– Сначала закрываем глаза и представляем себе деньги, – продолжил гость, не дожидаясь ответа на свой вопрос. – Кучу! Огромную! В купюрах! Как только натренируетесь, закрепляете в мозгу образ дензнаков…

– Ну, это просто, – перебила я психолога-изобретателя.

– Попробуй, – перешел со мной на «ты» Игорь.

Я зажмурилась и попыталась мысленно увидеть пачки, перехваченные банковской лентой. Но почему-то из темноты выплыла морда кролика. Он оскалил зубы и затряс длинными ушами.

– Ага, не тот объект появляется! – обрадовался каким-то образом считавший мои мысли Игоряша. – Что ты видишь?

– Кролика, – призналась я.

– Забудь, думай исключительно о купюрах, – приказал Игоряша.

– Не получается, – пробормотала я.

– Да, это трудно, – кивнул братец соседки, – действуй постепенно. Вспомни, как пахнут деньги, ощути хруст бумажек, потри их пальцами. Ну?

Я подергала носом, пошевелила руками, но вновь узрела кролика. Теперь он почему-то курил трубку. Запах дыма вполз в мой нос, я закашлялась.

– Пытаясь четко удерживать образ рублей, переходи к визуализации, – наставлял дальше Игорь. – Напиши письма-желания: «Я хочу денег, сто миллионов».

– Хватит и двух, – вырвалось у меня.

– Неправильная позиция, – поморщился «учитель». – Если любить, то короля, если желать богатства, то огромного. Фортуна не благоволит к скромным людям. Сто миллионов, никак не меньше. Одну записку прикрепляешь на лобовое стекло своей машины, вторую вешаешь в изголовье кровати, третью носишь в сумке, четвертую кладешь в рабочий стол. Окружаешь себя ими, как флажками охотники волка, и переходишь к выбору носителя.

Игорь умолк, огляделся и показал пальцем на сухой прут, торчавший из керамического горшка.

– Вот, подойдет. Это что?

– Сегодня утром я принесла кашпо с лестницы, – ответила я. – Пожалела растение, его кто-то выбросил.

Игоряша встал и приблизился к подоконнику.

– Прекрасно. Пусть носителем желания будет оно. Ты его поливаешь и распеваешь мантру. «Вода кап-кап, расти-расти… Едва появится цветок, посмотрит глазом на восток, раскроет первый свой бутон, прилетит ко мне миллион, за ним второй и третий, все миллиарды на свете».

– Ловко ты стихи сочиняешь, – похвалила я Игоря.

Гость слегка смутился.

– Методика опробована на многих людях, а женщины очень часто назначают носителем своего желания растение. Мантра давно сложилась. Когда цветок распустится, твое желание исполнится.

– Да? – с недоверием спросила я. – Само собой? Безо всяких усилий? Сто миллионов просто упадут к моим ногам?

– Точно.

– Это невозможно! – отрезала я.

– А ты попробуй! – пожал плечами Игорь.

– Деньги можно либо заработать, либо украсть, – уперлась я, – из воздуха они не возникнут.

– У всех моих учеников получалось, – не сдавался психолог. – Главное, четко представлять пачки, не думать о каких-то зайцах. Сто миллионов хочешь?

– Не стану прикидываться бессребреницей, хочу, – честно ответила я. – Мне нужны занавески, ковер, пледы, куча вещей. Неплохо бы в отпуск на море скататься. Но все равно огромная сумма из пустоты не появится.

– Спорим? – азартно предложил Игорь. – Ты четко следуешь моей методике, работаешь серьезно, я помогу тебе настраиваться. Получишь сто миллионов, купишь мне ноутбук.

– А если не выйдет? – захихикала я.

– Тогда я тебе айпад подарю, – пообещал навязанный мне гость.

– Мерси, уже имею два, – отвергла я предложение. – Меня устроит СВЧ-печка.

– По рукам! – объявил Игоряша.

Я стукнула ладонью по руке психолога. Отлично, одной проблемой меньше. Я честный человек и не стану обманывать Игоря, буду осваивать его методику. Но я совершенно не верю в ее эффективность, поэтому уже сейчас радуюсь получению нового кухонного прибора. Впрочем, если к моим ногам хлопнется с небес мешок, туго набитый миллионами, не зарыдаю. Отличное пари, как ни оценивай, все равно хорошо.

– У меня два изобретения, – загудел Генаша, появляясь на кухне с пакетами в руках. – Придумываю бытовые вещи. Они всех порадуют и нужны каждому. Во!

С лучезарной улыбкой он водрузил на стол темно-коричневую пузатую емкость с длинным заткнутым пробкой горлышком.

– Вот интересное ноу-хаму.

– Ноу-хау, – поправил Игорь брата.

– Однофигственно, – отмахнулся тот.

– Вы придумали бутылку? – осторожно спросила я.

Генаша расплылся в широчайшей улыбке.

– Сообразительная ты не по-бабьему. – Перешел и он на свойский тон: – Ну-кось, понюхай!

Я не успела моргнуть, как он выдернул затычку и поднес к моему лицу открытую поллитровку. Сильный запах ударил в нос.

– Водка, – скривилась я. – Но, насколько я помню, ее изобрел Дмитрий Менделеев.

– Молодец, – похвалил великого химика Генаша. – Много радости его работа людям доставила. А что к водочке надо?

Я пожала плечами.

– Хорошую компанию.

– Ох, бабы… Наипервейшее дело – закуска, – назидательно произнес второй брат. – Только алкаши бормотуху рукавом занюхивают, приличным людям еда нужна. А если ее нет, что тогда?

– Надо зайти в супермаркет и купить колбаски, – покорно ответила я, не понимая, куда клонит Геннадий.

– Ну, сказанула! – покачал головой гость. – В вашей-то Москве психушечной эти маркеты на каждом углу, а у нас в Бурундуковке одно сельпо и палатка с макаронами. Да и не по карману простому мужику «Любительская», он себе на шкалик еле-еле наскреб, чудом от жены тяжелым трудом заработанную копейку утаил. Любят бабы из карманов супружника все вытряхнуть под вопли: «Детей кормить надо!» Спрашивается, за фигом их семь штук рожать? Одного и то много.

– Генаша, следи за своей речью! – воскликнул брат.

– Извини, не хотел тебя обидеть, – опомнился народный умелец. – Так вот, я решил проблему закуски, придумал съедобную бутылку – тара сделана из черного хлеба. Пробуй!

Не слишком чистыми пальцами Геннадий отломил небольшой кусочек горлышка и протянул мне.

– Купит парень беленькую, глотнет и откусит от пузыря. Опять водочкой побалуется, а закусь уже в руке, – объяснял Генаша. – И сыт, и пьян. Круто?

Я понюхала твердый темно-коричневый обломок и уточнила:

– Из чего сделана бутылка?

– Вопрос на миллион! – восхитился изобретатель. – Сказал же, из черного хлеба. Сначала я его нажевывал, в тазик выплевывал и лепил емкости.

Меня незамедлительно затошнило, я положила «закуску» на стол и вытерла пальцы о бумажное полотенце. Игорь закатил глаза. А Гена, не обращая внимания на мою реакцию, басил:

– Потом сообразил – так не пойдет. Мука-то в водке размокает. Два года экспериментировал и добился успеха. В бутылке основа из ржи, а что там еще, не сообщу, коммерсантская тайна.

– Коммерческая, – привычно поправил Игорь.

– Да как ни обзови, душа вещи не меняется, – философски заметил Гена. – Ты, Тань, познакомилась с изобретением для мужчин. А сейчас глянь на женскую придумку. О! Этта чего?

– Два носка, пришитые к длинной белой резинке, – описала я увиденное. – Надо же, я думала, ее давно не выпускают. Раньше в магазинах на полках лежали мотки этого галантерейного товара, их брали для белья. Отлично помню, как моя бабушка отрезала кусок, прикрепляла к одному концу английскую булавку, брала папины сатиновые трусы и продевала резинку через дырочку в поясе. И женское, и мужское нижнее белье держалось на талии при помощи такой резинки, но сейчас это раритет.

– Опять же в вашей Москве.

– Можешь не продолжать, – перебила я брата Ларисы. – Уже поняла, твоя Бурундуковка заповедник, которого не коснулись ни революция, ни перестройка, ни технический прогресс. Но зачем резинка носкам?

– Рукавички зимой носишь? – прищурился Генаша. – Чего делают, чтоб их дети не потеряли?

– Раньше варежки притачивали к резинке! – осенило меня. – Ребенок забудет про них, а они из рукава свисают. Но, знаешь, простое ухищрение советских лет давно забыто.