Выпущенные из чрева лунного корабля отсеки парили в атмосфере как пестрые стеклянные бусинки с разной «начинкой». Иные я опознал как очень старые, иные, из-за незнакомой «начинки», не опознал вообще.
Точь-в-точь стеклянные шарики в игровой дома на Золотом Часе!
– Шаттерлинги здесь есть? – спросил я.
– Ты о Линии Горечавки, досточтимый шаттерлинг? Насколько я помню, нет.
– А других Линий? Кого удалось одурачить?
– Вроде есть Канцлер, Тримейн, Парисон, Зорилла и другие тоже. Но кто есть кто – не поручусь.
Я вздрогнул, сообразив, какая удача вот-вот приплывет мне в руки. Освобождение уже причисленных к погибшим шаттерлингов других Линий невероятно повысит авторитет Горечавок.
– Всех шаттерлингов и тех, кто на них похож, доставьте к грузовому отсеку моего корабля. Места хватит, если отключить генераторы защиты, когда они окажутся под оболочкой «Лентяя».
– А другие кто? – вмешалась Портулак. – Представители молодых цивилизаций? Сбившиеся с пути странники-перерожденцы?
– В основном – да, – ответил Атешга дрожащим голосом: это признание его явно пугало.
– Так, слушайте, – начал я, – приготовьте корабль, в который поместятся все латентные. Загрузите в него их и оборудование, которое продержит их в латентности, пока не доберутся до места. Корабль запрограммируйте так, чтобы останавливался в пригодных для жизни системах, а мы с Портулак за ним присмотрим.
– Да-да, конечно, – закивал Атешга, словно я предлагал очевидное.
– Теперь покажите другие корабли, – потребовал я, но Портулак подняла указательный палец:
– Погоди! Кого мы пропустили? Шаттерлингов упомянули, перерожденцев упомянули, кто же остался? Не забывайте о том, что случится, если станете темнить.
– Есть еще кое-кто, – нехотя признался Атешга. – Он у меня уже давно.
– Мы тебя слушаем.
– Его зовут Геспер. Он посланник машинного народа.
Я потрясенно покачал головой:
– Вы удерживали в плену посланника машинного народа и все еще живы?
– Тут банальная ошибка. Геспер выдавал себя за биологическое существо, чтобы не привлекать внимания. Знай я, кто он на самом деле, близко бы к нему не подлетел. Раскрыв карты, я, разумеется, должен был идти до конца. Отпустить его я уже не мог.
– Потому что машинного народа вы боитесь больше, чем Линии, – догадалась Портулак, – и недаром. С нами лучше не ссориться, а уж с ними… Брр, даже подумать страшно.
– Вы с огнем играете, – добавил я. – Отдайте нам Геспера, пока не поздно.
Глава 4
Мы с Лихнисом ждали, пока Атешга все не приготовит, а доктор Менинкс подкрался к моему пульту и зашептал мне на ухо. Голос у него был не громче шелеста листьев.
– Словами не передать, какую ошибку вы совершаете, пуская эту… машину на борт. Ты должна поговорить с Лихнисом.
– Сами с ним говорите!
– Меня Лихнис не послушает. Он знает, что я отреченец, а отреченцы роботов не жалуют. Ты – другое дело. Если начнешь возражать, он задумается.
– А если мне нечего возразить?
– Ты должна возразить! – зашелестел аватар. – Машина на корабле – к беде.
– Геспер не машина. Он посланник машинного народа, попавший в беду далеко от дома.
– А вдруг это происки Атешги? Вдруг этот робот – оружие, которое он внедряет на корабль, чтобы угнать?
– Определитесь, доктор, вы против Геспера из отреченческих принципов или из подозрений, что он не робот?
– Я против машины по всем мыслимым доводам.
– Машинный народ цивилизованнее многих других. Геспер просто будет еще одним нашим гостем.
– Заводная игрушка, умеющая ходить и болтать! – Арлекинское лицо аватара скривилось от омерзения. – Безумный часовой механизм!
– Не хотите общаться с Геспером – не общайтесь. Если он вам так неприятен, остаток путешествия можете провести в стазисе.
– Для тебя очевидно, что в стазис должен погрузиться я, а не робот? Приятно наконец осознать свое место! Сразу после жестянки, напичканной безмозглыми программами!
– Доктор Менинкс, – с нажимом начала я, – Геспер полетит с нами. Это решено. Как Горечавки, мы не можем отказать ему в помощи.
– Меня машина не увидит. Вы не расскажете ей ни откуда я, ни чем занимаюсь, ни что вообще существую.
– Тогда поменьше высовывайтесь, – посоветовала я. – Если Геспер увидит ваш аватар, неизбежно спросит, кто им управляет.
– Скажите ему просто, что я ученый. Большего ему знать не надо. И пусть к моему резервуару не приближается.
– Зачем Гесперу ваш резервуар?
– Затем, что если он узнает, кто я, а он наверняка узнает, то постарается меня убить.
Я запустила руку в оконце синтезатора и взялась за рельефную рукоять энергетического пистолета. По весу чувствовалось: свежеизготовленное оружие буквально набито хитроумными приспособлениями. Леваторы позволили мне его поднять, но все равно пистолет был тяжелым, как булыжник. Вообще-то, из такого оружия стреляют в силовых доспехах, чтобы погасить остаточную инерцию, но мне не хотелось встречать гостя, самой похожей на робота.
Я запретила себе нервничать, но едва прогоняла одно опасение, на его месте возникало другое. Представители машинного народа пока не нападали на людей, так что пистолет мог показаться излишней, а потому оскорбительной мерой предосторожности. Но я собиралась освободить пленника, который не только обладал сверхчеловеческой скоростью и силой, но и стараниями Атешги вполне мог обезуметь.
Я искренне надеялась, что пистолет, если придется его использовать, пробьет золотую броню.
– Уверена, что мы поступаем правильно? – спросил Лихнис.
– Нет, ни капли, – проговорила я. – Только освободить Геспера все равно нужно.
Я нажала кнопку и отскочила от вертикального шасси клетки.
Сдерживающее поле ослабевало постепенно – на пол Геспер опускался медленно, как во сне. Вот его ноги коснулись палубы, руки повисли по бокам. Робот стоял, но пару секунд не было ясно, жив ли он или просто балансирует в таком положении. Потом он обратил ко мне золотое лицо и заглянул в глаза.
Восхитительная машина!
Геспер напоминал человека в плотно сидящих доспехах, хотя для человеческого его тело казалось чересчур худым. Аккуратные плоскости и блестящие изгибы черепа. Его лицо сочетало холодную механистичность и болезненную человечность – словно шарж на прекрасного мужчину из древних преданий, отлитый в золоте и хроме. Цвет фасетчатых глаз менялся от опалового до бирюзового в зависимости от направления взгляда. Квадратный подбородок украшала ямка, а скулы, параллельные хромированные дуги, выступали из-под кожи, словно охладительные элементы. По-моему, его нос не имел функциональной нагрузки – лишь уравновешивал пропорции лица. Пухлые золотые губы скрывали щель со сложным хромированным синтезатором речи. Череп был золотым – за исключением двух панелей из цветного стекла над изящными ушами. Каждую панель покрывала тонкая серебристая паутина, за ней калейдоскопом кружились неяркие огоньки.
Торс впечатлял не меньше, чем лицо, ни одна его часть не нарушала эстетическую гармонию. Рельефная грудь, поджарый хромированный живот, стройные бедра, длинные мускулистые конечности. Совершенство нарушала лишь левая рука – ниже локтя она была толще правой, а кисть массивнее, словно Геспер надел металлическую перчатку.
В общем, торжеству гармонии мешало только это. Люди-машины выбирают себе мужскую или женскую внешность, реже – детскую, еще реже – бесполую. Лицо и тело Геспера не оставляли сомнений, что он мужчина. У него даже гениталии имелись, деликатно обозначенные рельефом. Ничего грубого и угрожающего – Геспер был произведением искусства, шедевром, объектом желания и восхищения.
Шедевр, но живой. А еще сильный, быстрый, возможно, умнейший и опаснейший из ступавших на борт «Лентяя».
– Кто вы? – спросил Геспер. Пухлые губы шевелились, хотя лицо до этой минуты напоминало застывшую золотую маску. Какой голос! Мелодичный, как птичья трель, превращенная в человеческую речь. Ничего прекраснее я в жизни не слышала.