— Здесь, в этой комнате. Участники приходят тем же путем, каким пришли вы, — по маленькой лестнице. Дальше моей комнаты они не заходят.

— В котором часу ваши постояльцы расходятся по своим комнатам и в доме становится тихо?

— По будним дням к половине десятого.

— В таком случае, чтобы не привлекать внимания, я со своими людьми приду одновременно с участниками сеанса. Составьте-ка мне список тех десяти, кто должен прийти сегодня вечером.

— Напиши, пожалуйста, Лия.

Госпожа Фидлер зажгла лампу около секретера и начала писать.

— Когда ваша встреча заканчивается? — опять спросил Ван Хаутем.

— Большей частью в час ночи, но сегодня, ввиду чрезвычайных обстоятельств, нам лучше, пожалуй, разойтись в половине первого. — Ван Хаутем согласно кивнул головой, а Фидлер, помедлив, продолжал: — Не сочтите за нескромность, но мне очень любопытно, каким образом краденые вещи оказались у Терборга?

Комиссар не стал скрывать, что пакетик «для менеера из четвертого номера» доставила некая солидная дама.

— Непонятно, — вслух подумал Фидлер. — Только этот Фрюкберг уехал, как ему впервые за бог весть сколько лет вдруг что-то передают. Может быть, вы сами послушаете Баса? Он лучше расскажет, как все произошло.

— Нет, пока я не хочу его трогать. Чем меньше народу замешано в деле на этой стадии, тем меньше опасность утечки информации. Этот ваш слуга — надежный человек?

— Вполне. Бас верой и правдой работает здесь уже около сорока лет. Мой предшественник очень тепло его рекомендовал, так как он до тонкости знает весь домашний распорядок, и я ни разу не пожалел, что взял его на службу. В заведении вроде нашего ненадежность персонала выясняется быстро, но мне еще никогда не приходилось слышать жалоб на Баса. С раннего утра до позднего вечера он занят, всегда весел, всегда готов выполнить любое поручение. Я уверен, что он не проболтается.

— Все-таки пока лучше ему не говорить.

Ван Хаутем пробежал глазами список, поданный хозяйкой. Он никак не ожидал встретить здесь такие известные всему Амстердаму уважаемые имена. Хозяйка дома, как всегда, угадала его мысли.

— Как видите, состав нашего кружка не дает вам повода отказаться от моего приглашения. Вы когда-нибудь думали о том, какую пользу спиритизм может принести при расследовании уголовных преступлений? Кто знает, вдруг Отто сообщит вам сегодня нечто такое, что позволит одним махом завершить расследование!

Ван Хаутем поднялся. Он хотел избежать дальнейших разговоров о мире духов и не видел никакой необходимости пускаться в дискуссию на тему о том, целесообразно или нет привлекать Отто в качестве неофициального консультанта Центрального полицейского управления. Поэтому, поблагодарив госпожу Фидлер за гостеприимство, он вышел из комнаты, где что-то по-прежнему угнетало его психику, и в сопровождении владельца начал обход здания.

В гостиной он остановился у двери в сад и осмотрелся. Было уже довольно темно, но и при этом свете можно было разглядеть, как резкие порывы ветра между высокими соседними строениями рвали с глухих заборов перепутанные плети плюща. Здесь надо обязательно выставить пост, потому что с соседних участков очень удобно пробраться к дому. Подходящая работенка для Дейкемы. На чердаке комиссар обследовал расположение окон, кровельных желобов и водосточных труб. Для защиты дома с этой стороны поставим на чердаке полицейского капрала. Он не замерзнет — всюду установлены радиаторы, и температура в коридорах, на лестницах и даже здесь, наверху, вполне сносная. Только в углах и закоулках между трубами и разными выступами ревет и завывает ветер. Надо иметь хороший слух, чтобы в случае чего вовремя различить в этом шуме приближение подозрительных звуков. Свой наблюдательный пункт Ван Хаутем устроил там, где широкая лестница, до самого чердака устланная мягкими коврами, пересекается с коридором бельэтажа. Отсюда он мог держать в поле зрения все стратегически важные пункты: входную дверь, вестибюль, дверь в комнату Терборга, окно, выходящее на галерею световой шахты, дверь у лестницы, ведущей к комнате фройляйн Мигль в задней части дома, и, наконец, дверь на винтовую лестницу для персонала, соединяющую подвал в передней части дома со всеми остальными этажами. За долгие годы службы Ван Хаутем не раз принимал решения, руководствуясь интуицией. Так он поступил и теперь. Конечно, следовало ожидать, что обманутые грабители при первом же удобном случае попытаются выяснить, где находится посылка с бриллиантами. Однако ловкость, с какой налетчики с Ривьеры до сих пор ухитрялись скрываться со своей добычей от правосудия, настораживала. Вероятно, они и сейчас будут действовать в высшей степени искусно и коварно. Эти обстоятельства требовали от амстердамской полиции большой предусмотрительности. Пройдясь по коридору бельэтажа, освещенному двумя сильными лампами, и поздравив себя с блестящим расположением центрального поста, комиссар тотчас же с кривой усмешкой отметил, что есть здесь и некоторый недостаток: совсем рядом, в непосредственной близости от двери в подвал, в нижнем коридоре, любил появляться Отто.

Около десяти вечера, оставив Старинга с необходимыми инструкциями в ненастной ночи на улице Регюлирсграхт, комиссар, его помощник Дейкема и капрал Верворн вместе с участниками сеанса незаметно проникли в пансион. Пройдя в четвертый номер, они занялись чтением вечерних газет. Наверняка кто-нибудь в доме мог заметить, как они прошли к Терборгу, и, чтобы их приняли за обычных гостей, Ван Хаутем и молодой адвокат время от времени перебрасывались незначащими фразами. Около одиннадцати часов в доме наступила полная тишина — видимо, постояльцы легли спать. Прежде всего Ван Хаутем отвел Верворна на его пост на чердаке. Молча, скупыми и точными жестами комиссар объяснил капралу, как из коридора с четырьмя каморками держать под наблюдением окно в задней части дома и выход на винтовую лестницу, а кроме того, с верхней площадки главной лестницы присматривать за окном, через которое легче всего проникнуть в пансион. Поставив капрала на пост, комиссар выключил свет и бесшумно спустился вниз, гася по пути лампочки на каждом этаже. Затем он указал Дейкеме, как пройти в цокольный этаж к двум смежным комнатам, разделенным широкой дверью и выходящим в сад. Прежде чем занять свой собственный наблюдательный пост, он еще раз ощупью пробрался к Терборгу, чтобы напоследок дать молодому человеку необходимые указания.

Около четверти двенадцатого он присел на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей из бельэтажа на второй этаж. Справа от него вдалеке темнел вестибюль, куда через небольшие окна над входной дверью проникало слабое мерцание уличных фонарей. Сквозь узкую щель под дверью комнаты Терборга в плотную темноту коридора просачивался тонкий луч света. С адвокатом договорились, что он не будет гасить лампу. В случае если охрана все же оплошает, а преступник проберется к комнате и вздумает войти, свет из открытой двери неминуемо привлечет внимание комиссара. В номере пятом, где жил скульптор Рулофс, царила мертвая тишина — он, вероятно, уже спал, потому что в его окнах, выходивших на крышу кухни, не было света. В темноте вестибюля Ван Хаутем различал тусклый треугольник окна над входной дверью, образованный портьерами, которые были откинуты в стороны и подхвачены внизу старомодными толстыми шнурами. Совсем рядом, с левой стороны, была дверь на лестницу, ведущую в заднюю часть дома к комнате швейцарки, фройляйн Мигль. Чуть дальше, невидимая отсюда, находилась широкая дверь сдвоенного номера Тонелли.

Для ночной операции комиссар тщательно оделся. На нем был берет, надвинутый низко на лоб; черный свитер с длинными рукавами и высоким воротом не стеснял движений. Довершали костюм темные брюки; все это делало его совершенно невидимым на темной лестнице. Руки были скрыты перчатками, а на ноги он надел черные гимнастические туфли с резиновыми подошвами. Электрический фонарь был заткнут за пояс, а плоский вороненый револьвер висел в кобуре на правом боку.