– Мы оба опоздаем, и все поймут, что мы любовники. Скрывать бесполезно.

– Пожалуй, тут ты права.

Портулак сложила руки на груди:

– Конечно права. Так что за Геспера должно воздаться нам обоим.

– Что касается меня, я расскажу, какие вы молодцы и сколько для меня сделали, – пообещал робот.

– Благодарности ваши утонут в море жалоб, – вмешался доктор Менинкс.

– У вас всего тысяча дней и ночей, – напомнил я. – На вашем месте я начал бы заранее.

Бумажное лицо перекосилось от злобы.

– Не советую насмехаться надо мной, шаттерлинг.

– Доктор, я и не думал насмехаться. Так! – Я бодро хлопнул в ладоши. – Перейдем к организационным вопросам. Мы с Портулак планируем погрузиться в латентность, как только закончим чистить нити. На это уйдет пара дней, не больше. Доктор Менинкс, полагаю, вы будете спать, пока мы не долетим до системы, где состоится наш сбор?

– Чем я занимаюсь в своем резервуаре, никого не касается.

– Я лишь хотел спросить, не надо ли вам, чтобы Геспер присматривал за чем-нибудь, пока мы с Портулак в отключке.

– Присматривал? – мгновенно насторожился аватар.

– Я в латентность не погружаюсь, – объяснил наш золотой гость, – поэтому уже вызвался следить, чтобы с Лихнисом и Портулак ничего не случилось, и о вас с удовольствием позабочусь.

– Ни за что! – Аватар посмотрел на меня с негодованием и неподдельным страхом. – Шаттерлинг, робот близко не подойдет к моим устройствам! Он что-то замышляет!

– Не сделаю я ничего плохого ни вам, ни вашему оборудованию, – возразил Геспер. – Доктор Менинкс, желай я вам зла, вы бы уже об этом узнали. Я лишь предложил услугу.

Я поднял руку, умоляя не ссориться:

– Спокойно, Геспер. Знаю, ты хотел как лучше, но, учитывая настроение доктора, лучше просто промолчать.

– Дело ваше.

– Вы очень глупо себя ведете, – сказала аватару Портулак.

– Глупо было довериться Линии Горечавки. Говорили же мне: у Марцеллинов лучше.

– Что именно вы хотели узнать на Вигильности? – вдруг осведомился человек-машина.

– Много всего, только вас это совершенно не касается.

– Таиться бессмысленно, – заметил я.

– Прежде ты не интересовался. А сейчас вдруг с чего?

– Сам не знаю. Потому что Гесперу любопытно. Потому что прежде мне и в голову не приходило вас спросить. За минувший цикл мне Вигильности хватило по горло, поэтому хотелось высадить вас и поскорее удрать от гигантов.

– Не давите на доктора Менинкса! – велела Портулак. – Он, как ученый, имеет право хранить тайны. – Коварная, она использовала реверсивную психологию, понимая, что чопорный интеллектуал неизбежно проглотит наживку.

– Если вам так интересно… – начал аватар, выдержав паузу, чтобы целиком и полностью завладеть нашим вниманием, – основное направление моих исследований – Предтечи Андромеды. Так же как Вигильность, я считаю Пустошь результатом организованного воздействия разумных существ. Намеренно или случайно они спровоцировали серьезные изменения в своей галактике. Как разумное существо, обитатель аналогичной спиральной галактики, я, разумеется, испытываю, как минимум, поверхностный интерес к этим изменениям. Глубоко убежден, что Вигильность слишком поглощена сбором и классификацией данных, чтобы остановиться и эти данные проанализировать. Ученый-одиночка, преданный своему делу, усмотрит тенденции и зависимости, которые ускользнули от кураторов. На это я надеялся и до сих пор надеюсь, если, конечно, случится невероятное и я туда попаду.

– Понимаю ваши опасения, – сказал Геспер.

– Правда? – уныло переспросил аватар.

– Правда. Первый же разговор о Вигильности пробудил во мне смутные подозрения, которые с каждым днем крепнут. Вдруг меня послали в этот сектор с миссией, аналогичной вашей?

– Собирать данные о Предтечах? – уточнила Портулак.

– Возможно. Или за другой информацией, известной Вигильности… – Робот сделал паузу. – Доктор Менинкс, можно я спрошу вас как ученый ученого?

– Спрашивайте, – равнодушно отозвался аватар.

– О Доме Солнц вы когда-нибудь слышали?

Бумажное лицо на миг помрачнело, будто по нему пробежала тень от облака в ясный день.

– А если слышал?

– Тогда, пожалуйста, объясните, что эти слова значат.

– Ничего они не значат. Если бы название что-то содержало, я непременно был бы в курсе.

– Где вы слышали о Доме Солнц? – поинтересовалась Портулак. – Звучит как наименование Линии, вроде Дома Цветов или Дома Мотыльков, но такой Линии нет.

– Когда-то я знал, что обозначают эти слова, – сказал ей Геспер, – но сейчас уверен лишь в том, что они имеют отношение к Вигильности. Одно название тянется за другим, будто между ними очевидная связь.

– А что говорит космотека? – спросил я.

– Ничего. То есть словосочетание встречается много раз применительно ко многим цивилизациям, но мне ни один вариант не подошел. Нужное я сразу почувствовал бы – да, мол, вот оно.

– Это словосочетание ничего не значит, – настаивал доктор Менинкс.

– Только потому, что вы так решили? – подначила Портулак.

– Все это ерунда. Вигильность не подпустила бы Геспера к себе. Они с роботами не контактируют. От машин машинные болезни – вирусы и паразиты, которые искажают и портят данные намеренно или случайно. Поэтому машинный народ всегда общался с Вигильностью через посредников-людей, верно, Геспер?

– Совершенно верно, доктор Менинкс.

– Тогда не нужно объяснять, что ваша миссия не имела бы смысла. В хранилища информации вас бы точно не впустили. Зачем тогда вообще покидать Кольцо Единорога?

– А вдруг эту сложность предусмотрели? – спросил Геспер, словно рассуждая вслух. – Доктор, вдруг машинному народу потребовался прямой доступ к Вигильности, то есть без посредничества людей? Вдруг моя миссия считалась столь важной, что архив должен был изучать лично я?

– Вас бы все равно не допустили, ну, или на части разобрали бы.

– Еще не факт. – Геспер поднял левую руку и снял золотые пластины, обнажив органическую ткань, которая так встревожила Менинкса. – Доктор, возможно, вы разгадали загадку. Улетая с Кольца Единорога, я мог не знать своей истинной цели – не больше, чем вы понимали свою, когда покидали родину. Позднее выяснилось, что нужна консультация Вигильности. Тогда я для маскировки стал преображаться в биоробота. Похоже, начал с левой руки, чтобы проверить свои силы перед полной трансформацией.

– Удобная гипотеза, – съязвил доктор Менинкс, но прозвучало это не слишком уверенно.

– По-моему, вполне логично, – отметил я. – Геспер преобразовал одну руку, но Атешга взял его в плен и помешал закончить начатое. Маскировался Геспер не чтобы уподобиться человеку, а чтобы провести кураторов и попасть к архивам Вигильности. Геспер, думаешь, у тебя бы получилось?

– Похоже, я твердо верил в успех.

– Но задача-то непростая, – проговорила Портулак. – Внешность можно изменить, но разве ты прошел бы проверку?

Человек-машина вернул пластины на руку.

– Могу только догадываться, что предусмотрел это. Очевидно, бо́льшую часть моих когнитивных устройств пришлось бы отдать под биокомпоненты – мышцы и сухожилия – и, как следствие, на время отказаться от ряда функций или свести их использование к минимуму. Скелет мой остался бы механическим, но ведь наряду с процессорами в него можно было встроить и антисканеры, чтобы при проверке выдать механику за кости и мозг. В любом случае вероятность обнаружения или поломки существовала бы. Раз я не принял это в расчет, значит данные хотел получить во что бы то ни стало.

– Если бы тебя поймали, Вигильность прервала бы все контакты с машинным народом, даже через посредников. Ты наверняка понимал это, но на риск пошел.

– Видимо, считал дело очень-очень важным, – обескураженно отозвался Геспер, словно не верил, что решился на нечто столь опасное.

– Вы же подыгрываете ему! – возмутился доктор Менинкс. – Неужели сами не видите? Вигильность – удобная отмазка для переродившейся руки, вот Геспер и вцепился в нее.