Погруженный в тишину великий город Алмааг, омытый струями дождя, что разнес все дороги на юге острова, ждал нового правителя. Горожане перешептывались между собой, встречаясь на главной площади, бросая при этом любопытные взгляды в сторону дворца, где решалась судьба их страны. У государя Ортензия не было потомков, не осталось ни одного прямого наследника и от Дарвина II, деда Ортензия. За годы своей власти выходец из Черноморья жестоко расправился с возможными претендентами на престол, и нынче линия, восходившая к Морию I, прервалась. Алмаагцы ежедневно расспрашивали друг друга о прибывших в порт судах, беспокоясь как бы в столицу так некстати не пожаловали черноморские послы, отныне имевшие право предъявить свои претензии на престол от имени племянника Ортензия, Веллинга Кассандра, но с еще большим недовольством они встретили корабли из Релии и Далии с представителями дворянских советов, которые несомненно собирались внести собственную лепту в дело избрания нового государя, хотя никогда прежде южных морян не допускали в тайные государственные дела. Народ в нетерпении ожидал имени нового вождя. В кругах знатных господ поговаривали, что наследника трона назначил сам убиенный государь. Получая известия от дворцовых осведомителей, они тут же заключали скорые союзы, в которых обязывались поддержать того или иного возможного кандидата, а также извлекали из своих сокровищниц набитые кошельки звонких монет, чтобы немедленно начать сбор добровольцев под водруженные над мятежными землями стяги, призывавшие к борьбе. Однако, к открытым действиям не перешел никто, покуда граф ла Ронэт, принявший на себя бразды правления государством, сохранял свои тайны, лишь разослав во все морийские пределы легатов с сообщениями, что новый государь омоется водами видориев в грядущие празднества почитания Моря, в самую длинную ночь, когда в Алмааг съедутся все правители свободных провинций Мории.
Между тем имя будущего государя было объявлено узкому кругу людей на совете, собранном Элбетом сразу же после прощания города с прежним владыкой. В темной комнате толстые бархатные шторы занавешивали оконные пролеты, обстановку украшали лишь тринадцать резных стульев и длинный овальный стол, во главе которого всегда восседал государь. Здесь собрались те, кто зачастую и прежде участвовали в советах Мории, хотя нынче место во главе стола было пустым. Граф Элбет стоял возле каминной полки, перебирая многочисленные бумаги, лишь кивком головы приветствуя людей, получивших от него записки о встрече. Рядом с ним находился невысокий мужчина, в строгой черной форме, что носили писцы и книгохранители в Алмааге. Грен был личным помощником Ортензия, чью переписку он вел последние годы. Свои места за столом занимали люди, имевшие право вхождения в круг советников по происхождению своих громких имен, а также те, кто за верные годы службы доказали своей стране преданность, опыт и прозорливый ум. Видорий Олий смиренно присел на крайнее место, где он всегда располагался при живом государе, по правую руку от него. Принц л'Уль, принц ла Жиль, принц ла Фонти – уже немолодые дворяне, которые не один год отстаивали интересы алмаагцев, почти в ряд выстроились около своих сидений по другую сторону от служителя моря. Клазон Доге перешептывался в дальнем конце стола с лемакским капитаном третьего ранга, прибывшим лишь несколько часов назад от Первого Судьи, председательствующего в Каро. Свои места заняли хранитель казны, содержатель дворца, а также защитник интересов, как именовали в Алмааге человека, который за золото оказывал каждому желающему доверительные услуги. Клод Шинье за десятилетия работы в области наследований и передачи прав владения сумел сохранить чистую безупречную репутацию, его слову доверяли как простолюдины, так и богатые вельможи. В комнате собрались люди, под чьим началом в Алмааге находилась большая часть войск, а также им принадлежали основные земли на острове: три принца владели всем озерным краем, и только государь считался еще богаче их. Лишь один из присутствовавших на совете был здесь впервые, и поэтому даже не пытался избегать подозрительных взглядов, которые другие бросали в сторону чужака, и надменно ухмылялся в ответ. Граф д'Орхе прибыл из Крианы, нынешней столицы Релии, чтобы наконец заверить государя в ликовании и радости южных лесистых земель по поводу возвращения того из победного похода. Хотя Элбет подозревал, что главной причиной визита релийца в Алмааг были предстоявшие переговоры с черноморцами, о которых дворяне с материка желали получить известия из первых рук, а после выказать свою точку зрения по этим отношениям. Но вместо бала и пира граф д'Орхе попал на заупокойные барабаны, что однако по его мнению и решительному виду нисколько не изменило стремлений заявить собственное слово в такой важный для всего государства момент. То, что избрание и возведение на престол нового государя являлось делом только Алмаага, нисколько не смутило сероглазого графа, который, прожив половину столетия, все еще производил вид румяного молодца, охотника до вина и развлечений, хотя на самом деле являлся намного более сдержанным в поступках, но честолюбивым в замыслах. Пионне д’Орхе потребовал своего участия в совете, ибо по его словам он имел право защищать интересы на престол своего дальнего родственника, которого государь Ортензий всегда ценил за сына. После такого намека Элбет не мог ему отказать, действительно полагая, что отныне Алмааг и Релия свяжутся крепкими родственными узами между собой.
- Уважаемые друзья, я собрал вас всех, чтобы совместно узнать последние замыслы государя Ортензия, а именно его волю относительно того, кого нам следует возвести на престол Мории и Алмаага и поддержать на нем вопреки всем недругам государства и нарушителям его законов, - Элбет повел речь торжественно и прямолинейно. Он так и не присел на резной стул, заняв вертикальную позицию возле места бывшего правителя. – Мне известно, что Ортензий несколько лет назад оставил завещание, в котором изъявлял волю по поводу своего наследника.
Его взгляд метнулся в сторону Клода Шинье, выступавшего здесь как доверительное лицо. Алмаагец поднялся и, прочистив горло, немного сутулясь и заикаясь, перешел к сути дела. Он держал в руках свернутую грамоту, на сургуче которой виднелась государева печать, а другой придавливал к столу прочие бумаги, исписанные аккуратным почерком.
- Его Величество Ортензий I передал мне в шестнадцатую неделю 571 года этот свиток, и мы обоюдно подписали договоренность, согласно которой я обязался вскрыть послание в случае невозможности дальнейшего занятия им морийского престола и управления страной. Нынче этот горестный для всех нас момент наступил. Так что позволите мне? – он вновь прокашлялся и дрожащими пальцами ухватился за запечатанный документ Ортензия. Едва лист распрямился перед его глазами, Шинье начал читать срывавшимся на хрип голосом: - Согласно закону морийскому о наследовании прав на имущество, а также иные права, я, Ортензий I, государь морийских земель, признаю графа Ланса де Терро, сына Оквинде де Терро и Лиссы Ризы Росси, своим приемным сыном, что дает ему все необходимые права наследования как государевых земель, так и власти над подданными народами, что требует соблюдения им клятв данных мной перед лицом самого бога Моря.
- Ура! Ура! – закричал д'Орхе, нарушая покой собрания громкими хлопками, последовавшими за восторженными возгласами. – Я всегда любил и ценил нашего государя за его предусмотрительность и расчетливый ум. Я не сомневался, что государь не объявит иного наследника, чем юный граф Ланс. – Многие присутствовавшие сдержанно взглянули на релийца. Воля государя не стала ни для кого сюрпризом, и, озвученная вслух, она окончательно развеяла волнения последних дней, чем действительно могла бы вызвать улыбки на лицах и радостные взоры. Но мужчины сохраняли озабоченный строгий вид, так и не поддержав веселья релийского дворянина, который будучи отцом супруги Рионде де Терро, брата Оквинде и соответственно дяди Ланса, уже предвкушал, как закрепится при дворе, чтобы оказать влияние на молодого государя. Элбет лишь усмехнулся этим размышлениям, ибо представил, как изменится лицо графа, когда он поймет, что новый государь не так прост, как мог казаться несколько лет назад, когда он навещал Релию. Хотя по всей очевидности даже тогда д'Орхе не успел познакомиться с племянником зятя, иначе не вздумал бы даже мыслить о собственных интересах в Алмааге.
