– Глеб, к тебе должен кто-то прийти? – спросила мать, часто моргая.

И Боря услышал из глубины квартиры слабый, полузнакомый голос:

– Вообще-то нет…

«Как же нет? – подумал Боря. – Он все еще не верит, что я могу выменять этот лайнер?»

– Глеб, это я… Открой!

Наконец Борю впустили в коридор, в тот самый коридор, где пылился детский гоночный велосипед, где висели совершенно новенькие, без единой царапинки клееные финские лыжи, которые так редко бывают в продаже и которые только раза два касались снега, и где сиротливо жался в уголке свернутый чешский экран в круглом футляре, – сколько раз затаенно проходил мимо всего этого Боря! Мать Глеба, высокая и толстая, с прищуренными, как и у сына, глазами, уже не вежливо, как всегда, а с недоверием и страхом смотрела на Борю, а из дверей комнаты выглядывал сам Глеб. Вдруг мать вскрикнула, и ее густые каштановые волосы стали медленно приподыматься вверх, а Глеб юркнул в комнату, захлопнув за собой дверь.

Боря случайно глянул на свою руку – Хитрый глаз в упор смотрел на мать Глеба – и тотчас направил приборчик вниз. И к матери вернулся голос:

– Что ж ты, Боречка, стоишь в коридоре? – Она заулыбалась, – Заходи в комнату, заходи…

И Боря вошел. Глеб стоял у телевизора и напряженно смотрел на Борю. С лица Глеба исчезло выражение бодрости и превосходства, а появилось что-то другое: полуучтивость, полуугодливость. И глаза чуть расширились. И теперь-то, теперь-то стало отчетливо видно, какие они холодные и злые.

Боря даже испугался на миг: еще не отдаст лодку… Вообще-то, говоря честно, Боря до сих пор не мог понять, почему Глеб решил, что лайнер лучше лодки… Ах, как захотелось ему иметь этот лайнер! Надо было действовать решительно и сразу оглушить Глеба.

– Вот тебе лайнер, – Боря протянул коробку, – неси лодку…

– Достал? Нет, ты правда достал? – Лицо Глеба прямо-таки лоснилось, блестело от восхищения…

Ведь притворяется же!

– А ты что думал?

Глеб бросился в другую комнату и проворно принес точно такую же синюю коробку, какая была в руках у Бори.

– Вот…

Боря протянул к ней руки, но Глеб почему-то не отдавал.

– Ты что? – спросил Боря. – Давай… Ну?

– А твоя.., с лайнером? Он там, да?

– А где ж еще? – обиделся Боря и решил не пересаживать парашютиста из кармана в лайнер – самому пригодится!

Боря присел на корточки и, положив приборчик рядом, стал открывать коробку. Вот его пальцы коснулись гладкого металлического корпуса, выкрашенного, как и все боевые подводные лодки, в темно-серый цвет, и от радости щеки его загорелись. Ведь сегодня, если разобраться, был самый счастливый день в его жизни: у него теперь эта лодка – таинственная, маленькая, грозная… Теперь она будет самой главной, будет флагманом его военно-морского флота!

– Сколько месяцев пропадала! Зачем держал?

– Она могла пригодиться мне. – Глаза Глеба стали быстро превращаться в щелки. – И пригодилась ведь.

«Не вышла ли она от долгого бездействия из строя?» – подумал Боря и так расстроился, что даже забыл попросить Глеба показать новую кинокамеру.

– Что это у тебя? – Глеб кивнул на приборчик, лежавший на полу Хитрым глазом вверх.

Борю бросило в жар:

– Ничего особенного… Скажи лучше, сколько времени?

– Пожалуйста! – Глеб мгновенно выкинул вперед левую руку, запястье выскочило из рукава и хвастливо блеснуло часиками. – Три часа пятнадцать минут…

Боря сунул приборчик в карман, подхватил коробку и поскакал вниз.

Как бы сделать, чтоб никто не видел приборчик, а чтоб Боря мог действовать им как хотел?

А что, если положить его в верхний карман куртки?

Боря отвел в сторону «молнию» и втиснул приборчик. Он прекрасно вместился, точно карман специально был сшит для него. Теперь никто не догадается!

Боря быстро шел по улице. Просто не верилось: прибежит он сейчас домой, пустит лодку для начала в ванну, она погрузится и притаится па дне. А потом по его приказу всплывет… Боря оглянулся. Может, еще торчит где-нибудь поблизости Андрей? Может, еще надеется отобрать у него лайнер?

Нет у него лайнера, а если бы и был, не отобрал бы! Зато у него теперь есть кое-что другое… Подступись теперь к нему!

Неожиданно Боря подумал: надо сейчас же сбегать к Андрею и сбить с него спесь и спросить, возьмет ли он его на экскурсию в аэропорт…

Он даже издали боялся сегодня Борю – как драпал! А что же будет вблизи?

Берегись, Андрей!

И Боря свернул к дому, где жил Андрей. Шел быстро и вдруг не вытерпел – побежал. Опять пересек шумный Черемуховый проспект и зашагал к дому Андрея.

Но странное дело: чем ближе подходил Боря к его дому, тем медленнее двигались ноги. Точно и не было у него Хитрого глаза. Как бы не стукнул, и приборчик не отобрал, и лодку.

Боря в нерешительности походил возле его подъезда. Повздыхал. Постоял. Опять походил, удаляясь и возвращаясь, набираясь смелости. Эх, будь что будет!

Он судорожно, почти зажмурясь, шагнул в подъезд.

Лифт доставил его на девятый этаж. Став к двери так, чтоб Хитрый глаз не смотрел на квартиру, Боря позвонил. Открыл сам Андрей.

– Ах, это ты! Сам пожаловал? Ну-ну, и даже с лайнером!

От его улыбки Боря почувствовал дрожь, он хотел уже броситься назад, но сдержал себя: стоп! У него ведь есть Хитрый глаз.

– Да, это я! – громко, даже с вызовом сказал Боря. – И знай: я больше не боюсь тебя! Ни тебя и никого другого в классе! Андрей схватил его за плечи и рывком втащил в комнату.

Боря ощутил железную хватку его рук и скривился от боли. И все же он крепился. И держался боком. И не поворачивался к Андрею карманом.

– Я тебя предупреждал! – сказал Андрей. – Это бесчестно – выменивать у Вовы такие вещи…

Боря стиснул зубы – не трусь! – и ответил:

– А мне какое дело? Дуракам закон не писан…

– Сейчас мы пойдем к Вове, и ты вернешь ему лайнер… Это ведь нечестно!

– А мне плевать! – И, приказывая себе: «Смелей!», и выбирая слова, чтоб посильней отомстить за все свои страдания, добавил:

– Не хочу возвращать! Вова сам отдал мне его… И знаешь за что?

Андрей подозрительно смотрел ему в глаза. Конечно, он недоумевает: как это он, Боря, который всегда ниже травы, тише воды, посмел явиться к нему и так храбро держится в его же квартире!

– За что?

И, не дожидаясь ответа, Андрей провел его в смежную комнату – в первой за столом что-то писал его отец, это было неприятной неожиданностью для Бори – днем и дома! – но он и вида не показал, что боится.

– За дешевенький мяч, за грошовую авторучку и… И еще знаешь за что?

Андрей пристально смотрел на него.

– За псиный дух! – выпалил Боря и принужденно засмеялся.

Андрей не спускал с него глаз.

– Да, да, – продолжал Боря, собирая все свои силы и всю свою обиду на Андрея. – Я пообещал ему щенка добермана-пинчера, и он, дурачок, поверил…

Но странное дело – Андрей все не взрывался.

– Сейчас же клади на стол лайнер, – спокойно сказал он. – И мы пойдем к Вове.

– Никуда я не пойду, – бросил он, стоя по-прежнему чуть боком к Андрею. – И не оскорбляй меня, а то возьму и стукну.

Андрей остолбенел.

– Ты.., ты… – Он даже побледнел.

– Я! – отрезал Боря.

У Андрея прямо выпучились глаза:

– Ты?.. Меня?..

Андрей стремительно схватил его за грудки и так тряхнул, что зубы у Бори громко клацнули. Андрей повернул его лицом к себе, и Боря почувствовал, что в то же мгновение пальцы его разжались, на лице появились изумление и растерянность, а зрачки медленно расширились. И волосы начали подниматься.

Андрей стал отступать от него, озираться, кусать губы. Потом плечи его вздрогнули. Он моргнул.

– Ну и фрукт же ты! – выдавил Андрей, а сам все отступал от стола.

– А кто боится фрукта? И ты знаешь, что в коробке уже лодка? Я выменял ее у Глеба…

– Уйди, – шепнул Андрей.

И все же он вел себя не так. Не так, как хотелось Боре. Он упрямо сопротивлялся Хитрому глазу, словно тот и не был всемогущим.