В сад вошла пожилая монахиня и, неодобрительно поджав губы, поглядела на присутствующих в стенах ее монастыря мужчин.

— О, матушка-настоятельница, — поклонился Спархок. — По королевскому приказу я должен позаботиться о том, чтобы эти двое преступников дожидались суда в заключении. В вашем монастыре, несомненно, есть келья для кающихся грешников…

— Прошу простить меня, сэр рыцарь, — твердо ответила настоятельница, — но наш устав запрещает заключать грешников против их воли.

— О, с этим все в порядке, — улыбнулся Улэф. — Мы сами позаботимся обо всем. Мы скорее умрем, чем обидим служительниц Божьих. Я могу заверить вас, матушка, принцесса и ее сын не пожелают покинуть своих келий — они оба будут полностью поглощены покаянием. Единственное, что мне для этого понадобится — это цепи, несколько стальных болтов, молот и наковальня. Я без особого труда запру эти кельи, а вам и вашим сестрам не придется брать на себя этот труд и, упаси Боже, вмешиваться в государственные дела, — он немного помолчал и взглянул на Спархока. — Или, может быть, лучше их самих приковать к стенам?

Спархок немного подумал.

— Нет, — решил он, — не стоит. Они все же члены королевской семьи и обращаться с ними надо с некоторым пиететом.

— У меня, видимо, нет выбора, и мне придется согласиться с вашими требованиями, сэры рыцари, — сказала настоятельница. — Ходят слухи, что наша королева выздоровела. Это правда?

— Да, матушка, — ответил Спархок. — Королева в полном здравии, государственная власть в Элении снова в ее руках.

— Благодарение Господу! — воскликнула монахиня. — И как же скоро вы заберете из монастыря этих непрошеных гостей?

— Скоро, матушка, очень скоро.

— Что ж, мы будем молиться за душу принцессы Ариссы.

— Конечно.

— О, как трогательно, — язвительно произнесла Арисса, уже несколько оправившаяся от пережитого потрясения. — Если так пойдет и дальше, боюсь, меня просто стошнит.

— Вы начинаете раздражать меня, Арисса, — холодно произнес Спархок. — Я не советую вам делать этого. Если бы не королевский приказ, я отрубил бы вам голову прямо здесь и сейчас. Мой вам совет — примиритесь со Всевышним, потому что, без сомнения, вам скоро предстоит предстать перед Его престолом, — он с отвращением окинул ее взглядом и добавил, обращаясь уже к Келтэну и Улэфу: — Уведите ее с глаз долой.

Через четверть часа Келтэн и Улэф возвратились без Ариссы и Личеаса.

— Ну как, все в порядке? — спросил их Спархок.

— Полагаю, что кузнецу понадобится не меньше часа, чтобы отворить двери этих келий, — ответил Келтэн. — Мы отправляемся?

Они не проехали и полумили, как вдруг услышали тревожный крик Улэфа:

— Берегись, Спархок! — прокричал он и спихнул пандионца с седла.

Не успел Спархок оказаться на земле, как над спиной его коня просвистела стрела и исчезла в густой листве придорожных деревьев.

Келтэн выхватил из ножен меч и развернул лошадь туда, откуда, по всей видимости, стреляли.

— Эй, как дела? — спросил Улэф, спешившись и помогая Спархоку подняться на ноги.

— Ничего. Ушибся слегка. А у тебя тяжелая рука, друг мой.

— Извини, Спархок — я был встревожен.

— Все в порядке, Улэф. Не грех приложить силу, когда того требуют обстоятельства. Как ты сумел заметить эту стрелу?

— Слепая удача. Я случайно смотрел в том направлении и увидел, как двигаются ветви кустов.

Раздраженно ругаясь, к ним подъехал Келтэн.

— Смылся, — сообщил он.

— Этот любитель пострелять из лука начинает меня утомлять, — пробурчал Спархок, взбираясь в седло.

— Ты думаешь, это тот же, что в Симмуре? — спросил Келтэн.

— Мы же не в Лэморканде, Келтэн. Арбалеты здесь не стоят за печкой на каждой кухне. И вот еще что, давайте не будем говорить обо всем этом Вэниону. Я и сам о себе позабочусь, а у него и без того есть о чем болеть голове.

— Не знаю, прав ли ты, — покачал головой Келтэн. — Ну да дело хозяйское.

Рыцари четырех Воинствующих Орденов располагались в хорошо укрытом лагере в лиге к югу от Демоса. Спархок, Келтэн и Улэф направились к шатру, где их друзья беседовали с магистром ордена Сириник Абриэлем, магистром ордена Генидиан Комьером и магистром Альсионского Ордена Дареллоном.

— Ну как, принцесса Арисса обрадовалась новостям? — ухмыльнулся Келтэн.

— Что ж, ее можно понять. Можно мне взглянуть на Беллиом? — спросил Спархока Комьер.

Спархок вопросительно взглянул на Сефрению. Та не слишком уверенно, но все же кивнула. Спархок достал из-за пазухи полотняный мешочек, и, развязав его, положил Сапфирную Розу на ладонь. С тех пор, как он последний раз проделывал это, прошло несколько дней, но снова на самом краю зрения появилась тень, черная и еще более разросшаяся, будто впитавшая в себя тьму прошедших с тех пор ночей.

— Сила небесная, — выдохнул Абриэль.

— Да, это и правда он, — ухмыльнулся талесиец Комьер. — Убери-ка его лучше, Спархок, от греха подальше.

— Но… — запротестовал Дареллон.

— Вас заботит спасение вашей души, магистр? — мрачно спросил его Комьер. — Если да, то помните, нельзя смотреть на эту штуковину подолгу.

— Убери, Спархок, — твердо сказала Сефрения.

— У нас есть какие-нибудь новости об Отте? — спросил Келтэн.

— Он по-прежнему твердо стоит на лэморкандской границе, — ответил Абриэль. — Вэнион рассказал нам о признаниях бастарда Личеаса. По всей видимости, это делается по указке Энниаса. Ну, а Симмурский первосвященник заявит, что знает способ остановить Отта, и, конечно, получит по этому поводу еще несколько голосов.

— Интересно, Отту известно, что Беллиом находится у Спархока? — спросил Улэф.

— Азеш знает, — сказала Сефрения, — следовательно, и Отту это известно. Интересно другое — знает ли Энниас обо всем происшедшем?

— А что творится в Чиреллосе? — спросил Спархок Вэниона.

— По последним сообщениям, по-прежнему — Архипрелат все еще на волоске от смерти. Мы не сможем скрыть свое появление здесь, поэтому мы войдем в город открыто и даже придадим этому особое значение. Планы несколько изменились. Мы должны быть в Чиреллосе до того, как умрет Кливонис. Очевидно, что Энниас попытается насколько возможно ускорить начало выборов. Как только Кливонис скончается, патриархи, которые подпевают Энниасу, начнут созывать Курию на голосование. Возможно, первым вопросом, который будет обсуждать Курия, будет закрытие города.

— А Долманту известно, каково сейчас соотношение голосов?

— Это тайна для всех, сэр Спархок, — ответил Абриэль. — Многих патриархов еще нет в Чиреллосе.

— И некоторые не без помощи Энниасовых наемных убийц, — сухо заметил Комьер.

— Возможно, — согласился Абриэль. — В любом случае, в Чиреллосе сейчас сто тридцать два патриарха.

— А сколько должно быть? — спросил Келтэн.

— Сто шестьдесят восемь.

— А почему такое странное количество? — полюбопытствовал Телэн.

— Так было сделано намеренно, — объяснил Абриэль. — Количество выбрано так, чтобы для избрания нового главы Церкви понадобилась ровно сотня голосов.

— Сто шестьдесят семь было бы вернее, — подумав, заявил Телэн.

— Почему это? — заинтересовался Келтэн.

— Тогда сотня голосов составляла бы ровно три пятых части от общего количества, — сказал Телэн, глядя на непонимающее лицо Келтэна. — Ну ладно, зачем тебе сейчас забивать этим голову, Келтэн, — сказал он, — я потом тебе объясню.

— Неужели ты все это считаешь в голове, мальчик? — удивился Комьер. — У нас всегда уходит на эти подсчеты куча времени и бумаги.

— Привычка, милорд, — пояснил Телэн. — В моем деле иногда приходится подсчитывать что-нибудь быстро и про себя. А можно узнать, сколько примерно голосов сейчас принадлежат Энниасу?

— Примерно? Примерно шестьдесят пять, — ответил магистр.

— А на нашей стороне?

— Пятьдесят восемь.

— Так значит, никто не выигрывает! Ему нужно еще тридцать пять голосов, а нам — сорок два.