Эти женщины были допрошены. Они сообщили, что по поручениям Иголкина в течение длительного времени продавали на рынках Казани лимоны, а деньги передавали Иголкину, который выписывал им накладные, сам указывая количество плодов и цену. Причем свидетели добавили, что Иголкин требовал с них деньги за реализованные плоды только купюрами по 100 и 50 рублей.

Тетя Зина признала, что ей, как доверенному лицу Иголкина, было известно о фактах хищения фруктов. Для того, чтобы она держала язык за зубами, Иголкин часто делал ей подарки: покупал отрезы на платье и другие дорогостоящие предметы.

Желая замаскировать свою преступную деятельность, Иголкин и товаровед Давлетов решили произвести «засахаривание» лимонов с тем, чтобы потом списать «на переработку» похищенные плоды. Той же «комиссией» был составлен акт о том, что «засахарено» 55 600 лимонов.

Назначенная следователем экспертиза помогла разоблачить хищника Иголкина. На очередном допросе он признал, что вместе с товароведом Давлетовым составлял фиктивные акты, в которых завышал количество гнилых и загнивших лимонов; тем самым создавался воровской резерв. Краденые лимоны сбывались через доверенных лиц на рынках Казани, а деньги присваивались.

Больше того, Иголкин вступил в преступную связь с отдельными работниками магазина, которым отпускал мелкие лимоны, а в расходных документах обозначал их как крупные, из чего также извлекал выгоду.

Но это было еще не все.

В изъятых документах следователь обнаружил странные записи о движении картофеля и снова акты на списание, составленные все той же комиссией в составе Иголкина, Давлетова, Филиной.

В одном из актов значилось, что

Естественно, бухгалтер базы этот картофель списал.

Но преступники предусмотрели далеко не все. Следствие установило, что картофеля в день составления акта вообще на складе не было: в это время производился ремонт складских помещений, а естественные потери были списаны ранее. Следовательно, списание 88 тонн картофеля было произведено в корыстных целях.

Обвиняемый Иголкин доказывал, будто хранилище не приспособлено для хранения картофеля, в котлованы, дескать, поставили бочки с вином, вино испарялось и от этого картофель подвергался гниению. Гнилой картофель вывозился на автомашинах АТК на свалку.

Но следователь, проверяя версии обвиняемого, смотрел путевые листы шоферов АТК и установил, что гнилой картофель на свалку не вывозился.

Были допрошены и соответствующие специалисты, которые не подтвердили версию Иголкина о порче картофеля из-за винных испарений.

Оставалось установить, куда и каким образом преступники реализовали картофель, сколько они выручили в свою пользу.

Следователь допросил немало людей по этому вопросу, и ему, наконец, удалось установить, что Иголкин продавал картофель с базы за наличный расчет, а деньги присваивал.

Так, свидетели Маслова и Ромушкина показали, что Иголкин продал 5 тысяч килограммов картофеля работникам бензоколонки без документов. Стоимость проданного картофеля не оприходована. Многие лица подтвердили, что они покупали у Иголкина по две-три тонны картофеля и платили ему деньги наличными.

Вызвали на допрос и товароведа Давлетова, который под тяжестью собранных доказательств признал, что подписанный им акт о порче картофеля фиктивен, ибо в момент составления акта в овощехранилище картофеля не было. Однако он, видите ли, не помнит, при каких обстоятельствах подписал акт. Старший бухгалтер Жилетов пошел еще дальше. Он заявил, что Иголкин — пьяница и обманщик, а сам он — «жертва» Иголкина.

Но, как говорится, чем дальше в лес, тем больше дров.

Продолжая изобличать шайку воров, следователь обнаружил еще ряд актов на порчу мандаринов и лимонов. Возникла необходимость произвести тщательную проверку и этой документации.

Рассчитывать здесь на признание Иголкина было трудно — он относился к той категории преступников, которые сознаются лишь тогда, когда уличены неопровержимыми доказательствами.

Ознакомление с товарными отчетами позволило сделать вывод (впоследствии этот вывод подтвердила и экспертиза), что Иголкин, приходуя поступившие апельсины, лично занизил их количество на 4 000 штук, а Жилетов, несмотря на явную незаконность операции, осуществил соответствующую бухгалтерскую проводку.

И Горшунов решил еще раз подробно допросить Иголкина. К допросу он тщательно приготовился.

На этот раз Иголкин вошел в кабинет следователя мрачный, осунувшийся.

Глухим голосом он спросил:

— Снова сюрприз?

Следователь усмехнулся:

— Импортные апельсины, зараженные средиземноморской плодовой мухой.

Иголкин сделал круглые глаза: апельсины были вполне качественные, и никто от этого не пострадал!

— А государство?

— Знаете что? — Обвиняемый встал, прошелся по кабинету, затем, точно борясь с самим собой, сказал: — Дайте мне собраться с мыслями, и я вам расскажу всю правду.

Следователь предоставил ему эту возможность.

Через два дня Иголкин стал подробно рассказывать, как происходило массовое хищение материальных ценностей на овощной базе.

— Я сам в прошлом — председатель колхоза. Первое время работал добросовестно, колхозники были довольны. Потом начал пить и утратил их уважение. Меня освободили, и, приехав в Казань, я устроился разнорабочим на овощную базу. Вскоре руководство торга направило меня на двухмесячные курсы. По окончании их я был назначен заведующим базой.

Незнакомые люди, незнакомое дело и строгий урок, полученный в колхозе, заставили меня серьезно отнестись к новой работе. Но мои благие намерения рухнули.

Однажды в контору явился бухгалтер базы Жилетов. Он был навеселе. Покачиваясь, близко подошел ко мне, пытливо заглянул в глаза:

— Ты что из себя трезвенника строишь? Ведь знаем, за что выгнали тебя из колхоза. С нами так держать себя не гоже. Опозорим и выгоним.

— Что я должен делать? — раздраженно спросил я.

— Научим, — многозначительно сказал Жилетов. — Завтра к тебе поступят импортные апельсины, «кусков» тридцать можно заработать. Я пришлю эксперта Петрова, он знает, как составлять акт.

— А дальше что? — прервал я его.

— Да ты слушай, еловая голова. У тебя, скажем, гнилых апельсинов будет 100 штук, а Петров пишет 1000 штук. Загнивших, скажем, было 300 штук, а Петров укажет 2500. Понял? Петрову за это надо будет пару тысчонок отвалить. Есть у меня знакомые директора магазинов, через них и будем сплавлять апельсины. Да запомни еще: когда станешь выписывать накладные, укажешь в них одно количество, а отпустишь больше. Вот и большие деньги будут. Понял, как надо работать?

— Понял, — мрачно ответил я. — А начальник как на это посмотрит?

— Наш Ситов в этом деле академик, — ответил Жилетов. — Щука хитрая, в сети не попадает.

На следующий день явился эксперт Петров, которого Жилетов рекомендовал как «своего человека».

Перед началом экспертизы Петров потребовал угостить его «живительной влагой» для поддержания духа. Освежившись, он тут же состряпал акт экспертизы.

Позднее подобные операции проводились с мандаринами, яблоками, лимонами, картофелем. Деньги, как заявил Иголкин, «лились рекой». Сколько всего было похищено товаров за 1957, 1958 и 1959 годы, сколько выручено денег — он даже не помнит, во всяком случае похищены десятки тысяч. Эти деньги делились с Ситовым, Жилетовым, Давлетовым.

Легко добытые деньги расходовались на систематические пьянки в ресторанах с женщинами легкого поведения. Конторка овощной базы была превращена Иголкиным и его собутыльниками в открытую круглосуточную пивную. После пьянок в ресторанах тунеядцы приезжали туда с компанией.

Пожалуй, Иголкин и в самом деле точно не знал, сколько украдено денег.

— По самым минимальным подсчетам, — заявил вначале Иголкин, — я похитил апельсинов, мандаринов, лимонов и других товаров на сумму не менее 65 000 рублей. Кроме того, недостача товаров составляет 287000 рублей. Испорчено и списано овощей, картофеля и фруктов (сверх установленных норм) на 560000 рублей.