— Вот так раз! — озадаченно протянул Риальто. — Куда подевались боги?

— Я смотаюсь в Серый Дол и наведу справки, — сказал Ошерл. — Никуда не уходи, я все разузнаю и вернусь.

— Стой! Не надо никуда мотаться! — поспешил окликнуть его Риальто. — Я просто так спросил. Сначала найди Персиплекс, а потом можешь гоняться за богами сколько душе угодно.

— Сам-то сотню столетий пробездельничал, и ничего, — пробурчал себе под нос сандестин, — а мне стоит только заикнуться о том, чтобы на секундочку отлучиться в Серый Дол, сразу начинаются попреки и угрозы. Кто в таких условиях станет проявлять инициативу?

— Довольно! — оборвал его Риальто. — Меня интересует исключительно Персиплекс.

Они приблизились к развалинам. Ветер и непогода изрядно потрудились над склонами древнего кратера, так что от них остались одни воспоминания. Храмы превратились в груды камней; о двадцати богах, изваянных из мрамора, напоминали лишь немногочисленные перевернутые обломки, а их мощь растворилась в трясине.

Риальто с Ошерлом медленно обошли вокруг древний город, время от времени пуская в ход плермалион — без особого, впрочем, успеха. На севере лес подступал почти к самой городской стене, и откуда-то веяло дымком. Оглядевшись, парочка заметила на опушке небольшую деревушку из двадцати хижин.

— Сейчас все разузнаем, — обрадовался Риальто. — Предлагаю тебе изменить облик, а не то народ переполошится.

— Тебе тоже не мешало бы кое-что подправить. Твоя шляпа, к примеру, имеет форму перевернутой супницы, к тому же она пошлого лилового цвета. Сомневаюсь, что ее нынче оценят.

— Пожалуй, в твоих словах есть зерно истины, — признал волшебник.

Приняв обличье грозных лаврентинов в блистающих латах с шипами и пиками и шлемах, увенчанных языками голубого огня, Риальто с Ошерлом приблизились к деревушке, довольно неказистой и дурно пахнущей.

Вооружившись словарятором, Риальто решил установить контакт с местными жителями.

— Эй, люди, вас удостоили посещением два лаврентинских вельможи, выходите из домов и приветствуйте их как подобает.

Из хижин один за другим, зевая и почесываясь, показались жители: приземистые и длиннорукие, с темно-коричневыми лицами и длинными прямыми волосами. Одежда их была сделана из птичьей кожи, а сами они, судя по выражению лиц, слыхом не слыхивали ни о каких достижениях цивилизации. Правда, вид у них был сытый и холеный. При виде Риальто с Ошерлом некоторые из них с радостным криком похватали сети на длинных ручках и двинулись на чужаков с явно недобрыми намерениями.

— Не приближайтесь! — крикнул Риальто. — С нами магия! Одна угрожающая ухмылка, и вы навлечете на себя заклятие чудовищной силы!

Жители не вняли предупреждению. Тогда Риальто подал сандестину условный знак. Сети сложились назад и, накрыв своих хозяев, замотали непокорных в тугие коконы. Ошерл щелчком пальцев отправил эти коконы прочь, в северное небо. Они скрылись за тучами и исчезли из виду.

Риальто обвел оставшихся взглядом и обратился к женщине с плоским лицом.

— Кто главарь этой омерзительной шайки?

— Вон там стоит Дулка, он мясник и возчик. Нам не нужны главари. Они дармоеды.

Седоусый старик с объемистым брюхом опасливо подобрался вперед.

— Нельзя ли быть чуточку поласковее? — гнусавым подобострастным голосом осведомился он. — Да, мы людоеды. Да, мы пускаем чужестранцев на корм. Но неужели это повод относиться к нам с неприязнью? Мир устроен так, как устроен, и каждый должен стремиться приносить пользу товарищам, пусть даже и в виде супа.

— Наши таланты лежат в другой области, — отрезал Риальто. — Если я увижу хотя бы еще одну сеть, ты первым отправишься в небеса.

— Теперь, когда мы осведомлены о ваших предпочтениях, можете ничего не бояться, — заверил чужеземцев Дудка. — Что вам нужно? Вы голодны?

— Нас интересует судьба Люид-Шага, в котором сейчас должен был наступить золотой век. Однако на его месте мы нашли лишь гору мусора, грязь и вашу вонючую деревушку. Что послужило причиной столь бесславного конца?

Дулка вновь обрел уверенность в себе и с самодовольным видом прищурился. Лениво, как будто в силу привычки, он принялся гнуть и переплетать пальцы; ловкость, с которой он это проделывал, показалась Риальто любопытной, даже завораживающей.

— Ореол таинственности, который окружает эти руины, скорее мнимый, нежели подлинный, — забубнил он гнусаво, ни на минуту не переставая изгибать и переплетать пальцы. — Столетия проходили одно за другим, но боги стояли неколебимо, днем и ночью. В конце концов ветер и дождь сровняли их с землей. Они обратились в прах, и от их могущества не осталось и воспоминаний.

Пальцы Дулки продолжали сплетаться и расплетаться.

— Земля оставалась безлюдной, и развалины никто не тревожил. Совершенные спали зачарованным сном в алебастровых яйцах. Юноши и девушки, лучшие из лучших, созревали на шелковых ложах в безвестности!

Пальцы Дулки образовывали странные фигуры. Риальто начала одолевать приятная истома, которую он приписал всем событиям дня.

— Дорогой мой, я вижу, вы утомлены! — воскликнул Дулка. — Позор мне!

На поляну вынесли три церемониальных кресла, сплетенных из ивняка, спинки их были выточены в виде искаженных человеческих лиц.

— Сядьте, — успокоительным голосом проговорил Дулка. — Отдохните.

Он грузно опустил свой внушительный зад на жалобно заскрипевшее плетеное сиденье. Риальто тоже уселся, чтобы дать отдых усталым членам.

— Что этот коварный старый дьявол мудрит? Почему на меня напало оцепенение? — спросил он у Ошерла на языке Двадцать первой эры.

— Ему служат четыре сандестина низшего класса, из тех, кого мы называем «бесенятами». Они нагнали на тебя ощущение усталости, ты уже начал немного косить. Дулка отдал приказ готовиться к пиру.

— Почему ты не пресек это безобразие?! — возмутился Риальто. — Где твоя преданность?

Сандестин лишь смущенно закашлялся.

— Прикажи бесенятам оттянуть Дуле нос на два фута в длину и украсить его кончик язвой. А еще пусть у него на каждой ягодице вылезет по здоровому чирью.

— Как пожелаешь.

Когда с этим делом, к полному удовлетворению Риальто, было покончено, он высказал Шерлу новую просьбу:

— А теперь прикажи бесенятам раз и навсегда, чтобы не смели больше докучать мне своими глупостями.

— Верно. Мы же не хотим, чтобы Дулка ответил нам тем же.

— После дашь бесенятам свободу и отправишь на все четыре стороны — при условии, чтобы никогда больше не служили Дуле.

— Поистине великодушный поступок! — восхитился сандестин. — Сие распоряжение, случаем, не распространяется и на меня тоже?

— Ошерл, не сбивай меня. Мне нужно расспросить Дудку, несмотря на то что у него сейчас другие заботы. — Риальто вновь обернулся к взбудораженному возчику и заговорил с ним на языке деревни: — Теперь ты понял, что бывает с теми, кто нарушает слово. Скажи спасибо, что я человек, в общем и целом, гуманный. Итак, продолжим разговор?

— До чего же ты вспыльчивый! — мрачно буркнул Дулка. — Я ведь не хотел ничего дурного! Что еще тебе рассказать?

— Вы тщательно обыскивали развалины?

— Развалины нас не интересуют, разве что как источник алебастровых яиц, которые необыкновенно вкусны.

— Понятно. И сколько же яиц вы уже сожрали?

— За все время их число составило пять тысяч шестьсот сорок одно. Осталось немного.

— Немного? — переспросил Риальто. — Если только ты не обсчитался, в золотой век войдет всего один совершенный. Всех остальных вы слопали.

Дулка на миг позабыл про свои многострадальные ягодицы и нос.

— Всего один? Это печальная новость. Нашим пирам конец!

— А что случилось с казной? — поинтересовался Риальто. — Вы забрали из сокровищниц города драгоценные камни и кристаллы?

— Да, забрали. Мы любим изящные вещицы, особенно красные, розовые и желтые камешки. Синие и зеленые приносят неудачу, поэтому мы используем их для развлечения.

— Как это?