— Но… если мы можем касаться их предметов и если они проедут на машине, они проедут сквозь нас или нас стукнут?
— И то и другое. Мы останемся невредимыми, но толчок может подействовать на машину, например, выключится радио или зажжется какой-нибудь указатель на приборной доске. Обычно, когда машина «странно себя ведет», на самом деле это небольшое столкновение с Сияющим.
Нельзя сказать, что Нэшу открылись двери понимания, однако подъемный мост уже опустился, кое-что из недоступного его разуму начало проясняться.
Он подумал о том, что на Фримонт-стрит на Земле ему всегда нравилось. Ему с первого взгляда полюбился новый дом, было приятно вместе с Сеттом войти в калитку деревянной изгороди.
Но все это не могло сравниться с чудесами, которые происходили на Фримонт-стрит в Невидимом Городе. Здесь все нужно было исследовать, открывать, узнавать. А для этого необходим такой провожатый, как Добан, которому безгранично доверяешь.
Может ли кто-нибудь быть счастливее него?
Магазин, который заставил расступиться дома на улице, имел плачевный вид, он был сооружен из гнилых деревянных бревен и, скорее, напоминал ветхую хижину в горах.
По сторонам от большой, потрескавшейся от времени двери располагалось два окна, приоткрытых внутрь помещения, сквозь них можно было увидеть на полках, покрытых бордовым дамастом, любопытные предметы невиданной формы и непонятного предназначения.
Пока они приближались, Нэш рассматривал предметы на полках и заметил ряд книг, стоявших под самым потолком. По виду и цвету они напоминали книгу, которую Добан изготовил из листьев в Ниоткуданикуда. Нэш подумал, что это, должно быть, еще какие-то Книги Времен или же таинственные тома с магическими формулами, позволяющими достичь Безмолвного Присутствия или других чудес, которые проделывал Добан.
Нэш попытался прочесть надпись на вывеске, но безуспешно. Ее составляли неизвестные ему буквы, тогда он спросил у Добана, что она означает. Добан взглянул на вывеску и ответил:
— Это Аллюмио, древний язык наших предков, но на нем до сих пор говорят. Лавка Чудес находится здесь с начала времен, поэтому не удивляйся, если увидишь паутину или какие-то непонятные надписи. Эта вывеска гласит: Твейа Санем Аддиф, то есть «Все, что тебе нужно, находится здесь». Не надо ли тебе здесь чего-нибудь?
Нэш машинально порылся в кармане, хотя знал, что у него нет даже мелочи. Он не имел ни малейшего представления, какие деньги имеют хождение в Ниоткуданикуда.
Добан прочитал его мысли.
— В Лимбии нет денег, — произнес он. — В обмен на то, что тебе нужно, ты должен дать обещание.
— Вот как? И какова цена обещаний? — ошеломленно спросил Нэш.
— Цена огромная, Нэш. Лимбия растет благодаря честности и искренности. Здесь достаточно пообещать принести назад книгу, которую тебе одолжили, или пообещать использовать предмет только в определенных ситуациях. Но горе тебе, если ты не вернешь книгу или обратишь во вред то, что ты взял, даже по ошибке… Сейчас не время рассказывать о возможных последствиях. Просто знай, что этого не должно случиться. Никогда.
— Хорошо, я только удивился… На Земле все по-другому, — грустно сказал Нэш.
— Теперь войдем. Позволь Глазу Сикомора тебя узнать, откройся ему.
Нэш ничего не ответил, полагая, что Глаз Сикомора — это какое-то необычное животное, охраняющее вход. Он поднялся на две маленькие ступеньки из зеленого мрамора, испещренные сверкающими вкраплениями, и остановился как вкопанный в ожидании того, что должно случиться.
— Я забыл. Глаз Сикомора умеет разговаривать, и не только. Можно сказать, он — дверь, наделенная даром предвидения. Она очень древняя, поэтому ужасно скрипит. Прежде чем открыть ее, дай знать о том, что ты перед ней стоишь. Нужно только показать себя, но ни в коем случае не стучать. Ей не выдержать ударов, — предупредил его Добан.
Нэш был из тех, кому не надо повторять дважды. Он внимательно осмотрел искривленное и разбухшее дерево, из которого была сделана дверь, и начал поворачиваться и принимать разные позы, чтобы его узнали, однако все было безрезультатно.
Тут он заметил в одном из сучков в середине двери дырку. Она была такого размера, что туда спокойно помещалась рука. Нэш вспомнил, что читал когда-то в своих книгах о том, что в городе Риме находится каменный рот, который был назван Уста Истины. Когда-то полагали, будто они способны произносить прорицания, но это был обычный канализационный люк, только очень древний и элегантно украшенный.
Он вложил руку в отверстие, решив, что это знак, ему вспомнились детективные фильмы, в которых преступника обнаруживают по отпечаткам пальцев.
— Йо как обург! — воскликнула дверь, разъединив горизонтальные доски, расположенные на уровне коленей Нэша, словно это были губы.
Внезапно Нэш почувствовал, что натолкнулся на что-то, что было одновременно и мягким, и твердым, он тут же отдернул руку.
— Что это? Что я сделал? — взволнованно воскликнул Нэш, глядя то на Добана, то на дверь в надежде, что хоть кто-нибудь ему все это объяснит.
— Ты положил руку прямо в глаз, Нэш, — разъяснил Добан, улыбнувшись еще шире, чем прежде.
— Мне жаль… дверь! Я не хотел… я… — извинился Нэш.
— Огонмен яинаминв! — прокричала дверь.
— Что она говорит, Добан? Я ничего не понимаю! — Мальчик был в полном отчаянии.
— Ты никогда не играл в игру с переворачиванием слов? Это хорошее упражнение для мозга. Можешь говорить нормально, но отвечать тебе будут словами, произнесенными задом наперед. Будь внимателен: Глаз Сикомора несговорчив и требует к себе уважения, он стоит на страже сокровищ, во всяком случае место, которое он охраняет, весьма важное. Поэтому обращайся к нему вежливо и внимательно слушай, что он говорит, — объяснил Добан.
— Извините меня, Глаз Сикомора. Я Нэш Блейз и пришел сюда из Думвиля. Я здесь для… хм… в действительности… как сказать…
— Енм онтсевзи, отк ыт, — ответила дверь уже гораздо спокойнее, затем доски, служившие ртом, почти сомкнулись и произнесли:
— Идохв.
И дверь открылась.
Мальчик не понял ответа, и принялся переставлять в уме буквы, но тут увидел, что дверь открылась, и вошел.
Нэш вытаращил глаза, насколько это было возможно под закрытыми веками, чтобы лучше видеть в кромешной тьме. Его нос уловил множество незнакомых запахов, перемешанных с запахом сырости и плесени.
Добан вошел вслед за мальчиком, сложив за спиной руки, и увидел, как Глаз Сикомора медленно закрывается позади него.
— Спасибо, — шепнул ему Добан. И в тот момент, когда дверь закрывалась, доски в форме губ улыбнулись ему в ответ.
— Добан, я ничего не вижу! Прозрачность пропала? Может, мне открыть глаза? — спросил Нэш.
Мальчик ощутил позади себя в темноте какое-то движение и едва повернулся, как был ослеплен ярким светом, исходившим от цилиндра, который Рисующий Кометы держал в руках. Правой рукой он вытащил оттуда пучок лучей, подобных белым шелковым лентам. Он протянул руку перед собой и раскрыл ладонь, словно хотел подбросить этот пучок. Вдруг лучи ожили и поплыли в воздухе, освещая комнату.
— Вот это да!.. Летающие солнечные лучи!.. — радостно воскликнул Нэш.
— Нет, это лунные лучи. И они летают не сами, их носят крохотные Мотыльки. Это такие маленькие феи, обязанностью которых является доставка лунного света для Главного Светильника. Главный Светильник — это стеклянный шар. Свет исходит от него вечно, мы бы хотели, чтобы так оно было и впредь.
Нэш завороженно следил за полетом легких сияющих лент и пропустил мимо ушей объяснения Добана. Это было самое захватывающее зрелище из всего, что ему до сих пор доводилось видеть.
Необъяснимым образом помещение, в котором они находились, оказалось гораздо больше, чем это можно было себе представить, глядя снаружи. То есть больше, чем должно было быть.
Справа и слева уходили в бесконечность полки, заполненные книгами, а между ними громоздились циклопического размера кучи какого-то хлама, напоминавшие груды старых машин на автомобильной свалке. Из-за этого мусора было не видно, где заканчивается комната.
