Даже когда телекоммуникации распространились еще шире и сильно подешевели в целом, «телефон с картинками» никому не понадобился так отчаянно, как позже — мобильник или широкополосный Интернет. Ситуацию объясняло собственное маркетинговое исследование компании: Джон Карлин, в середине 1950-х изучавший психологию потребителей по заказу «Лаборатории Белла», не нашел ни одного подтверждения, что абоненты непременно желают видеть друг друга при разговоре. Как показали опросы, на самом деле в телефонных аппаратах людям больше всего нравились кнопки (вместо наборных дисков), легкие трубки, пастельные оттенки корпусов и прочие мелкие новшества, которые в конце концов превратились в обыденную банальность. Сегодня есть масса способов устраивать «видеотелефонные» эффекты на домашнем компьютере с Интернетом или на смартфоне, но большинство пользователей, похоже, предпочитает сохранить наряду с этим традиционный перезвон невидимок. Видеофон в каждом доме, конечно, не лишил бы этой возможности начисто, но создавал бы массу помех.

А вот другую давно ожидавшуюся новинку, напротив, встретили бы с распростертыми объятиями: трехмерное телевидение, начиная с первых опытов, находится в разработке никак не меньше 80 лет. Стереофильмы в кинозалах поражали публику еще в пятидесятые годы. На тогдашних сеансах боевиков и фильмов ужасов надо было надевать специальные картонные очки с разноцветными пластмассовыми «стеклами»; потом эта причудливая техника почти вымерла, но странным образом начала возрождаться в последние годы. Телевизоры за минувшее время многократно увеличили размер экрана, обрели удобные плоские формы и высокую четкость картинки, а любители видеоигр жаждут все более реалистичных ощущений. Цифровое трехмерное изображение, словно бы обволакивающее зрителя, окажется, несомненно, куда большим хитом, чем мог бы стать даже самый совершенный видеотелефон.

Традиция показа «объемных» картинок восходит к стереоскопу, изобретенному в викторианской Англии. В этом устройстве пара изображений — одинаковых, но смещенных относительно друг друга в примерном соответствии с фокусом разных глаз — расставлялась с аналогичным, в среднем шестисантиметровым, промежутком; такой прием давал иллюзию реальной трехмерной перспективы. Спустя век этот же эффект, только усиленный, повторят дешевые картонные очки в кинотеатрах.

Долгие годы инженеры и ученые, казалось, были близки к прорыву. В начале 1960-х годов журнал «Лук» объявил, что через двадцать пять лет телезрители испытают ни с чем не сравнимые чувства, «словно бы находясь самолично в центре событий». Футуролог Теодор Гордон предположил, что тут понадобится особый шлем, надеваемый на голову, — он не только обострит зрительные и слуховые ощущения, но добавит к ним еще и запахи, чтобы «довершить полноту сопричастности».

В начале восьмидесятых японский гигант электроники — корпорация «Сони» продемонстрировала опытный образец стереосистемы, использующей особые линзы для раздельной передачи изображения в оба зрительских глаза. Эта технология, как считали ее разработчики, могла выйти на рынок к 1990 году. В то же самое время президент «3-Д Видео Корпорейшн» Джеймс Баттерфилд пообещал, что очень скоро стереотелевидение станет реальностью: «В середине девяностых вы и не поймете, откуда Джонни Карсон[28] взялся в вашей гостиной — то ли это картинка на экране, то ли он решил наведаться собственной персоной».

Карсон, прежний ведущий передачи «Сегодня вечером», скончался задолго до того, как телезрители могли зазвать его к себе домой с экранов нового поколения; остается надеяться, что преемник Карсона — Джей Лино — заглянет к американцам в иллюзорной плоти.

В июле 2008 года исследователи из Университета штата Аризона объявили о прорыве в передаче голографических изображений. Элементы этой технологии, появившейся еще в шестидесятые, используются в таких обыденных предметах, как кредитные карты и водительские права. Движущаяся голограмма дебютировала во время президентской кампании в том же году, когда ведущие новостного канала Си-эн-эн беседовали с «воплощенным» в студии музыкантом и певцом Уилл. ай. эмом (Уильямом Джеймсом Адамсом) — точнее, с его объемным изображением.

Тему «что могло бы случиться, но не случилось в телекоммуникации» завершает история того, что в свое время могло бы быть названо «три-в-одном»: газета+телефон+факс. В 1964 году, еще прежде, чем факсимильные аппараты получили широкое применение, корпорация РЭНД предсказала, что к 2005 году газетные и журнальные тексты будут отправляться подписчикам электронным методом прямо на дом. С появлением телевидения многие наблюдатели отмечали, что бумажная пресса будет вынуждена осваивать новые технологии ради самосохранения; уже начались прорисовываться контуры 24-часового цикла подачи новостей, поэтому мало кто верил, что газеты, приносящие с утра пораньше новости вчерашнего дня, сумеют выжить в неизменном виде.

В то же время операторские компании быстро увеличивали пропускную способность телефонных линий, одновременно снижая абонентскую плату. Агентства новостей уже давно получали и распространяли информацию по электронным каналам, прежде всего через телетайп. Теперь и фирмам иных профилей понадобился онлайновый способ передачи договоров и других текстов. Тем самым намечалась надежная база для рассылки газет по факсу.

Однако «часы истории» сыграли злую шутку. Факсы сделались неотъемлемым атрибутом офисной жизни к концу 1980-х, затем вошли и в личный обиход. Однако не успели редакции освоить этот способ массового распространения своего продукта, как на сцене появилась иная технология, резко изменившая правила игры. В середине 1990-х пресса, перепрыгнув факсимильный этап, стала выходить в Интернете. Он оказался гораздо эффективнее и удобнее для миллионов читателей. Так концепция факс-газет разделила участь динозавров, не успев выйти из колыбели. А сегодня сама идея печатной газеты медленно, но верно увядает.

На исходе XIX века, в год «трех восьмерок» — 1888-й, весь индустриальный капиталистический Запад бурлил. Экономика Америки, как и других стран, стремительно росла, создавая невиданные прежде богатства. Но доставались они дорогой ценой: наемные рабочие, приплывшие в Штаты из-за океана или перебравшиеся в город из сельской глубинки, надрывались по шесть, а то и семь дней в неделю в жаре и духоте фабричных цехов; заработков хватало лишь на скромную одежду и пропитание. Не легче было простым людям на земле: многие фермеры превратились в поденщиков, гнущих спину на полях за гроши, которых вечно недоставало на выплату долгов боссу (вознаграждение при этом часто выдавалось не наличными, а расписками, принимавшимися только в магазинах того же монополиста).

В эпоху ужасающего неравенства плутократы сколачивали колоссальные состояния, сравнимые с совокупным национальным доходом небольшого государства, а тысячи фабричных работниц, по выражению одного тогдашнего активиста, «были вынуждены продавать свое женское достоинство за кусок хлеба». Почти через сто лет историк Говард Зинн отметил в «Народной истории США» (1980), что в том самом 1888 году в Америке прошли 1400 забастовок, в которых участвовали полмиллиона рабочих; многие выступления были жестоко подавлены. Растущий отряд рабочих лидеров призывал разрушить капиталистическую систему и строить социализм.

Одним из свидетелей этого социального взрыва был популярный писатель и журналист из Массачусетса по имени Эдвард Беллами. Одержимый чувством мистической вины и ответственности за происходящее, он в том же году поднялся на борьбу с несправедливостью, опубликовав свою самую известную книгу «Взгляд назад». Ее герой, подобно Рипу ван Винклю из новеллы Вашингтона Ирвинга, пробуждается от сна, длившегося сто двенадцать лет, и видит: вся промышленность в Америке национализирована, каждый имеет хорошее образование, имущественного неравенства больше нет. В общем — райский уголок.