Комната Имоджин была совсем крохотная с большой односпальной кроватью, без мыла, без комода и вешалок для одежды. За картинкой на стене был заложен пластиковый цветок. Рядом с кроватью в вазе стояли пять стеблей камыша. Выглянув из окна, можно было увидеть море.

Она села, захваченная новой волной отчаянной тоски по дому. Волосы у нее были жесткие и пыльные, в теле чувствовалась ломота от долгой неподвижности. За дверью Ивонн громко жаловалась на то, что один прием ванной стоит десять франков, а Кейбл выгоняла Матта вниз, чтобы не торопясь переодеться. Я должна собраться, подумала Имоджин. В конце концов, у нее отпуск, и надо попробовать развлечься. Она как следует умылась в ледяной воде, надела один из своих новых просторных халатов и туфли на высоких каблуках, чтобы выглядеть повыше и постройнее. Она немало поработала со своим лицом прежде чем присоединиться к остальным в баре.

Там она сразу же поняла, что оделась не так. Большинство было в брюках и рубашках приглушенных светлых тонов. Девушки, которые были в платьях, носили их плотно облегающими или туго затянутыми в поясе. На ногах у них были греческие сандалии на босу ногу. Она видела, как все эти загорелые лица смотрят на нее со смехом. Ники посмотрел на ее халат с плохо скрываемым неодобрением.

- Ждем ребенка, дорогая? - холодно и отчетливо спросила Кейбл.

- Она выглядит прекрасно, - сказал Матт, заполнявший гостиничные анкеты.

Указав на стоящее рядом кресло, он сказал:

- Садись сюда, малыш, я впишу твои данные. Как твоя комната?

- О, все отлично, - сказала она с благодарностью.

- А у нас нет, - сказала Ивонн. - У меня нет лампы рядом с кроватью.

- Ты ешь так много сырой моркови, что я бы предположил, что ты можешь видеть в темноте, - сказал Матт.

- Это какая-то старая развалюха, - заявила Ивонн. - Я ожидала чего-нибудь получше, например, что-нибудь вроде этого. - И она махнула рукой в сторону отеля ?Плаза?, который возвышался над заливом со своими красными и белыми тентами.

- Можешь там остановиться, если готова совсем не есть или отправиться восвояси завтра же, - сказал Матт. - Одна ночь в ?Плазе? стоит столько же, сколько две недели в ?Реконнесансе?.

- Ну, может быть, и не ?Плаза?, - уступила Ивонн. - но все-таки что-нибудь не такое убогое.

Матт продолжил заполнение анкеты Имоджин. Род ее занятий он обозначил словом ?библиотекарь?, что звучало очень внушительно.

- В старые времена мадам была очень добра к Матту, - вступилась за него Кейбл.

- Когда я был студентом, она позволяла мне останавливаться здесь практически даром, - сказал Матт. - Она когда-то участвовала в Сопротивлении. Я уверен, что она может одолжить свой револьвер, если придется отстреливаться от тараканов.

Имоджин смотрела на прусскую синь моря, сверкавшего в закатных лучах.

- Как по-французски фотомодель? - спросил Джеймс, стараясь как-то заполнить возникшую неловкую тишину и одновременно анкету Ивонн.

- Catin . - сказал Матт.

Кейбл хихикнула, а Джеймс торжественно вписал это слово в анкету.

Компания немцев села за соседний стол и начала стучать, призывая официанток.

- Здесь ужасно много туристов, - проворчала Ивонн.

- Но ты ведь тоже туристка, - сказал Матт.

Мимо прошла стройная брюнетка в кружевной рубашке с концами, завязанными под грудью так, чтобы был виден красивый загорелый торс.

- В этом году, похоже, все это носят, - сказала Кейбл. - Мне тоже надо прикупить.

***

- Что на самом деле значит catin? - спросила Имоджин у Ники, когда они уже прогуливались по набережной.

- Проститутка, - сказал Ники.

Они ужинали в ресторане, обвешенном стеблями виноградной лозы. Море лежало под ними синей тенью с огнями рыбацких катеров, отправлявшихся на ночную ловлю. Все проголодались и ели рыбный суп с чесноком и рагу. Вино разливалось в изобилии. Даже Ивонн выглядела повеселевшей и неожиданно обратилась к Матту, изобразив свою улыбку волка из ?Красной Шапочки?:

- Может быть, вам с Кейбл самое время назвать день?

Все примолкли. Матт в упор посмотрел на Ивонн и спросил:

- Какой день?

Она игриво погрозила ему пальцем.

- Не притворяйся. Вы с Кейбл встречаетесь вот уже скоро два года. Я про то, что пора сделать из нее порядочную женщину.

Кейбл покраснела от гнева.

- Это не твое собачье дело, Ивонн.

- Дорогая, я ведь для твоей же пользы.

Матт взял Кейбл за руку и пожал ее. Потом обернулся к Ивонн и тихо сказал:

- Позволь прямо сказать тебе три вещи. Во-первых, я очень близко к сердцу принимаю ?пользу? Кейбл. Во-вторых, я с ней согласен, что это не твое собачье дело. И в-третьих, у тебя на подбородке масло.

Сначала настало гробовое молчание, а потом взрыв общего хохота. Не засмеялась только Ивонн, которая от злости стала красной, как ее волосы.

Ники зевнул.

- Бог мой, я так устал, что мог бы заснуть на бельевой веревке.

Матт нежно потрепал Кейбл по щеке.

- Думаю, надо пораньше в постель, ты как, дорогая?

Она благодарно кивнула. Он хороший человек, подумала Имоджин, действительно, хороший. Она почувствовала, что ей становится не по себе. Может быть, не стоило есть этот суп с чесноком. Ники глазел на величественную блондинку за соседним столом.

- Не забудь лечь на правильной стороне постели, - насмешливо сказала Кейбл, когда Имоджин взбиралась по лестнице, направляясь к себе в номер. Ей становилось все хуже и хуже. Она посмотрела на себя в зеркало: белое лицо, белое тело. Толстая, белая женщина, которую никто не любит, с досадой подумала она про себя, надев ночную сорочку и забравшись в постель.

В дверь постучали. Это был Ники в фиолетовом халате на голом теле. Черные кудри, на груди золотые медальоны, запах лосьона после бритья смешивался со сладким ароматом дезодоранта. У Имоджин зашлось сердце. Она никогда не видела такого красивого мужчину. Только бы он не ходил вокруг да около.

- Привет, дорогая, - хрипло сказал он, садясь на постель. - Слава Богу, мы наконец вдвоем. Я не мог спать прошлой ночью, все про тебя думал.

?Или про котов и часы?, - подумала Имоджин. Он уже целовал ее, и его руки начали скользить по ее телу. Он забрался кончиком языка ей в ухо, и она, не сумев вспомнить, мыла ли уши этим утром, вывернулась, симулируя неконтролируемую страсть.

- В тихом омуте черти водятся, - засмеялся Ники.

На нее волнами накатывала тошнота.

- Слушай, сними эту дурацкую ночную сорочку.

- Ники, мне плохо, - сказала она и, вскочив с кровати, кинулась к биде.

- Здесь тебе не может быть плохо, - в ужасе сказал Ники.

- Не может? - сказала она, и ее вырвало.

Всю ночь она носилась по коридору к адской черной дыре туалета.

Ники, не добившись своего и на этот раз, вернулся к себе в номер в отвратительном настроении.

Глава девятая

На следующее утро бледная и ослабевшая Имоджин, шатаясь, побрела на пляж. Море было голубым и сверкающим, золотой песок горячим. На полмили вдоль берега плотными рядами выстроились зонты. На каждый акр песка приходилось по несколько сот распростертых тел, которые смазывали себя маслом и поворачивались, как цыплята на вертеле.

К своему ужасу, Имоджин увидела, что почти все были в купальниках без верха. На Кейбл, такой же загорелой, как и все прочие, трусики были в половину самого узкого бикини - два треугольника шафранового цвета на шнурке. Ее небольшие безупречной формы груди блестели маслом. Черные сверкающие волосы лежали на краю пляжного полотенца. Рядом с ней околачивался стройный, гибкий и грозный Ники. Когда подошла Имоджин, он не обратил на нее никакого внимания. Матт лежал на спине с закрытыми глазами, его мощная грудная клетка как арка возвышалась над плоским мускулистым животом. Его смуглая кожа быстро набирала цвет.

Лениво открыв один глаз, он улыбнулся Имоджин.

- Присоединяйся к угнетенному белому меньшинству.