– Да гость и не против, – скрипучий голос заставил всех обернуться. – Прямо к Сергею направлялась сгорбленная старуха, неся в руках бутылку с вином. Он похолодел. – Просто ему надобно выпить розового анжуйского, его любимого, для смелости.
Сергею показалось, что суставы старухи заскрипели, когда та наклонилась к нему и, наливая бокал, прошептала:
– Проси глянуть на портрет.
– Хельма! – обомлел он. – А где?.. – и, чуть не вскрикнув, сжал протянутый бокал так, что, казалось, раздавит его.
– Осторожней! – заметив это, усмехнулся председатель. – Надо же, мучаешься, душу вывернуть у них пытаешься, чтобы понять, а им достаточно одного! Жаль, не будет карнавала, – разочарованно добавил он, явно сожалея о чём-то грандиозно задуманном на эту ночь и упущенном.
Нескольких секунд, которые ушли на пять глотков, оказалось достаточно, чтобы Сергей сообразил, что от него требуется.
– Я хочу взглянуть на портрет. Его портрет, – он хлёстко положил ладонь на стол против места соседа.
– Свободен ли? Похвальная расчётливость, – старший кивнул. – Проводи, Роберт.
Они встали. Старуха, не выпуская его руки, двигалась рядом. Когда двери зала сомкнулись, он услышал:
– Держись крепче.
В конце галереи они остановились. Там, где два часа назад висел портрет, зияла пустота.
– Ну, убедился? – Роберт повернулся к нему, и лицо его перекосила страшная гримаса. Сергей обернулся. Позади с глазами, полными отчаяния, стоял Джеймс. На руках он держал мёртвую старуху. Ту, что состарилась в этом замке.
– Держись, – снова услышал он – и вдруг свод галереи, расколовшись, обнажил по-прежнему чёрное небо. Он успел заметить, как одежда Хельмы, сорвавшись с неё, хлопком накрыла лицо Роберта, заглушив его отчаянный крик.
– Вот это и был бридж по понедельникам, – вытирая со лба пот, пробормотал Сергей. Новосёлов молча, чуть приоткрыв рот, завороженно смотрел на него.
Шёпоты со смертью
«Сойди в себя – и узришь обширные своды. Ниже оставь страх, спустись в пещеру. Ноги твои ступят на сухой песок, мягкий и жёлтый, дающий отдохновение. Здесь заглушён шаг твой. Здесь сухо и почти тепло. Капли времён срываются со сводов и падают в глубины мрака. Гулкие переходы наполнены реющим звуком: словно бьют свои удары бесчисленные маятники. Как в мастерской часовщика, нагоняют и перегоняют друг друга неисчислимые ритмы… Упруго жужжат веретёна судеб. Сердца всех в этих недрах. Сюда сбираются и звёздные токи, огустевающие в драгоценные камни. Тут-то, под пещерными сводами сердца, и воссияет Звезда Утренняя».
Первый отложил книгу.
– Безумствуем, коллега?
– Не я. Некий Флоренский.
– Но, согласитесь, и вас в последовательности сюжетной линии упрекнуть нельзя.
– Если бы я задумал план, понимая, что нужно сказать в такой последовательности, я никогда бы не приступил…
– Отчего же?
– От неверия в возможность задуманного. Такие вещи не рождаются в холодном рассудке, а попускаются порывом. Для чего-то…
– Тогда к чему наш диалог? Ищете лекарство от безумия?
– Попустительство и есть такое лекарство. В случае непринятия.
– Ну и как, приняли?
– Я уже.
– Имею в виду книгу.
– Пока не знаю.
(Из разговора двух интеллигентных пьяниц)
Ветер постепенно стих, и мужчина понял, что полёт замедлился. Плотная темнота, окружавшая их до этой минуты, стала расступаться, открывая пусть не далёкую, но все-таки видимую панораму. Сергей посмотрел вперёд. Они приближались к необыкновенной красоты утёсу, необыкновенным даже в сумерках, лиловым ореолом повисшими над ним. Чуть выше дыбились зубчатые вершины-башни, покрытые снегом. Внизу, у земли, уже плыла ночь, и только с огромной высоты были видны последние лучи солнца, которые, преломляясь в хрустале вершин, падали на холмы пониже, в тепло, превращая колыхание трав в изумрудный живой ковёр.
Ещё несколько мгновений, и они мягко коснулись самого края холма с резким обрывом, уходящим в черноту ночи.
– Где мы? – вырвалось у него.
– Это знаменитое ущелье трех гор, урочище Уч-Кош, недалеко от Ялты… – мягко и как-то вкрадчиво проговорила София. Сергей даже не заметил, откуда она появилась. – Точно такое же – далеко-далеко отсюда, на севере. Посреди бескрайних горизонтов, где и сейчас, не прерывая свой бег, течёт время, подгоняя, как и прежде, трёх человек, что карабкаются в гору, пробиваясь к жертвенному костру под звездою. Там воздвиг он престол свой…
– Софи! – оборвала подругу Хельма.
– К костру? – припоминая что-то, пробормотал невольный пленник. – Ялты? – он внимательно огляделся. – Я бывал здесь… не раз…
– Не случайно! – подруга загадочно посмотрела на Хельму. – Здесь, – она легко повела рукой в сторону, – мы принимаем гостей. Однажды, несколько столетий назад, когда трое из них были ещё близки, один сделал нам подарок, – её рука вытянулась в направлении Сергея. Он с удивлением посмотрел на женщину. – Нет, ты не понял – там, позади.
Мужчина обернулся. В нескольких шагах от них, левее обрыва, на изгибе холма, словно на постаменте, стояла скульптура – обнажённые женщины. Талант мастера, ваявшего их, не вызывал сомнений.
– Это же «Три грации» Кановы! – вскрикнул Сергей. – Но почему средняя прозрачна? А эти… эти похожи…
– Вот видишь, Софи, нас до сих пор узнают! – улыбаясь, воскликнула Хельма.
– Так уж и сам? Ты точно не говорила ему? – подруга недоверчиво посмотрела на неё.
– Софи! – Хельма сделала обиженное лицо.
Сергей всё ещё разглядывал известную композицию.
– Так он тоже был здесь? – поразился мужчина.
– Все, кто идёт нам навстречу, бывают здесь. И никто не остался без награды. Мы любим такое отношение, ведь мы женщины! – рассмеялась София.
– Вы хотите сказать, что я чем-то заслужил ваше внимание?
– Её – да! – София, прыснув, кивнула на Хельму. – А моё… ещё предстоит, – и она, сделав шаг к Сергею, лукаво щурясь, начала расстёгивать на нём рубашку.
Он невольно отстранился.
– Софи, перестань, ты всё испортишь. – Хельма со странной улыбкой посмотрела на подругу.
– Ладно, пусть доходит, – щёлкнув растерянного спутника по носу, согласилась та. – А нет, так последуешь за ней, за третьей, – София снова кивнула в сторону скульптуры.
– Камилла? – ахнул, догадавшись, Сергей. – Так это она?
– Хм… Не далее как сегодня ты с нею встречался, – недовольно хмыкнула Софи.
– Но я видел её мертвой!
– Но мертвой видел я её! – с издёвкой передразнила подруга Хельмы. – Игра слов, а как меняет впечатление! – Чувствовалось, что разговор женщине неприятен. И причина была не только в его вопросах. – Вот и улетишь туда же, если не станешь сговорчивым! – уже грубо отрезала София. – Вызовем Канову, и останешься в камне! – Подруга невесело усмехнулась, добавив: – Как и Полина. Камни всегда под рукой, не так ли? И рядом с сердцем. Они вам даже нужнее. Ведь только в камне ничто не мешает ему биться ровно и неслышно. – Женщина снова недобро посмотрела на Сергея. – Отдай-ка его сюда… пока. Думаю, сгодится ещё, – и, не дожидаясь согласия, разжала пальцы мужчины. – Ого! Увесистый. Старался!
– Софи! – прикрикнула Хельма.
– Да ладно, ладно, – отвернувшись и глядя в сторону обрыва, выдавила подруга.
– Какая Полина? – Сергей недоумённо посмотрел на Хельму, ожидая поддержки.
– Бонапарт. Полина Бонапарт. Средняя, любимая сестра императора. Ни с кем из мужей практически не жила.
– Та, что своими экстравагантными выходками шокировала Европу? Припоминаю… – задумавшись, произнёс он.
– Да, верно подметил, они доставляли братцу немало хлопот. – Хельму явно раздражала тема. – Это муж её Камилло, оттуда и прозвище, – добавила она хмуро. – За несколько месяцев до смерти Полины произошло её воссоединение с супругом.
