– Статую?

– Статую. Правда, некоторых деталей в ней не хватает.

– Что ж, для античности это в порядке вещей, но вернемся в современность. В одном из подсобных помещений я заметил приготовленную горячую ванну. Не желаете ею воспользоваться? Вряд ли в ближайшее время нам представится такая возможность.

– Нет. Я лучше разыщу кухню и посмотрю, нет ли там чего поесть.

– Поесть? Но ведь мы совсем недавно плотно перекусили! Неужели вы снова проголодались?

– Лучше спросите об этом мой желудок!

Джесс внимательно посмотрел на Онести. Он уже давно понял, что она никогда ничего не делает просто так. И его приказ не слезать с лошади тоже был нарушен, видимо, с какой-то целью. А сейчас она пытается уверить его, будто хочет поискать еду. Наверняка ради того, чтобы на какое-то время остаться одной. В подтверждение его подозрений Онести, не скрывая раздражения, сказала:

– Если вам непременно хочется искупаться, то лучше сами воспользуйтесь ванной. Не беспокойтесь, я никуда не убегу! Так что вымойтесь и возвращайтесь сюда.

Похоже, что в этой миссии Онести и впрямь ничто не угрожало. Поэтому Джесс подумал: «Может, и впрямь воспользоваться советом спутницы...»

Однако оказалось, что ему следовало бы побольше беспокоиться о самом себе... Через полчаса после разговора с Онести Джесс уже сидел в маленькой деревянной ванне и, намылив куском душистого мыла все тело и голову, с наслаждением смывал с себя толстый слой грязи.

– Советую вам подольше полежать в ванне, чтобы принять мало-мальски приличный вид, – донесся до него голос Онести. – Только вместе с грязью не сдерите с себя кожу!

Джесс поднял голову и увидел Онести. Она наклонилась над ним, держа в руке куриную ножку.

– Ха! – рассмеялся он. – Вижу, вы все-таки нашли что-то съестное!

– Когда вы закончите свою баню, приходите на кухню. Там, на столе, стоит корзина, полная поджаренных куриных ножек и грудок.

Джесс закрыл глаза, представив, как вся эта вкуснятина будет таять у него во рту.

– Сколько времени займет у нас дорога до Техаса? – неожиданно спросила Онести.

– Вы хотите поскорее от меня отделаться?

Она не знала, чем ответить на эту очередную шпильку. С одной стороны, Онести была действительно очень зла на Джесса за его грубое до безобразия отношение к ней, а с другой – не могла не признать, что он порой бывал к ней очень внимателен и даже нежен. Уж не говоря о том, что дважды спас ей жизнь. Поэтому сама мысль, что дальнейшее путешествие ей придется совершать в одиночестве, больно ранила сердце.

– Вовсе нет, – ответила она после долгой паузы. – Я просто желаю, чтобы вы поскорее возвратились к привычной жизни и любимым занятиям.

Джесс поднял руку, и стекавшая по бронзовой коже тонкая струйка воды заставила Онести замереть. Совершенная форма руки, сильные, красиво очерченные плечи, гладкая кожа, густые волосы, мускулистая грудь... Гармонию здорового и красивого мужского тела нарушал лишь шрам чуть левее груди... И другой, на бедре, который Онести заметила во время памятного купания на втором этаже дома Скарлет Роуз.

Не в силах оторвать взгляда от шрама, Онести слегка наклонилась вперед.

– Как это случилось? – спросила она, указывая на затянувшуюся рану.

– Я уже сказал вам!

– Знаю. Это след от пули, выпущенной из «винчестера». Вы говорили, что тогда потеряли сознание. Но с кем дрались, не сказали.

– С другом.

– А точнее?

– Не важно, как его зовут. Он спас мне жизнь этим выстрелом. Я непременно отправился бы на тот свет, если бы он не сделал вид, будто пристрелил меня.

– Как же вас угораздило попасть в подобную ситуацию?

– Если хотите знать, то случилось все это из-за того, что я очень доверял одной женщине, у которой было нечто крайне ценное. Она меня предала!

Онести очень хотелось узнать, что это была за женщина и какими необыкновенными ценностями владела, если чуть не стала причиной смерти Джесса, но спросить об этом впрямую она не осмелилась. Джесс же мгновенно воспользовался паузой в их разговоре и сказал с улыбкой:

– Теперь ваша очередь!

– Моя очередь? В чем?

– В откровенности.

– А именно?

– Начать с того, зачем вам понадобилось непременно попасть в Галвестон?

Онести долго думала, прежде чем ответить. Конечно, она могла бы и дальше рассказывать легенду о давно потерянном брате. Но Джесс уже слишком много для нее сделал, а потому заслуживал большего, нежели ложь. В то же время опыт был наилучшим советчиком. К тому же Онести понимала, что ее жизнь зависела от умения сохранить тайну.

– Там я могу найти нечто такое, что утеряла в своей жизни, – ответила она. – И не успокоюсь, пока не найду это.

Сделав подобное признание, Онести тут же пожалела о нем. Ей вдруг показалось, что теперь она стала выглядеть очень слабой, жалкой и зависимой. Она бросила недоеденную куриную ножку в помойное ведро и вытерла сальную руку о юбку.

– Я, конечно, не уверена, что вы это поймете...

– Напротив, я понял гораздо больше, чем вы, возможно, хотели...

Онести смотрела в глаза Джесса, ставшие неожиданно детскими, и читала в них невысказанную, таящуюся где-то в недрах души исповедь. Она чувствовала, как между ними возникает невидимая связь, зарождается чистая, нежная дружба, которая при других обстоятельствах могла бы перерасти в нечто гораздо более глубокое, вечное и нерушимое...

Онести была готова рассмеяться над собственной глупостью. Могут ли их отношения длиться долго и стать глубокими, если они основаны на лжи? Значит, надо просто стараться сохранить то, что успело сложиться. А надежды на нечто более серьезное – глупы и даже опасны!

– Я устала, Джесс, – сказала она, тяжело вздохнув. – Позвольте мне прилечь возле лошадей и чуть-чуть вздремнуть.

– Надеюсь, мне не придется вновь разыскивать вас, когда надо будет уезжать? Я бы не хотел тратить на это время!

Грубоватая фраза Джесса разрушила наметившееся было примирение.

– Не беспокойтесь, – сквозь зубы Онести. – Я не хочу, чтобы вы тратили что-нибудь на меня. Особенно свое время!

Она повернулась и пошла к лошадям. Глядя вслед Онести, на ее ссутулившуюся спину и опущенную голову, Джесс принялся проклинать себя: «Ну зачем я это сказал?»

Его размышления прервал приближающийся скрип колес. Он мгновенно смыл с тела остатки мыла, выскочил из ванны и бросился туда, где оставил одежду. Но ее там не оказалось...

– Черт побери! Онести, куда вы дели мою одежду? – завопил он.

Ответа не последовало. Джесс почувствовал, как комок подступает к его горлу.

– Помогите мне, Онести! – вновь закричал он истошным голосом. – Иначе я исполосую вас до полусмерти!

Скрип колес приближался и слышался уже совсем рядом. Джесс стыдливо прикрылся ладонью, как фиговым листком, и обернулся.

Две молодые монахини с интересом наблюдали за ним из открытой двери только что подкатившего фургона...

Дальше дела пошли еще хуже.

За спинами монахинь в глубине фургона Джесс различил лицо человека, которого не видел уже лет десять и не желал бы увидеть вообще.

Мистер Купер!

Когда-то он был первым лудильщиком в небольшом городке штата Канзас. Причем его кошелек был толще, чем у местного шерифа, и это стало вызывать подозрения у членов городского муниципалитета. Для расследования дела в город под видом разорившегося скототорговца приехал Джесс. Он довольно быстро разоблачил преступную шайку, занимавшуюся кражей и перепродажей ворованного скота, в которой состоял также означенный Купер...

– Вы слышали его, святой отец? – задыхаясь от негодования, воскликнула монахиня, что была чуть повыше. – Вы слышали, как он угрожал расправой той бедной овечке?!

«Бедной овечке?» – усмехнулся про себя Джесс, но вслух сказал:

– Я же почти не знаю ее! Мы встретились с этой девушкой в одном из салонов штата Колорадо.

– Боже праведный! – закричала вторая монахиня, что была пониже ростом. – Он к тому же еще и развратил ее!