Предводитель чужаков сделал несколько шагов вперед, всматриваясь в лицо Чаг:

– Дочь Бергола? Тебе нет нужды говорить о том, что ты здесь делаешь. Это и без того ясно. – Остролицый махнул рукой, и его воины опустили оружие. – Ты отправилась сюда за Мгалом – похитителем кристалла. Мы тоже ищем его.

– Кто вы?

– Люди мастера Донгама.

– Какое вам дело до кристалла, украденного из нашего родового святилища? – резко спросила Батигар.

– Младшая принцесса из рода Амаргеев сопровождает свою сестру. – Губы остролицего искривились в улыбке. – Твой жених так же, как и вы, заинтересован в том, чтобы кристалл был возвращен в Исфатею.

Батигар наморщила носик, капризно надула губы, а Чаг кинула нож в ножны, всем своим видом выражая дружелюбие:

– Если вы посланы Донгамом, чтобы вернуть кристалл в храм Небесного Отца – Дарителя Жизни, у нас нет причин для вражды. Разумнее всего нам объединить свои силы в поисках северянина.

Серо-голубые люди работали сноровисто и дружно, и два громоздких, неуклюжих на вид плота удивительно легко скользили между зелеными островами, в которых, только приглядевшись, можно было распознать руины древних зданий. Пушистые кустики выглядывали из оконных проемов, цеплялись воздушными корнями за искрошившиеся барельефы; толстые, сочные, похожие на змей лианы обвивали колонны, ползли по чудом сохранившимся кое-где балкам; яркими огоньками вспыхивали алые, желтые и голубые цветы.

Стоявший на корме скарус навалился на рулевое весло, плот вильнул вправо, и четверо гребцов, подбадривая себя отрывистым уханьем, погнали его в очередную протоку.

– О-хой! – громко вскрикнул склонившийся над краем плота серо-голубой человечек и молниеносно погрузил костяную острогу в воду. Вытащив ее, он стряхнул с зазубренного наконечника золотисто-ржавую словно сплюснутую с двух сторон, похожую на блин – рыбу и гордо взглянул на Мгала.

Северянин одобрительно улыбнулся:

– Отличный удар!

– Му-Хай бьет рыбу на свету и в темноте. Стреляет глегов, ловит ману! Му-Хай сидит в Кругу Совета воинов. – Маленький человек с белесыми, но вовсе не седыми волосами стукнул древком остроги о брусья плота, словно подчеркивая этим значение сказанного. Говорил он на наречии южан не вполне правильно, с сильным акцентом, но понимал его северянин без труда.

– Му-Хай убивает глегов из лука? – Мгал указал на маленькие, будто для детей сделанные, луки, сложенные в центре плота.

– Сильный яд делает маленькую стрелу большой. Глег умирает прежде, чем кости и клыки его успевают коснуться Му-Хая.

– Но я видел, что ваши стрелы не причинили глегу с шипами на боках никакого вреда! – возразил северянин.

– О-хой! Это не просто глег! За нами гнался ахаб! Его не берет яд. Он жрет мертвое и живое, яд и плесень. О! Если бы ахабы могли добраться до наших островов, нас бы не стало. Все мы ушли бы к Ха-Тау – Подводному Старцу. – Му-Хай поднес ладони к лицу и прошептал короткое заклинание, отгонявшее, по-видимому, беду от того, кто всуе поминал местное злое божество.

Праздновать спасение своих соплеменников готовился весь поселок. Мгал с товарищами были на время предоставлены самим себе. Им отвели небольшую комнату, вдоль стен которой лежали тощие циновки, а посредине размещался грубо сложенный очаг. Похожие на девочек женщины с убранными в высокие прически светлыми, почти белыми, волосами, принесли блюдо с сильно разваренной рыбой и горшок с кисловатым ягодным настоем. В глазах их явно читался интерес, но никаких вопросов они не задали.

Перекусив, друзья решили осмотреть поселок. Занятые своими делами местные жители ничего против не имели – никто из скарусов не сделал попытки остановить их. Заговорил с ними только встретившийся при выходе из комнаты мальчишка, одних примерно лет с Гилем. Он засыпал их вопросами о жизни по ту сторону джунглей и охотно согласился показать поселок, состоявший из пяти поистине огромных, сравнительно хорошо сохранившихся зданий и дюжины расположенных поблизости домов, связанных с ними легкими мостиками из прочных циновок.

Над водой поднималось по три-четыре этажа, причем верхние, ставшие крышами, поросли травой и ягодными кустами. Кое-где на крышах стояли копны сухих водорослей, которые скарусы использовали вместо дров. Вообще, водоросли разных видов, обильно росшие в мелких протоках обширного озера, по словам Му-Хао, служили его соплеменникам для самых различных целей. Их ели в сыром и сушеном виде, варили и жарили, перетирая в муку, замешивали на жире глегов и рыб, пекли лепешки. Плели циновки, веревки и короткие юбочки – единственную одежду скарусов. Сами себя, впрочем, люди с серо-голубой кожей называли не скарусами, а батракалами – «Избранными наследовать».

Расспрашивая о Крае Дивных городов и рассказывая о своих соплеменниках, Му-Хао рассуждал так здраво, что Мгал вскоре понял: их маленькому провожатому, с гладким лицом и заплетенными в три косички белыми волосами, не меньше лет, чем ему самому. Му-Хао им рассказал, что он не только давно прошел посвящение в мужчины, но и заслужил право сидеть в Кругу Совета батракалов, о чем свидетельствует первая часть его имени. После этих его слов нетрудно было догадаться, что Му-Хао не случайно очутился возле отведенной гостям комнаты и вопросы задает не из праздного любопытства. Мгал в свою очередь подробно и правдиво рассказывал обо всем, что делалось за стеной леса, обходя молчанием лишь цель их похода через Чиларские топи.

– Что же заставило столь славных воинов уйти из богатых дичью окрестностей Великого города й блуждать по лесам и болотам? – не унимался Му-Хао. Вопрос этот в несколько измененном виде он задавал уже раза три, и, поскольку Мгал, не в силах с ходу придумать подходящую историю, уходил от ответа не слишком удачно, батракалу ответил Эмрик:

– Однажды во время охоты случай привел нас в древний храм, где мы нашли Жезл Силы. Владыка Исфатеи проведал об этом и пожелал завладеть им. Он послал в погоню множество храбрых и славных воинов. Мы не хотели убивать их, хотя сделать это было нетрудно, и отправились в другой большой город, в Чилар, где о Жезле Силы никто не знает.

– Прежде среди нас рождались люди, желавшие увидеть мир, лежащий за болотами, – сказал Му-Хао. – Они уходили, чтобы достать железное оружие и красивые одежды, но мало кто из них возвращался. Одного за другим мы теряли лучших охотников, и в конце концов Круг Совета запретил кому бы то ни было уходить далеко от озера. По берегам его бродят ахабы и прочая нечисть, луки наши кажутся вам игрушкой и стреляют недалеко. Наши копья – тростинки по сравнению с вашими. Костяной наконечник хрупок, наши самые рослые охотники – мальчики рядом с вами. Ваш мир закрыт для нас. – Гладкое лицо Му-Хао исчертили морщины. – Те, кто сумел вернуться, говорили, что их ловили и сажали в клетки, а потом возили повсюду и показывали как диво, чтобы глядящие забавлялись…

Некоторое время они брели по сумрачным коридорам, заглядывали в комнаты, перебирались по мостам в полном молчании, но постепенно при виде соплеменников, занятых торжественными и таинственными приготовлениями к предстоящему празднику, морщины на лице маленького провожатого начали разглаживаться, и он снова принялся задавать вопросы.

Мгал заметил, что батракалы смотрят на них с интересом и любопытством, но без особого удивления.

И все же, на взгляд северянина, людей с серо-голубой кожей их присутствие должно было взволновать значительно сильнее. Если они первыми за многие годы прорвались через топи, то встречают их как-то слишком равнодушно. Еще больше удивило Мгала поведение детей. Их было значительно меньше, чем можно было ожидать в густо населенной деревне, и, как это ни поразительно, они обращали внимание на незнакомцев еще меньше, чем взрослые. Они не бежали за ними с воплями, криками и гиканьем, а продолжали что-то строить из камешков, жевать и плести, едва удостаивая взглядом проходивших мимо великанов. Северянин хотел было спросить об этом Му-Хао, но что-то удержало готовые сорваться с его языка слова, и вместо этого он поинтересовался, почему в поселке так много народу, ведь до вечера еще далеко.