— Я слышал противоречивые отзывы, — отвечал возница. — Говорят, что Пафнис, тогдашняя богиня красоты и женской силы, остановилась отдохнуть на вершине горы Дейн. Там она нашла источник, где омыла свои ноги, наделив воду целебной силой. Позже Космея Пандалектская основала на этом месте нимфариум и построила чудесную купальню из зеленого стекла и перламутра, таким образом легенда получила дальнейшее распространение.

— А сейчас?

— Ключ бьет, как и раньше. Иногда ночью дух Космеи бродит по развалинам. Временами можно услышать тихое пение, не громче шепота — по-видимому, отголосок песен, которые пели нимфы.

— Если бы воды и впрямь обладали чудодейственной силой, — пробормотал Кугель, — следовало бы предположить, что Крислен, Оттлея и даже почтенная Терлулия прибегли бы к их волшебству. Почему они не сделали этого?

— Они утверждают, что мужчины Помподуроса любят их за душевные качества. Возможно, чистое упрямство, или же женщины все-таки испробовали на себе действие вод источника, но безрезультатно. Эта одна из великих женских тайн.

— А спралинг?

— Всем нужно что-то есть.

Коляска въехала на площадь, и Кугель велел вознице остановиться.

— Какая из этих дорог ведет к Пафнисианским ваннам?

Возница махнул рукой.

— Вон туда, а потом еще пять миль в гору.

— А сколько ты берешь за поездку туда?

— Обычно прошу три терция, но для важных персон плата иногда повышается.

— Ну, хорошо. Сольдинк попросил меня сопровождать его супругу к ваннам, госпожа предпочитает, чтобы мы отправились вдвоем — тогда она не будет смущаться. Поэтому я найму твой экипаж за десять терциев и заплачу еще пять сверху, чтобы ты в мое отсутствие купил себе пива. Сольдинк рассчитается с тобой после возвращения от Терлулии.

— Если у него останутся силы поднять руку, — хмыкнул возница. — Деньги вперед.

— Ну вот, по крайней мере, тебе на пиво, — сказал Кугель. — Остальное возьмешь с Сольдинка.

— Это не по правилам, но, думаю, сойдет. Вот смотри. Этой педалью разгоняют экипаж. Этим рычагом его останавливают. Если захочешь повернуть, крути руль. Если дроггер уляжется на землю, этот рычаг хорошенько всадит шпору ему в пах, и он помчится вперед как миленький.

— Яснее ясного, — сказал Кугель. — Я верну твою коляску к клубу.

Кугель подогнал коляску к пристани и остановился у «Галанте». Госпожа Сольдинк с дочерьми сидели в шезлонгах на юте, глядя на площадь и обсуждая необычные городские виды.

— Госпожа Сольдинк! — закричал Кугель. — Это я, Фускуле! Пришел, чтобы сопроводить вас к ваннам богини Пафнис. Вы готовы? Надо торопиться, ибо день близится к вечеру.

— Я вполне готова. Там хватит места для всех?

— Боюсь, что нет. Дроггер не сможет втащить всех на гору. Вашим дочерям придется остаться.

Госпожа Сольдинк сошла вниз по трапу, и Кугель спрыгнул на землю.

— Фускуле? — проворчала госпожа Сольдинк. — Слышала ваше имя, но не могу вспомнить.

— Племянник червевода Пулка. Я продал господину Сольдинку червя и надеюсь получить место червевода на вашем корабле.

— Понятно. Как бы то ни было, очень любезно с вашей стороны отвезти меня на экскурсию. Нужно взять с собой какой-нибудь купальный костюм?

— Нет, ничего не надо. Это очень уединенное место, а одежда уменьшает эффект воды.

Кугель помог госпоже Сольдинк сесть в экипаж, затем забрался на облучок. Он нажал на педаль, и коляска покатилась по площади. Кугель поехал по дороге, ведущей на гору. Помподурос остался внизу, затем скрылся за каменистыми холмами. Густая черная осока по обеим сторонам дороги издавала сильный аромат, и Кугель понял, где жители острова добывали сырье для пива. Наконец дорога свернула в унылую маленькую ложбину. Кугель остановил коляску, чтобы дать дроггеру отдых.

— Мы уже почти у фонтана? А где храм, который покровительствует ваннам? — спросила утомленно госпожа Сольдинк.

— Надо еще немного проехать, — ответил Кугель.

— Правда? Фускуле, вам стоило найти более удобный экипаж. Этот драндулет подпрыгивает и трясется, точно доска, которую волокут по камням, а пыль летит во все стороны.

— Госпожа Сольдинк, пожалуйста, прекратите свои жалобы, они действуют мне на нервы. На самом деле я еще не все сказал и буду беспристрастно откровенен, как настоящий червевод. Несмотря на все ваши достоинства, вы избалованы и изнежены излишней роскошью и, разумеется, перееданием. Применительно к нашему экипажу: наслаждайтесь комфортом, пока можете, ибо, когда дорога станет чересчур крутой, вам придется идти пешком, — строго обернулся к пассажирке Кугель.

Госпожа Сольдинк, утратив дар речи, только хлопала глазами.

— Кроме того, в этом месте я обычно беру плату за проезд, — продолжил Кугель. — Сколько у вас при себе?

Госпожа Сольдинк наконец вновь обрела способность говорить. Ее голос стал ледяным.

— Вы, разумеется, сможете потерпеть, пока мы не вернемся в Помподурос. Господин Сольдинк по справедливости рассчитается с вами в положенное время.

— Предпочитаю звонкую монету сейчас справедливости потом. Я могу взять наибольшую плату. В Помподуросе мне придется пойти на уступки скупости Сольдинка.

— Какая бесчувственность!

— Всего лишь голос классической логики, которой нас учили в школе червеводов. Вы можете заплатить сейчас хотя бы сорок пять терциев.

— Смехотворно! Я не ношу с собой такие деньги.

— Тогда отдайте мне опал, который вы носите на плече.

— Ни за что! Это очень ценный камень! Вот восемнадцать терциев, все, что у меня сейчас при себе. А теперь везите меня к ваннам, и чтобы я больше не слышала ваших дерзостей!

— Не слишком-то хорошее начало, госпожа Сольдинк! Я намерен наняться червеводом на «Галанте», и плевать мне на Кугеля. Он может болтаться здесь хоть до скончания веков, мне-то что! В любом случае вам придется часто меня видеть, и за радушие я отплачу тем же, так что можете представить меня и своим славным дочуркам тоже.

Госпожа Сольдинк вновь почувствовала, что не в состоянии вымолвить ни слова.

— Везите меня к ваннам, — выдавила из себя почтенная женщина.

— Да, пора продолжать путь, — согласился Кугель. — Подозреваю, что, если спросить дроггера, он ответит, что уже постарался на восемнадцать терциев. Мы, лаусикаанцы, весим гораздо меньше, чем всякие иноземцы.

— Я вас не понимаю, — отрезала госпожа Сольдинк.

— Берегите дыхание, оно может вам понадобиться, когда дроггер ослабеет.

Госпожа Сольдинк снова не нашлась, что ответить.

Склон и впрямь стал более крутым, а дорога то поднималась вверх, то вновь бежала вниз, до тех пор пока, взобравшись на невысокий хребет, не вышла к поляне, осененной желто-зелеными имбирными деревьями и одиноким исполинским ланцеладом с гладким темно-красным стволом и пушистой черной кроной.

Кугель остановил коляску у ручья, бегущего через поляну.

— Приехали, госпожа Сольдинк. Можете поплескаться в ручье, а я посмотрю на результаты.

Госпожа Сольдинк без энтузиазма оглядела ручей.

— Разве это ванны? А где храм? А упавшая статуя? А где беседка Космеи?

— Собственно, ванны на горе выше, — равнодушно пояснил Кугель. — Здесь точно такая же вода, которая в любом случае не дает большого эффекта, особенно в таких запущенных случаях.

Мадам Сольдинк побагровела.

— Немедленно везите меня вниз. Господин Сольдинк найдет другого провожатого.

— Как хотите. Однако я хотел бы получить свои чаевые сейчас, если не возражаете.

— Можете обратиться за чаевыми к господину Сольдинку. Я уверена, он найдет, что вам сказать.

Кугель развернул экипаж и пустился в обратный путь по склону.

— Нет, никогда мне не понять женщин, — приговаривал он.

Всю дорогу до города госпожа Сольдинк натянуто молчала, и в положенное время коляска была в Помподуросе. Кугель привез пассажирку на «Галанте», не удостоив его даже взглядом на прощание, почтенная дама прошествовала по сходням на корабль. Кугель вернул экипаж на площадь, затем вошел в клуб и уселся в укромном уголке. Он перевесил свое покрывало, прикрепив его изнутри к полям шляпы, чтобы никто не смог больше принять его за Фускуле.