– Неа, не знаю, ничего не видел, – послышался его голос, – как только что? Может, показалось?
И я опешила. Искариот мое состояние полностью разделил. Это что ж за джигурда получается? Он нас прикрывает, что ли? В честь чего это?
Монобровь недоверчиво взглянул на Ашота, сделав грозную мину, потом отошел шага на два и, взмахнув огромными белоснежными крыльями, почти мгновенно скрылся из виду.
– Ах во-от оно что, – Искариот, прищурившись, потер подбородок, – нам крупно повезло, Макарова. У этого перца теперь совсем другой бог.
– Что? – глупо спросила я, выбираясь из убежища.
– Влюбился он, вот что, – хихикнул Нечистый, – а я-то думаю, что-то больно странный чудак попался, а тут такое дело... Ну что, дорогой, колись, как зовут ту самую единственную и неповторимую? – он вновь по-дружески обнял небесного вестника.
– Шарлотта... – на бледных щеках проступил едва заметный румянец.
– О, Шарлотта, замечательное имя. Все беды от женщин... А нам ты почему помогаешь? Мазохист что ль?
– Просто... Захотелось. Ребята, вы такие милые, должен же вам был кто-то помочь. Вы же не со злом пришли?
– Верно, мы пришли кое-что вернуть, – туманно ответила я, – но думали, что ты на «благословение божие» купился.
– Нет, – ангел покачал головой, – я вообще-то сразу понял, что вы из темных, но не со зла. Вот и решил, почему бы и вам не помочь.
– О-о, вот оно как. А если хочешь остаться здесь, любовные шуры-муры не плохо бы завязать, – как бы между прочим пропел Искариот.
– Почему? – Ашот непритворно удивился, – разве может быть неугодно Создателю такое искреннее и теплое чувство?
Нечистый только хихикнул и взглянул на ангела из-под ресниц даже немного с сожалением как-то. Но спорить не стал.
– Недалекий ты и наивный товарищ, но вроде как, неплохой малый, – покачал головой Иуда, глядя вслед ангелу.
Дорога слегка изменилась, стала шире, а деревья над ней смыкались, словно образуя зеленый коридор. Так мы подошли к дворцу Сефирот. Он, к счастью, совсем недалеко находился и, наверное, специально был построен поближе ко входу.
– Здесь я вас оставлю, – объявил Ашот, обернувшись лицом, – сами управитесь? Да пребудет с вами сила... – он поклонился и взмыл в воздух, исчезнув из виду через несколько мгновений.
Я помахала ему вслед.
– Господин Белиар, куда теперь? – Нечистый снова связь установил.
– В главный вход не идите, там много... хм... «помех». Поднимаетесь на ступеньки, и немного влево вдоль стены, там маленькая неприметная дверь будет, туда и идите. Коридор выведет вас в Малый Тронный, скорее всего, вам туда и надо. И... удачи, ребят. Один наш общий знакомый, знаете, как за вас переживает...
Я хихикнула.
– Передай ему, что мы справимся.
Хотелось бы верить... У дворца вероятность встретить иудиных знакомых значительно возрастала, поэтому мы решили поторопиться. Причем дверь потайная отыскалась совсем случайно, когда мы уже совершенно отчаялись ее найти. Искариот, устало матерясь, прислонился к горячей мраморной стене, да так и провалился внутрь. Я быстро заскочила вслед за ним, и, отсмеявшись, помогла подняться.
– Сегодня у меня на редкость удачный день, – он потер уже дважды ушибленный затылок.
– Ничего, бедняжечка, – по-дружески успокоила я, – вернемся – мороженки навернем, а?
Это, кажется, Нечистого немного воодушевило. Он, слегка улыбаясь, глянул на меня и покачал головой.
– Как у тебя все просто, Аннушка... Ну да ладно, я совсем не против. Ты обидишься сейчас очень, но... Сиеру мне напомнила.
– Которую ты почти не знал? – я насупилась.
– Одного вечера хватило вполне. И да, она ли часть тебя или ты ее часть, это без разницы. Вы одно целое, так что хватит дуться.
Коридор мы миновали очень быстро, он был узкий и пустой, так что спасибо Белиару за дельный совет. Зал оказался абсолютно таким же, как и весь дворец, из белоснежного с бежевыми крапинками мрамора, действительно, совсем не такой уж большой, какими положено быть залам райского дворца. И еще. Он был вообще пустой. Ни мебели, ни зеркал, ни вообще каких-либо выдающихся деталей интерьера. Только два огромных окна, сквозь которые на пол лился солнечный свет. Лишь посередине была небольшая, мне по пояс, колонна. На которой сверху медленно плавал в воздухе мой заветный камушек. Мой, черт возьми.
И отделяло нас несколько шагов. Которые мне преодолеть не позволили.
Часть 64
Я в недоумении остановилась, глядя перед собой и не замечая никаких видимых изменений. Нет, я все же определенно обо что-то стукнулась, да так, что минут через пять на лбу точно здоровенная шишка будет. И что, прикажете думать, у меня глюки начались на нервной почве?
– Аннушка, руку вперед протяни, – деликатно посоветовал Искариот, не особенно горя желанием отлепляться от стены, – только осторожнее.
– Угу... – я рассеяно кивнула и попыталась сделать, как он велел.
Ладонь наткнулась на невидимое препятствие. Будто стекло. Оно не било током и не отбрасывало назад взрывной волной. Оно просто было. И одним этим фактом составляло неимоверную помеху.
– Я так и думал, – Нечистый театрально взмахнул указательным пальцем, – они установили барьер. Через который не может пройти ни одна грешная душа. Вот почему у камня нет охраны. Его просто незачем охранять.
– Грешная душа, говоришь, – я жадно впивалась глазами в сиреневые отблески моего амулета, который был так близок и так, черт подери, недостижим. Это закон жанра такой. Если так, тогда он глупый. – Не сказала бы, что я такая уж прям отпетая грешница.
– Ой напрасно, – Иуда хохотнул и начал загибать пальцы, считая, – на тебе грехи: гордыни, зависти, гнева, лени, чревоугодия и прелюбодеяния. Плюс несколько маленьких проступков, а также атеизм, в которым ты до сих пор так и не раскаялась, и две попытки самоубийства. Прекрасный букет. И... Ты все еще надеешься, что пройдешь? Вероятность того, что это сделает хотя бы один из нас равна нулю.
– Именно, предатель. Поэтому барьер и установлен, – из коридора послышался тихий мелодичный голос, а через пару мгновений в зал медленно и грациозно вышла Тамара. Ее голос я сразу узнала. Такой вовек теперь не забуду. Девушка была одета совсем иначе: в длинном, до самого пола белом платье без особых излишеств. Только с широким шелковым поясом, утягивающим талию. Крыльев у нее не было, значит, святая или там какая... – Чтобы нечестивые не добрались до того, что им не принадлежит.
– Так, секундочку, – я решила прояснить ситуацию, – но этот камень... он как бы нам принадлежит.
– Только Создателю решать, кому что принадлежит, – отрезала девушка, вплывая под защитный купол.
Барьер послушно принял ее, пропустив внутрь. Я заскрипела зубами от злости.
– Это национализация частной собственности, так нечестно! – пришлось взбунтоваться, молотя кулаком по невидимой преграде.
– Бесполезно, – Искариот покачал головой, – только силы зря потратишь.
И это его «бесполезно» прозвучало, как приговор.
Как расписка в моей беспомощности.
Что же я теперь? Сейчас ведь совсем-совсем не на кого положиться, как я привыкла делать. А что я могу одна? Я же ничегошеньки, мать твою, не умею! Только кулаками молотить по этой чертовой штуковине и остается...
– Бесполезно? – переспрашиваю я с каким-то диким, безумным даже задором.
– Совершенно, мой друг, – с невиданным спокойствием отвечает Нечистый.
А у меня от этого спокойствия что-то обжигающе-горячее в душе только сильнее вздыматься начинает. Кровь по венам стучит так, что даже, наверное, от стен зала эхом отдается. Мамочки, да что же я такое творю, а?
Жгучий, бешеный, нечеловеческий восторг. Я это делаю – бесполезно. Но прекратить уже не могу. Потому что по телу разливается пьянящая разум вязкая тоска.
