Когда паром причалил, небо было сплошь затянуто тучами, и дождь продолжался. На причале стояло несколько толстых французов в синих комбинезонах и беретах. Боже, они совсем как англичане, подумала Имоджин, и погода точно такая же, как в Йоркшире.

- Может быть, я поведу? - спросил Ники, когда они сели в машину.

Матт покачал головой:

- Я отвлекусь от состояния моего желудка.

- Имоджин вся серая. Ей лучше сесть спереди, - сказала Кейбл, юркнув на заднее сиденье рядом с Ники.

?Мерседес? начал проглатывать мили. Это и есть Франция, подумала Имоджин. Большие аллеи тополей, уходящие в бесконечность кукурузные поля, невероятно безобразные города с облупившимися щитами рекламы Дюбонне и садами, пестрыми, как пакеты с семенами. На улицах ни души. Возможно, за этими закрытыми ставнями они все занимаются знаменитой французской любовью.

- Тут всюду прошла первая мировая война, - объяснил ей Матт, - большинство старых домов было разрушено до основания. Поэтому деревни такие новые и уродливые. Ты читала ?Прощай, все это??

Имоджин покачала головой.

- Отличная книга. У меня есть с собой. Я тебе одолжу.

- Я не смогла одолеть больше одной страницы, - сказала Кейбл.

- Для тебя там слишком много длинных слов и нет картинок.

- Не будь таким высокомерным, - огрызнулась Кейбл.

- Здесь на полях до сих пор осталось много неразорвавшихся бомб, - сказал Матт, не удостоив ее ответом.

И в машине тоже, подумала Имоджин. Ники и Кейбл шушукались о своем, имена сыпались, как осенние листья. Наконец угомонились и они. Оглянувшись, Имоджин увидела, что Кейбл спит, положив голову на плечо Ники. Она быстро отвела взгляд, безнадежно пытаясь не обращать на это внимание. Матт, если и видел что-нибудь через водительское зеркало, то вида не подал.

Когда они подъехали к гостинице, дождь прекратился, и несколько звезд пытались пробиться сквозь пелену облаков. Гостиница стояла на берегу реки и была украшена ярко-розовыми гирляндами гераней и ползучими растениями, спускавшимися до самой воды. Привлекательная мадемуазель за стойкой была явно рада приезду Матта. Но когда в дверях появился Джеймс и Ивонн, это ее потрясло. Пошло размахивание руками и пожимание плечами, а потом Матт с унылым видом сообщил:

- Сожалею, мои любезные, но бестолковая секретарша заказала вместо трех двухместных номеров всего два.

- Ну и ничего, - сказала Кейбл. - Поделимся. Ивонн, Имоджин и я сможем поместиться на одной двуспальной кровати. А вы трое на другой.

Матт сказал с облегчением:

- Если это всех устроит…

Имоджин кивнула. Еще один день отсрочки: этой ночью она не была готова к сексуальному марафону с Ники.

- Забавно, - сказал Джеймс Эджуорт, - прямо как в школьном дортуаре.

Однако у Ивонн лицо стало похоже на закипающее молоко.

- Но это какая-то нелепость. Мы с Джамбо в браке.

- Нам всем это известно, малыш, - сказал Матт.

- Не называйте меня ?малышом?, - Ивонн топнула ногой. - У меня был утомительный день. Не понимаю, почему я должна страдать только из-за того, что вы там что-то напутали.

В глазах ее блеснули слезы. Джеймс ободряюще похлопал ее по плечу.

- Не плачь дорогая. Матт, вы не будете сильно возражать, если мы займем один двухместный номер?

Матт посмотрел на Ники, тот кивнул.

- Вы правы, Джеймс: все к вашим услугам. Мы с Ники можем переночевать в машине. Ужин через четверть часа.

- Переодеваться я не стану, раз уж костюм пойдет у меня вместо пижамы, - сказал Ники.

Уже в спальне Кейбл заметила с удовольствием:

- Не думаю, что у Матта с Ивонн этим дело обойдется. Ты знаешь, у нее целый чемодан набит пакетами с хлебом из отрубей - чтобы держать Джеймса в постоянном весе.

Глава седьмая

Имоджин чувствовала себя совершенно неприкаянной. Она мечтала о том, чтобы полежать в горячей ванной, а потом долго пробовать и намазывать на себя что-нибудь необыкновенное. Но у нее не было ничего необыкновенного, и она считала себя слишком толстой и нескладной, чтобы переодеваться перед Кейбл. В любом случае при всех этих чемоданах и пузырьках с косметикой Кейбл для двоих места было явно недостаточно. К тому же, если она пораньше спустится вниз, то ей удастся улучить какое-то время наедине с Ники. Поэтому она ограничилась самым быстрым туалетом.

- Если у Матта болит живот, скажи, что я скоро буду, - попросила Кейбл, которая расхаживала теперь по спальне совершенно голая, если не считать зеленого шелкового шарфа, прикрывавшего ее бигуди.

Имоджин отвела глаза и сбежала. Может быть, скромность - это вопрос телосложения, подумала она. Если бы она так же превосходно выглядела, то, возможно, тоже разгуливала бы без всякой одежды. На лестничной площадке она увидела Ивонн, у которой на плечах была розовая пластиковая накидка для предохранения одежды от косметики. Она размахивала феном перед горничной нервного вида.

- Так вы говорите по-английски или нет?

- Oui, Madame .

- Тогда почему вы говорите на иностранном языке? Я хочу, чтобы мне немедленно заменили вилку на этом фене.

Имоджин крадучись прошла мимо них. В холле никого не было. Она посмотрела на меню и сглотнула слюну. С кухни доносились манящие запахи чеснока, вина и трав. Она прошла в комнату для отдыха и села в кресло с ?Тристрамом Шенди?. По соседству какая-то английская семья разговаривала вполголоса, как на похоронах, угрюмо снимая латунные колпачки с кофейных чашек. На ее столе лиловые и телесно-розовые гладиолусы в вазе чудовищно дисгармонировали друг с другом и особенно с клетчатой скатертью. Странно, что французы, которых считают людьми утонченного вкуса, почти лишены чувства цвета.

Она пыталась читать. Это было ужасно, но после встречи с Ники у нее пропала всякая способность к концентрации. Она стала глядеть в окно, где уличные фонари освещали оранжевым светом афишу приехавшего на гастроли цирка.

Мы сами немного похожи на странствующий цирк, подумала она. Джеймс - один из тех бойких и усердных песиков, что прыгают сквозь обруч, а Ивонн - акробатка на трапеции, элегантно выбегающая на вывернутых ногах. Ники и Кейбл напоминают красивых, лоснящихся диких зверей, пантер или тигров, которые вырвались из клеток на свободу и наводят страх на всю округу. А сама она - маленькая, толстая и косматая пони, отчаянно старающаяся со всеми поладить. Она пыталась подыскать сравнение для Матта - что-то большое и добродушное, и вздрогнула, услышав вдруг его голос.

- Так ты никогда не получишь выпивку, моя радость. А мы сидим в баре. Что ты читаешь? - Он взял книгу. - А, это. Сам я так и не удосужился прочитать.

Они нашли Ники сидящим на стуле у стойки бара.

- Ты тоже выглядишь растрепанной, - сказал Ники, налив воды в перно, который сразу вспенился. - Может быть, это и хорошо, что этой ночью ты как следует выспишься, но завтра меня не удержишь, - добавил он, понизив голос.

Имоджин закраснелась, сделала большой глоток и едва не поперхнулась. Это было что-то немыслимо отвратительное, вроде лакричной настойки. Но ей так хотелось пить. Она сделала еще один небольшой глоток и чуть не выплюнула.

Матт взял лежавший на столе номер ?Фигаро?.

- Ты слышал, - спросил Ники, - про того ирландца, что пытался переплыть Ламанш?

- Нет, - сказал Матт, не поднимая головы.

- Он хотел переплыть его вдоль.

Имоджин прыснула. Ники положил свою теплую ладонь на ее руку.

- Хоть кто-то наконец посмеялся над моей шуткой.

- Гляди-ка, - сказал Матт. - Браганци в Марселе, всего в нескольких милях от того места, где мы остановимся.

- С герцогиней? - спросил Ники.

- Тут сказано, что с ней.

- Никогда не мог понять, - сказал Ники, заглядывая в газету, - как это такая красивая, классная птичка бросила все, чтобы укатить с таким коротышкой-итальянцем.

- Тише, - сказал Матт и огляделся, изображая обеспокоенность. - Мафия повсюду. По крайней мере, он, вероятно, энергичен в постели. А старый герцог, по слухам с Флит-стрит, показал себя величавым гомо, меняя одного за другим миловидных лакеев.