Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Лихнис показал тебе объекты?

– Да, показал.

При тщательном изучении системы несостоявшегося сбора «Серебряные крылья» обнаружили в облаке яркие объекты неправильной формы – громадные, сияющие, с зазубренными ответвлениями вроде застывших молний. Сейчас их скрывала пыль, но, как только ворвемся в облачную зону, мы их рассмотрим.

Что это, мы не представляли, хотя космотеку штудировали без устали. Присутствие непонятных образований оптимизма не внушало.

– Они тебя не тревожат?

– Скорее, ставят в тупик. Кажется, я даже знаю, что это, но пока не могу заглянуть в тот уголок сознания. Еще я твердо уверен, что пролечу мимо целым и невредимым.

Несмотря на все случившееся, на бремя тяжких воспоминаний, его храбрость меня растрогала.

– Геспер, я серьезно. Если хочешь улететь, бери любой из кораблей. Ни я, ни Лихнис не обидимся.

– Я в долгу перед вами. Сперва расплачýсь, потом все остальное. Ты не против, если я осмотрю корабль? Чтобы использовать его по максимуму, возможно, понадобится немного изменить систему управления. Время еще есть, но чем раньше я начну, тем лучше.

– Мы с Лихнисом вот-вот погрузимся в латентность. Проснемся поближе к Невме, когда начнем сбавлять скорость.

Я велела «Серебряным крыльям» разблокировать золотой корабль, чтобы Геспер поднялся на борт. Часть ограждения исчезла, пол поднялся к люку причудливой формы, который проступил на борту «Вечернего». Мягкий голубой свет из кабины озарял хромированные скулы. Едва он вошел в кабину – одна золотая машина в другую, – люк заблокировался, словно обледенел, а потом покрылся узором, полностью слившись с корпусом. Ограждение сомкнулось. По щеке скользнул легчайший ветерок – в грузовом отсеке изменился микроклимат. Я не заглядывала сюда так давно, что мое появление нарушило баланс замкнутой атмосферы.

Порой в латентность погружаешься с тяжким бременем на плечах, а проснешься – и все не так страшно. Проблемы не исчезают, нет, они еще здесь и требуют внимания, но кислород уже не перекрывают.

В этот раз чуда не случилось – из криофага я выбралась такой же подавленной.

Тормозили мы резко, нагружая двигатели по максимуму; пока не стали цепляться за пространство-время, как кошки когтями за дерево, о скором прибытии ничто не возвещало.

Два процента от скорости света по меркам Линии Горечавки – почти неподвижность, величина настолько малая, что ее измеряют километрами в секунду. Но и эта скорость куда выше, чем у тел, составлявших целевую систему, – у сохранившихся планет и их спутников, у пыли и обломков расколотого мира. Двумя часами ранее «Лентяй» оторвался от «Крыльев» и отошел на расстояние двух минут, то есть на тридцать шесть миллионов километров. Теперь корабли двигались параллельно, словно пули, выпущенные из двустволки. В таком режиме мы собирались пересечь облако – войти в широкой его части и пролететь по разные стороны от звезды, – чтобы прочесать окружающее пространство в поисках технологической активности. Чувствительность сенсоров позволяла проверить пятую часть облака – не прячутся ли там корабли. Места для этого было предостаточно – хоть в тепловых узлах, хоть в вихрях, образованных уцелевшими планетами, прекрасно укрывающих от «глаз», восприимчивых к теплу и гравитации.

Все это время нам самим необходимо таиться, то есть свести общение к минимуму, – обломки и мусор рассеют узкий инфопоток по системе, и любой посторонний сможет засечь наши разговоры, а то и расшифровать. Еще придется реже использовать двигатели, а генераторы защитной оболочки включать лишь при непосредственной угрозе столкновения. Другими словами, предстоял полет вслепую, полагаясь только на пассивные датчики.

Геспера я проводила. Прежде чем подняться на борт «Вечернего», он пожал мне руку – холодная металлическая ладонь показалась гибкой и податливой, – затем отстранился и вошел в залитую голубоватым светом кабину золотого корабля. Люк заблокировался, слился с узорчатым корпусом. «Вечерний» загудел – сначала тихо, потом громче и решительнее. Теперь его корпус был нечетким, словно я смотрела на него сквозь слезы. «Вечерний», освободившись от фиксаторов силовой платформы, отошел от мостков. Ограждение восстановилось. Ухватившись за него, я смотрела, как человек-машина маневрирует между большими кораблями, находящимися в отсеке. Вот «Вечерний» превратился в нечеткую золотую крупинку, а едва открылся шлюз, вышел сквозь атмосферный слой в открытый космос. Через пару секунд двигатели заработали на полную мощность, и золотой кораблик исчез – мощное ускорение унесло его прочь.

Я проследила, как закрывается шлюз «Крыльев», и перебросилась на мостик.

– «Вечерний» улетел, – сообщила я Лихнису.

Ответ поступил через четыре минуты:

– Я ничего не видел, хотя смотрел внимательно. Надеюсь, это будет нам на руку, когда и если попадем в переплет.

Изображение Лихниса воссоздавалось из кеша «Серебряных крыльев», а не передавалось, как обычно, по инфопотоку, который в целях безопасности мы свели к минимуму – к невинным фразам с соответствующей интонацией, жестами, фальшивыми намеками для пущей убедительности.

Через час у «Крыльев» появились новости.

– В моей космотеке кое-что нашлось, – передала я Лихнису. – Яркие объекты в облаке подтверждают рассказ Овсяницы. По мнению космотеки, это лезии, своеобразные раны от гомункулярного оружия. Разумеется, ничего хорошего они не сулят. Во-первых, это значит, что действительно использовали именно гомункулярные пушки, – спустя такое время! Во-вторых, их применили не тридцать четыре года назад, а позже. Лезии распадаются даже в глубоком вакууме, а в такой среде им тем более не продержаться.

– Да уж, новости тревожные, – отозвался мой партнер. – С другой стороны, получается, у кого-то был повод использовать это оружие сравнительно недавно. Стреляли наверняка не просто так, а чтобы перебить спрятавшихся в облаке.

– Или опоздавших, которым хватило пороху сунуться сюда, несмотря на предупреждения Овсяницы.

– Тоже вариант. – Лихнис невесело улыбнулся и глянул на дисплеер. – Пыль густеет, по крайней мере вокруг меня. На всякий пожарный повышу-ка я мощность генератора барьера. Кстати, и тебе советую.

Я дала «Крыльям зари» соответствующую команду.

– Уже повысила. Ты слышишь меня?

Изображение замерцало, запестрило бело-розовыми помехами.

– Да, – хрипло отозвался Лихнис. – Ты входишь в облако, вижу оболочку «Крыльев». Разумеется, я знаю, куда смотреть, но «Крылья» стали заметнее, чем минуту назад.

Не минуту, а две – нас по-прежнему разделяли две световые минуты.

Я увеличила мощность сенсоров до максимума и наблюдала, как мерцает оболочка «Лентяя», отражая встречные обломки. Порой я ругаю Лихниса за то, что он летает на маленьком кораблике, но сейчас видела: оболочка «Лентяя» в сто двадцать раз меньше, чем у «Серебряных крыльев», а значит, меньше и шанс столкновения.

Через два часа обломки добрались и до меня. Чем дальше в планетный пепел, тем гуще становилась пыль. В ответ на каждое попадание «Крылья» вздрагивали – защитная оболочка впитывала импульс приближающегося объекта и через генераторы передавала его кораблю. Амортизаторы старались нейтрализовать колебания местной гравитации, но предупреждения они не получали, поэтому и реагировали с большим опозданием.

Я чувствовала себя капитаном ледокола, пробирающегося мимо айсберга: при каждом толчке с бортов со звоном слетала обшивка.

– Тут хуже, чем я ожидал, – признался Лихнис. От помех лицо у него стало полосатым, голос дребезжал, значит связь портилась. – Погоди, удары пойдут одной волной, и станет легче.

Примерно через час его предсказания сбылись. Теперь «Серебряные крылья» пробивались через плотный град обломков. Тряска превратилась сперва в ритмичное покачивание, потом в едва ощутимую вибрацию. Зато частые удары тормозили мой корабль. Чтобы удержать скорость на уровне двух процентов световой, приходилось подключать двигатель, причем только при заглушенных генераторах защитного поля. «Крылья» периодически встряхивало при встрече с особенно крупными обломками, так что мои нервы в конце концов истрепались в клочья.

25
{"b":"200621","o":1}