подарок чиновнику. За подпись на документе. И окупятся за пару месяцев».

«Так для кого стараться? — мрачнея от нарастающего чувства неловкости, рассуждал Владимир. — Отловлю пропавшего Вилю, как его называет Елена Петровна, и баста!»

Фризе понимал, что никакого «баста» не получится. Он уже не сомневался, что никто Кюна не похищал, что узнав о смерти товарища, он в панике бежал из «Астории» и затаился где-то здесь, в Рождествено, неподалеку от клада, который собирается вывезти тайком в Германию.

Если бы Кюн попал в лапы мафиози, пытающихся наложить на них мохнатую лапу, или, попросту, присвоить ценности, бандиты бы не преследовали Елену Петровну и ее бывшего свекра. Они бы уже давно вытрясли из немца все секреты.

— А вы, Владимир Петрович, уверены, что ваш немчик скажет спасибо за то, что вы его найдете? — Корнилов словно подслушал мысли собеседника.

— Я работаю не «за спасибо». Найду и… — Он сделал красноречивый жест, как будто схватил Кюна за шиворот и приподнял над землей.

— А если он будет сопротивляться? — с хитрой улыбкой поинтересовался генерал. — Отправите его на родину в наручниках?

Минуты две они не могли успокоиться, покатывались со смеху.

«И что мне взбрело в башку?! Никакими обидами тут и не пахнет, — думал Фризе, глядя на смеющегося генерала. — Но что я буду делать с этим чертовым Коном, если он меня пошлет куда подальше? Ведь прав маэстро».

— Кстати, Владимир Петрович, а этот Кюн, что он за человек? Молодой, старый?

Фризе вытащил из внутреннего кармана пиджака записную книжку, вынул из нее фотографию.

— Любуйтесь.

— Сюрприз! — воскликнул Корнилов, едва взглянув на карточку. — Да это вор в законе Кавалер!

Заметив, как странно посмотрел на него гость, Игорь Васильевич еще раз кинул взгляд на фотографию и положил ее перед собой на столик:

— Правда, правда! Думаете память меня подводит? Вас же узнал. А сколько лет прошло? Да не глядите на меня с таким скепсисом?

Готов перекреститься! Кавалеров это. Он же Дамский, он же Маточкин Федор Федорович. Когда-то лучший шулер Ленинграда. Вор. На нем несчестное количество краж, разбои, грабежи.

— Вы ошибаетесь, Игорь Васильевич. Я встречался с братом Кюна. От него получил это фото. И действую по его поручению. — Владимир заколебался — говорить ли генералу про Лизавету? Решил сказать: — А ему меня рекомендовала моя приятельница из немецкого бюро Интерпола.

— В частном порядке?

— Да.

— Дожили! Ментам перестали доверять?

Фризе промолчал.

Генерал опять взялся за фотографию — то приближал ее к глазам, то отдалял, держа на вытянутой руке. Щурил глаза. И, наконец, принес из кабинета большую лупу.

— Что бы вы мне ни рассказывали — это Кавалеров! — вынес он вердикт после того, как досконально изучил фотографию. — Смотрите, у него на подбородке звездочка. Так сошлись морщины. Ее пытались заретушировать, но разглядеть можно.

Фризе взял карточку и недоверчиво стал всматриваться в казалось бы хорошо знакомое лицо. И правда — на подбородке у мрачноватого мужчины со впалыми щеками красовался едва заметный жучок. Шесть коротких черточек, шесть лучиков сходились в одной точке. В крохотной ямочке на подбородке.

Где-то в самом дальнем уголке мозга еле слышно прозвонил тревожный колокольчик, но согласиться с тем, что столько сил потрачено на поиски вора в законе, Владимир не хотел:

— Это же не папилярные линии! — проворчал он, подавляя в себе желание скомкать кусочек глянцевой бумаги, разорвать его, бросить в камин.

— Правильно. Но ведь я сначала опознал этого типуса, а уж потом разглядел особую примету, — сказал Корнилов мягко. — И то, что это Кавалер собственной персоной, вовсе не означает, что у него нет брата. Федор Федорович пропал из нашего поля зрения несколько лет назад. Я был еще служивым человеком.

— Что же получается… — Фризе оборвал фразу и задумался, глядя в окно. Солнце, наверное, уже скатилось за горизонт, освещение стало мягким, глубоким, по вечернему завораживающим. А доносившиеся через открытое окно звуки, сделались более звонкими.

«Что же получается? Что получается? — повторил он уже мысленно. — Получается провальное дело! Этот гребаный Кавалер прибыл по своим темным делишкам».

— Нет! — восклицание получилось таким громким, что Корнилов, отрешенно следивший за тем, как огонь расправляется в камине с березовыми поленьями, вздрогнул. — Нет! Он же служит в налоговой полиции!

— В его паспорте профессия же не указана.

— А Интерпол?!

— Владимир Петрович, к вам обратилась с частной просьбой сотрудница Интерпола, а не его руководство. Знаете, как делаются такие дела? Она же могла и в глаза никогда не видеть Кавалера, попросила какая-нибудь подруга — она написала вам, или позвонила. Вы огорчены? Да выйти на след такого аса, как Федя Кавалер дорогого стоит! Вот тут и наручники пригодятся.

«Тебе легко иронизировать, — подумал Владимир почти враждебно. — А меня, выходит, провели? Как олуха Царя Небесного? — Занимаясь саморазоблачением, перебирая все действительные и мнимые оплошности, которые он допустил, Фризе вдруг похолодел от мысли, что изначально сработал на мафию. — А если вся история с поисками Кавалерова-Кюна — спектакль? И нанял меня не его брат — неважно, полицейский он или бандит, — а конкуренты? Из Потта ничего не вытрясли! Убили. Кюн скрылся. И меня пустили по его следу».

Все вставало на свои места — слежка от самой Москвы, джип с киллером у квартиры Елены Петровны, убийство деда-прокурора после того, как Фризе с ним поговорил. Вот только зачем понадобилось им поджигать генеральский дом?

— А знаете, Игорь Васильевич, — решился, наконец, Владимир, — то, что я вляпался во всю эту бяку, полбеды. Беда — наши недомолвки. Он в упор посмотрел на Корнилова и прочел в его глазах понимание:

— Карты на стол?

— Пересчитаем наших козырей?

— Нам бы с вами политикой заниматься, а не расследования проводить, — не удержался Фризе от едкого замечания после того, как отбросив сомнения, они выложили всю известную им информацию по «пещерному» делу. Он взглянул на часы:

— Сколько времени упущено! Чуть ли не половина суток.