– К чему вы клоните?
– Я таких сигналов не издаю. То есть мой аватар не издает. Он ведь тоже устройство, но не такое, как Геспер, – его приближения робот точно не чувствует.
Тут был Менинкс прав: когда молчит, аватар бесшумен, как призрак. Впрочем, и говор у него шелестящий, призрачный.
– Итак, вы застали Геспера врасплох. Что потом?
– Когда я вошел в каюту – заперто не было, – Геспер с чем-то возился за столом. Я удивился, хотя, наверное, роботы используют столы не реже, чем люди, особенно роботы, старательно косящие под людей. – Жидкость забурлила, словно доктор Менинкс глубоко вдохнул. – Чем именно занимался Геспер, я не разглядел, но обе руки он положил на стол и держал в них золотые пластинки, изогнутые, как на его броне.
– А дальше? – спросил я, внутренне содрогнувшись.
– Как должно вежливому существу, я поздоровался. Лишь тогда Геспер меня заметил. Лихнис, ты хоть раз видел испуганного робота? Нет? Много потерял, это всем зрелищам зрелище.
Буквально на пару секунд я вытащил голову из супа, стер зеленоватую пену со щек и убрал волосы с глаз.
– Я бы тоже испугался, если бы вы ко мне подкрались, – сказал я, снова погрузив голову.
– И при этом ты бы что-то от меня прятал? Геспер спрятал. Едва заметив меня, он заработал руками с невероятной скоростью – они аж в расплывчатое пятно слились. Золотые пластинки безвозвратно исчезли. Разумеется, мы оба понимаем, что с ними стало.
– Неужели?
– Геспер вернул пластинки на место – на бронированную оболочку левой руки. Она же толще правой, словно там что-то скрыто.
– Геспер – робот. Что он может прятать или скрывать? Под его оболочкой что, механизмы или оружие? Доктор Менинкс, он сам оружие. Захоти он навредить нам, давно навредил бы.
– Геспер что-то прятал. Я отчетливо это видел.
– Видели, что именно он прятал?
– Я видел, как он что-то прятал. А что именно… не разглядел.
Я понимал, что доктор врет, возможно даже самому себе. Он что-то видел, просто не хочет выставлять себя на посмешище, сказав об этом вслух.
– Послушайте, зачем Гесперу прятать что-то в руке? – начал я, взывая к здравому смыслу Менинкса. – Если бы ему было что скрывать, он не привлекал бы к себе внимание, утолстив одну руку. Он сделал бы обе руки одинаковыми, и мы ничего не заметили бы.
– Но ты признаешь, что ситуация странная?
– Нет, я признаю лишь, что здесь какая-то загадка. Нам известно, что Геспера восстанавливали после поломки и поставили ему руку другого робота. Поэтому руки разные.
– Лихнис, Геспер совсем не такой робот. Устройство у него сложнее, чем у корабля. Такие, как он, способны принимать любую форму. Повреди он себе что-то – легко восстановит и так же легко подгонит под другие части тела. Если понадобится, он и чужие конечности под себя подстроит.
– Так, может, за подгонкой вы его и застали? У Геспера сломалась рука, он прирастил новую и сейчас подстраивает ее под себя. Он возился со своей рукой, ничего другого вы не видели.
– Почему же он напугался?
– Это касается только его. Кто знает, что у Геспера в мыслях?
– Я знаю! Ничего там нет, кроме безостановочного мелькания цифр и механических вычислений.
– Тогда Геспер просто не мог испугаться.
– Слушай, я же не о себе беспокоюсь, а о вас. Геспер, может, существо неразумное, но интриги плести способен. Или механически выполнять программу, заложенную тысячи лет назад. Но вдруг он запрограммирован совершить коварный поступок, причинить вам вред? Лихнис, нельзя прятать голову в песок!
– Что я, по-вашему, должен делать?
– Пока не поздно, выбей из Геспера правду. Пусть скажет, что у него под броней.
– Вас послушать, там бомба.
– Нет, я видел не бомбу.
– Хорошо, что же вы видели?
– Кожу, – ответил доктор Менинкс. – Здоровьем своим клянусь, я видел человеческую кожу.
– Это невозможно.
– Лихнис, я верю собственным глазам. Ваш гость не тот, за кого себя выдает. Вопрос только один: что ты предпримешь?
Глава 8
Лихнис перебросился на «Серебряные крылья зари» и передал мне слова рыбомордого доктора. Я не считала Менинкса надежным свидетелем, но понимала, что серьезный разговор с Геспером неизбежен. Когда мы перебрасывались обратно на «Лентяя», у меня от волнения пульс зашкаливал.
Но вышло так, что Геспер избавил нас от неприятных разборок. Он ждал у камеры переброса, словно мы так заранее условились.
– Ты ко мне хотел переброситься? – спросила я, стараясь не выдать тревоги.
– Да, собирался, если вас не встречу. – Геспер стоял у двери, вытянув руки по швам. – Надеюсь, ты не рассердилась бы.
– Конечно нет, – заверила я.
– Я должен кое о чем вам рассказать, – начал Геспер, поочередно оглядев нас с Лихнисом. – Давно следовало, но, признаюсь, я был в полном замешательстве. Надеюсь, моя новость вас не огорчит.
– Огорчит? С чего бы это? – спросила я.
Лихнис прочистил горло:
– Вообще-то, мы сами хотели с тобой поговорить…
– О моей руке?
Лихнис взглянул на меня: вперед, мол, а ведь с Менинксом беседовал он.
– Выкладывай! – шепнула я.
– Мы хотели спросить… – начал Лихнис.
– Вас доктор Менинкс надоумил?
Мы с Лихнисом промолчали – вообще никак не отреагировали, но Геспер кивнул, словно получил утвердительный ответ:
– Этого я и боялся. Гадал, хватило ли замеченного им, чтобы возбудить подозрения, но теперь вижу, что хватило. Доктора я не виню. На его месте я бы тоже испугался, хотя, конечно, он мог переговорить со мной.
– Доктор Менинкс очень удивился, – сказал Лихнис.
– Так что ты хотел нам рассказать? – осведомилась я.
– То, что вас интересует, – о своей левой руке.
– Доктор видел, как ты с чем-то возишься, но не разобрал, с чем именно, – проговорил Лихнис.
– Наверное, встревожился не меньше, чем я, – отозвался Геспер.
– Не меньше, чем ты? – переспросила я.
– Это открытие потрясло не только доктора Менинкса, но и меня самого. Я и сейчас не понимаю, как к нему относиться. – На золотом лице читалась спокойная задумчивость, точно Геспер покорился судьбе. – Хотите заглянуть под обшивку? Она легко снимается. – Не дождавшись ответа, робот согнул левую руку в локте, а правой взялся за пластину. Та, отделившись, с грохотом упала на пол. Геспер снял еще несколько фрагментов, потом еще несколько, пока не обнажил все, кроме кисти. Последней на пол отправилась перчатка.
Предплечье и кисть у Геспера оказались стопроцентно человеческими, сильными, со смуглой, блестящей от пота кожей, ладонь и волярная поверхность пальцев – чуть светлее. Пока Геспер крутил рукой, сгибал и разгибал пальцы, я заметила и волоски на тыльной стороне ладони, и вены под кожей, и кутикулы.
– Рука и впрямь настоящая, – объявил Геспер, прервав молчание. – Человеческие мышцы, человеческая кожа. – Большим пальцем правой руки Геспер медленно царапнул органическое запястье. Потекла кровь. – Рука кровоточит, потом заживает. Вот за чем меня застал доктор Менинкс: я проверял, насколько зажила царапина, которую я поставил себе накануне.
К Лихнису дар речи вернулся раньше, чем ко мне.
– Тебя послушать, так ты не понимаешь, в чем дело, – пробурчал он.
– Разве я не упомянул, что это открытие потрясло меня до глубины души?
– Как же ты не знал, что рука стала такой?
– О том, что мало о себе знаю, я тоже говорил. Чудо, что имя свое помню. Неужели вы думаете, что я бы скрыл от вас подобное?
– Но ведь ты впрямь скрыл, – заметил Лихнис.
– Только потому, что хотел сперва разобраться, в чем дело. С тех пор как снова начал двигаться, я тревожился из-за разной толщины рук. Пытался заглянуть под оболочку, но для моих сенсоров она непроницаема. В итоге я отважился снять часть обшивки, чтобы увидеть проблему собственными глазами. Поначалу я опешил… – Впервые на моей памяти Геспер осекся. – Без обид, но перемена мне отвратительна. Вообще-то, органическое мне не претит, только в моем организме ему не место. Вам вот наверняка будет отвратительно проснуться, почесаться и вместо кожи обнаружить блестящий металл. Я убедил себя, что существует рациональное объяснение, которое удовлетворит и вас. – Робот медленно опустил руку. – Но объяснения нет. Не представляю, почему стал таким.