Когда Мэдди вновь заговаривает, ее слова звучат, как поток бушующей энергии:

— Я тебя вчера видела, и ты тоже был там один, и это так клёво, если тебе нравится заниматься спортом в одиночку, но я здесь новенькая, и мне немного сложновато заводить новые знакомства, вот я и подумала, может быть мы могли бы, например, ходить вместе, бороться с одиночеством на пару.

Я удивленно уставился на неё. Не могу поверить своей удаче.

— Прости, — говорит она, закатывая глаза, — обычно я не такая болтливая.

— Ты не болтливая, — возражаю я.

— Спасибо, успокоил. Я тебя разыграла, — смеется она нервно. — Ладно. Заткнись уже, Мэдди. Секундочку, — девушка копается в своей сумке и достает мне бумажку с неразборчиво написанным на ней именем и номером телефона.

— Если я тебя не сильно шокировала, можешь мне позвонить, — говорит она, подрываясь со скамейки, прежде чем мои дибильные мозги, скрипя извилинами, придумывают хоть какое-то подобие ответа.

Ветер хлещет по нам, пока мы стоим на крыше небоскрёба Джона Хэнкока, запуская дрон, который проносится надо мной, и Сандор тут же пригибается. Мы испываем его последнее творение, корпус от тостера со стальными крыльями от планера торчащими из прорезей, в которые кладут хлеб. Скрытыми в перчатках пальцами я легко касаюсь ручки контроля дроном, корректируя его курс против ветра. В ответ его крошечный мотор резко гудит. Мы всегда сначала тестируем новые творения Сандора, зная, что в один прекрасный день они могут стать нашим единственным союзниками против орды Могадорцев. А до того времени, вероятно, именно я буду наблюдать предсмертное жужжание поверженного дрона в Лектории.

— Ну и? — начинает Сандор, — сколько времени прошло с тех пор, как ты получил её номер?

Мой взгляд прикован к дрону.

— Пять дней, — отвечаю я.

— У людей есть негласное правило, насчёт того, когда нужно перезванивать девушке, — тянет Сандор задумчиво. — Вроде надо подождать хотя бы дня три, иначе можно сойти за совсем отчаявшегося.

Хмыкаю.

— С этим у тебя все ок, раз срок уже вышел, — подводит он итог. — Чего же ты ждёшь?

— А смысл? — спрашиваю я, стараясь не выдать голосом своего мрачного настроения. Всё равно ничего хорошего из этого не выйдет.

С момента нашей последней встречи в парке я ничем кроме тренировок и мыслей о Мэдди почти не занимался. И пускай мы с ней говорили лишь пару минут, но мне этого хватило, чтобы понять, что она также одинока, как и я. Она недавно в Чикаго, и хотя я здесь уже пять лет, но по количеству общения, которое у меня тут было, можно сказать, я такой же новичок. По правде, я не раз мечтал, что в моей жизни общение не будет ограничиваться одними только играми в роботов с моим Чепаном. Но мне даже и не снилось, что это будет хорошенькая девушка, которую я к тому же заинтересую.

А теперь, когда это случилось, что мне с этим делать? У Мэдди-то нет шрамов на лодыжке. Она не призвана на межгалактическую войну. Она просто хочет познакомиться с кем-нибудь в этом городе, найти друзей, поступить в колледж, жить нормальной жизнью. А я? Я должен выиграть войну против монстров, которые её развязали, которые ответственны за геноцид моего народа. Думать о том, чтобы смотаться от всего этого, или мечтать о подружке и свиданиях, конечно, здорово. Если б на горизонте не маячил тот день, когда этим мечтам настанет конец, и я отправлюсь на войну. Как вообще совместить всё это и человека… что уж говорить о том, чтобы у меня была девушка?

Нереально.

Чувствуя, что мыслями я где-то далеко, Сандор забирает ручку управления их моих рук и сажает дрона обратно на крышу. Он кладёт мне руку на спину, и мы идём к краю крыши и глядим на раскинувшийся под нами город.

— Тебе никогда не убежать от себя-настоящего, — начинает он.

— Я это знаю, — отвечаю я, желая пресечь какие бы то ни было раздражающие поучения, что пришли ему на ум. Не понимаю, чего это нашло на него в последнее время.

— Послушай, — продолжает Чепан, — то, что у тебя есть предначертанная судьба, не означает, что у тебя не должно быть самой жизни.

— Что-то не заметно.

Сандор вздыхает.

— Может, я и перестарался, когда настолько тебя изолировал. Если так, прости меня. Наверное, я забыл, каково это быть молодым. — Сандор потирает бороду, подыскивая слова. — С тех пор, как мы поселились на Земле, у меня было несколько… ммм… друзей.

— Друзей, — фыркаю я, — вот как ты называешь тех девиц?

— Неважно, — говорит Сандор, нервно покашливая, и пихает меня локтём в бок. — Люди могут быть приятным развлечением, вот и всё, что я хотел сказать.

— Я не нуждаюсь в развлечении, — с сарказмом говорю я и пинаю дрон. — У меня полно видео игр и игрушечных роботов.

— Ну, может, я не правильно выразился, — продолжает Сандор. — Развлечение неподходящее слово. Люди могут быть и напоминанием тоже. Напоминанием о том, ради чего мы живём, почему мы здесь, почему боремся, что это чего-то да стоит. Мы можем иметь нормальную жизнь, Девятый. Когда мы выиграем эту войну — а мы победим — ты сможешь быть Стенли по-настоящему. Или кем-нибудь ещё. Да кем захочешь.

Я охватываю взглядом город. Где-то там бродят могадорцы. И хотя тот, с берега озера, был один, в Чикаго есть и другие. Выслеживающие меня.

— Может, тебе и не убежать от того, кто ты есть, но это не мешает помнить о том, кем бы ты мог быть. Почему сражаешься.

Также где-то там, в квартире своих родителей, Мэдди делает своё домашнее задание. Лучше я буду думать о ней, чем о могах.

— Позвони ей, — говорит Сандор. — Будь Стенли, пусть и ненадолго.

Перевожу на него глаза. Я вижу, насколько сильно он старается до меня достучаться. Хочется верить, что он прав.

— Спасибо, Сандор.

Он дружески с силой хлопает меня по спине.

— Только не облажайся по ходу дела.

Позднее я сижу на своей кровати, дверь закрыта, в руках телефон. На этот раз я не заморачиваюсь подготовкой речи — не после того раза, когда это только вышло мне боком. Просто глубоко вдыхаю несколько раз и набираю номер Мэдди.

Она отвечает после после же гудка.

— Привет, — говорю я, подбирая слова. — Это Стенли.

На другом конце раздается вздох облегчения. Возможно, она тоже думала об этом моменте, надеясь, что я позвоню.

— Я уже начала думать, что ты не позвонишь, — говорит она. Я почти слышу улыбку в её голосе, моё настроение стремительно улучшается.

Мэдди выбирает планетарий для нашего, как это раздражающе называет Сандор, «первого свидания».

Я пытаюсь донести до него, что мы с Мэдди просто идём погулять, но он видит, как я взволнован, и лишь активнее меня дразнит. Все два дня перед нашей с ней встречей Сандор в равной степени пичкает меня советами, как вести себя с девушками, и нагружает тренировками.

— Скажи ей, как здорово она выглядит.

Я останавливаю телекинезом несущуюся на меня тяжелую сумку.

— Задавай вопросы о ней самой.

Уклоняюсь от роя снарядов.

— Не забывай делать вид, что тебе интересно, о чём она говорит, даже если это не так.

Кружусь вокруг дрона, ударяю по нему слева трубкой-жезлом.

— Ты меня слушаешь?

Стерев пот с лица, смотрю на Сандора.

— Не особо.

— Хорошо, — хлопает он в ладоши, обесточивая Лекторий. — Значит, ты готов.

Мэдди ждёт меня у входа в планетарий. Слабая улыбка выглядит нервной, когда я подхожу. На ней легкий свитер и джинсы. Как здорово, что я не последовал совету Сандора разодеться, будто на поход в оперу, а надел привычные джинсы и толстовку с капюшоном.

— Надеюсь, ты не считаешь это нудятиной? — говорит Мэдди, пока мы покупаем билеты.

— Нет, ни капельки.

Нудятиной я бы это точно не назвал. А вот — забавным, возможно. Не могу же я ей объяснить, насколько устаревшими мне кажутся человеческие знания о космосе. Интересно, другие скрывающиеся на Земле пришельцы тоже ходят в планетарий на первое свидание? Сомневаюсь.