— Превосходно, — ответил Эндре. — С вами нелегко спорить, у вас, так сказать, философский склад ума. Но мне не нравится, когда женщины начинают философствовать.

— Я и не философствую вовсе, — возразила Марика, выливая в раковину грязную воду. — Только не люблю, когда простые вещи искусственно усложняют. По моему мнению, жизнь должна быть простой и естественной. — Вытерев руки полотенцем, она оперлась о стол: — Конечно, я знаю, что не самая красивая и не самая умная. Но я знаю также, что на свете не бывает чудес, знаю, что любые мечты должны иметь под собой какие-то реальные основания. Я, например, понимаю, что не каждая девушка может жить в столице, что кому-то надо жить и в провинции. И если я не хочу чувствовать себя несчастной, то не должна попусту мечтать о Будапеште, а должна искать свое счастье здесь, в провинции. Известно мне и то, что необыкновенных людей на свете очень мало. Следовательно, не стоит мечтать о каком-то необыкновенном муже. Я могла бы привести множество факторов, с которыми современная девушка безусловно должна считаться, если она не глупа. Однако я не стану перечислять их... Теперь я пойду приму душ, а вы пока отдохните или займитесь чем-нибудь...

— К сожалению, этого я сделать не могу.

— Почему?

— Слишком много препятствий.

— А что вы хотели сделать? — спросила она.

— Вам я могу признаться: мне бы хотелось поцеловать вас, — проговорил Эндре, но с места не сдвинулся. — Я вот смотрел на вас и думал, что вы странная девушка. Вы, например, не побоялись впустить меня в свой дом, поверили, что я порядочный человек...

— Я думала об этом, — сказала Марика, — но тут уж приходится полагаться на себя. Такова, так сказать, реальность. Впрочем, мама не раз предостерегала меня, что если мужчина предлагает встретиться или приглашает куда-нибудь поужинать, то всегда следует помнить о том, что он ждет за это благодарности, надеется на что-то, что если я соглашусь пойти на квартиру одинокого мужчины, то тем самым я поощряю его любовные притязания, и нечего удивляться, когда он попытается обнять или поцеловать меня. Но сейчас-то я нахожусь в своей собственной квартире...

— Значит, вы считаете, что инициатива должна исходить от вас? — улыбнулся Эндре.

— Я вовсе не это имела в виду...

«Она слишком рационалистична, — думал Эндре, оставшись в одиночестве. — И потом, либо она очень порядочная, либо очень хитрая, но, как бы то ни было, мыслит она довольно интересно. Я, конечно, сам виноват: зачем рассуждать о высоких материях с девушкой, у которой хочешь добиться легкого успеха? Но что же делать, если я не умею ухаживать? Вся беда в том, что я чересчур откровенен. Однако в данном случае это неплохо: Марика не заслужила, чтобы ее обманывали. Она мне нравится, и мне приятно просто разговаривать с ней...»

— Вы такая красивая! — восхищенно признался он, когда девушка, переодевшись, появилась на пороге.

— Я вам нравлюсь?

— Очень.

— Тогда пойдемте, — заторопилась она.

— Куда? Еще рано.

— Вы же сами говорили, что хотите посмотреть наш город.

Они вышли из дома и направились по дороге, обсаженной липами и елями. Шли не спеша, иногда останавливались, чтобы полюбоваться красивым ландшафтом. Марика, словно профессиональный гид, рассказывала юноше об истории городка. В далеком прошлом все эти земли принадлежали семье богача Хомоннаи. Здесь находилось их родовое гнездо. А во время турецкого нашествия завоеватели по неизвестной причине обошли город стороной.

Эндре остановился и с интересом осмотрел остатки крепостных стен и полуразрушенную башню у ворот, через которые можно было попасть в город. Этот вид вызвал у него воспоминания детства. Крепостные стены! Два этих таинственных слова приводили в свое время впечатлительного мальчика в трепет, ассоциировались в его мозгу с мужеством и героизмом защитников города, который осаждали враги. Сколько раз он мысленно видел себя в их рядах!

Он еще учился в школе, когда прочитал роман «Звезды Эгера». Школа находилась на улице Сентендреи, и мальчуган с нетерпением ожидал конца уроков, бежал домой, торопливо обедал и выскакивал в сад... Он представлял себя Гергеем Борнемисса, а Жоке доставалась роль Евы. Вместе с сестренкой они строили из песка и камней город-крепость Эгер. И маленькому Эндре очень хотелось стать таким же героем, каким был Гергей Борнемисса...

— О чем вы задумались? — Марика осторожно дотронулась до руки Эндре.

— Так, глупости, — отмахнулся юноша и взял девушку под руку. — Вспомнил, как, будучи мальчишкой, мечтал стать воином.

— В таком случае вы принадлежите к числу тех немногих счастливцев, чья мальчишеская мечта сбылась.

— Да. Разве это не странно? Когда мы вырастаем, то неохотно вспоминаем о своих детских мечтах. Что-то с нами происходит, но вот что именно? Почему сейчас нам уже не нравится то, чем мы так восхищались в детстве?

— А я, когда была маленькой, хотела стать учительницей. И вот я стала ею и чувствую себя вполне счастливой.

— Я по-хорошему завидую вам.

Они присели на остатки старой крепостной стены, построенной на краю глубокого обрыва. Отсюда открывался прекрасный вид на город. По склонам холмов кое-где пробивались зеленя.

— Вам ничего не приходит на ум? — спросила Марика.

— Разве только то, что вы мне все больше нравитесь.

— Вы не видите ни одной заводской трубы.

— Действительно! Значит, здесь абсолютно чистый воздух.

— И все же, несмотря на чистый воздух и красоту здешних мест, молодежь каждый год уезжает отсюда в город. В сельхозкооперативе «Рассвет» постоянно не хватает рабочих рук...

— Меня, если говорить откровенно, мало интересуют заводские трубы и сельхозкооператив «Рассвет», откуда молодежь почему-то уезжает в город... — перебил ее Эндре и осторожно обнял за плечи. — Хочется, чтобы никуда не уезжали вы, чтобы навсегда остались со мной.

— Хотите поухаживать за мной?

— Я не знаю, чего хочу. Когда мы были в вашем доме, я невольно ловил себя на мысли, что мне хочется схватить вас в охапку и поцеловать...

— Почему же вы не сделали этого?

— Решил, что вы не заслужили такого обращения.

— Этого я действительно не заслужила. У вас есть невеста?

— Нет.

— Ухаживаете за кем-нибудь?

— За вами, но довольно глупо и безрезультатно.

— Сейчас речь не обо мне...

— Была у меня одна девушка, но я порвал с ней после смерти матери. Да я, собственно, и не ухаживал за ней. Просто у нас с ней были близкие отношения...

— Без любви?

— Нам было хорошо вдвоем... Возможно, поэтому мы так легко расстались. В том кругу, в котором я вращался до армии, мужчины и женщины частенько встречаются, не испытывая горячей любви друг к другу. И все это преподносится как нечто естественное, само собой разумеющееся.

— Любопытно.

— Скорее, скучно и непорядочно.

— А ваша сестра тоже такая?

— Нет, Жока не такая. Она мечтает о настоящей любви. У нее твердые принципы. «Любовь, дорогой Бандика, самое прекрасное, самое чудесное человеческое чувство...» — процитировал Эндре слова сестры.

— Дома вас называют «дорогим Бандикой»?

— Так меня только Жо зовет. Отец же именует хулиганом.

— Вы вовсе не хулиган. А можно мне называть вас Банди?

— Пожалуйста.

Марика посмотрела на часы, а затем на город, словно оценивала расстояние до него. В этот момент подул ветер и растрепал ей волосы, однако она, казалось, не обратила на это никакого внимания — так хорошо чувствовала она себя в обществе этого немного странного, но вежливого парня.

— Только что я решил... — начал Эндре, задумчиво вглядываясь в даль, — что ни в какой Будапешт не поеду...

— Но ведь у вас отпуск на целых три дня!

— Верно, но мне хочется провести эти три дня с вами.

— Со мной?

— Да, с вами.

— Собственно, осталось только два дня. Завтра я работаю в группе продленного дня, послезавтра у меня дежурство в библиотеке... Свободна я буду по вечерам.