В Аватаре он сумел договориться со всеми старшинами города. По его воле запретили вход в порт эрлинским судам. Это, несомненно, привело бы к тому, что вся торговля на востоке Южного моря перетекала в руки гарунов и морийцев, сблизило бы две раннее враждебные страны, которые теперь были объединены, пускай пока лишь формально. Учитывая, что алмирские провинции единогласно признали власть государя, и их наместники обязались выплачивать ежегодные взносы в казну, а также в пользу армии, которая по-прежнему оставалась в заморских краях, Мория закрепила свои интересы в этой стране. Теперь границы государства на востоке упирались в Рудные горы, в которых расплата за милость номов, карликовых хозяев тех мест, была крайне суровой, хотя среди степняков ходили слухи, что рудокопы выходят из недр гор, опустевших от гнева богов. А далее на восток простирались города и поля его родины и зависимых от Черноморья эрлинских поселений. Царство, возглавляемое регентом Антеей, распалось на глазах с низложением царицы. Эрлинские города, как поговаривали моряки в портах, совсем недолго сопротивлялись черноморским войскам нового Веллинга Кассандра, однако внутри страны нарастал раскол среди тех, кто все-таки решил смириться с узурпаторством трона, и их противниками. И теперь от каждого мясника или же благородного принца можно было услышать, что государь Ортензий единственный законный наследник черноморского трона. Пусть причины этих возгласов, слетавших из многих уст, описывались каждый раз по-разному, его народ не сомневался, куда теперь обратит взор их всемогущий правитель.
Он никогда не любил торопиться, но не умел и медлить. На черноморской земле он обрел жизнь, ради процветания отчизны он отправился в скитания и потерял верных друзей. Он должен был начать действия, чтобы вернуть мир в дома бывших соотечественников. Ортек не один раз уже пожалел, что столь необдуманно увлекся рассказами Марго и позволил ей уйти в одиночестве для выполнения совершенно немыслимой задачи. Еще более он терзал себя за то, что не удержал Ланса. Но там в Аватаре он считал, что помогает друзьям. Теперь же он вновь стал государем и должен был позаботиться в первую очередь о своем народе. Слухи о посольстве, что Веллинг Кассандр отправил к берегам Алмаага, пришли в порт степняков перед самым отплытием колдуна. Они были очень кстати. Если юный сын Антеи и Орелия, а точнее их приемыш и самозванец на престоле в Асоле, имел, что выложить перед лицом своего якобы дяди, государя морийского, Ортек был готов его выслушать. Но отныне он не будет вспоминать, что давным-давно давал клятву не вступать на родную землю без сосуда с живой водой. Настала пора вернуться в страну, что должна по праву принадлежать ему. Он не нарушит своих слов и обещаний, колдун не сможет этого сделать, ежели желает остаться верным себе и своим чарам – но ведь владеть и управлять Черноморьем возможно и находясь за тысячи миль вдали от тех земель. Если титул Веллинга прибавится к именованиям Ортензия I, то для всех народов, признавших его власть, наступят настоящие времена ликования и радости, ибо никогда прежде их не объединяла единая крепкая длань, распростершаяся от Великого моря до восточных берегов Черных вод.
Потекли недели дворцовой суеты, балов и встреч, которые постепенно сменились на тихое уединенное заточение государя среди стен своих комнат. Только приближенные имели право беспокоить правителя, подолгу лично перечитывавшего многочисленные послания из морийских государств и присоединенных провинций. Дела управления не могли ждать. Ощущения, что самые важные и неотложные решения в великой Мории уже приняты, и её народ не знает несчастья, постепенно развеялись даже у самых неопытных и наивных интриганов, желавших хотя бы мимолетом ощутить вкус власти и влияния на судьбы других людей.
Ортек перебирал бумаги, которые приходили в Алмааг по голубиной почте, по морю, через гонцов, деловые наблюдения верных слуг. Государь сидел за длинным столом в темной небольшой комнате, уставленной книжными стеллажами. Его рабочее место украшала единственная зажженная лампа, но высоко под сводом потолка полыхал яркий диск чародейного света. Он вновь перечитал сообщения с материка. Глава видориев и видиев Морий был обеспокоен тем, что таги вновь желали вернуть себе власть над Тайрагом, а также требовали разрешить им проведение обрядов служения богине Тайры. Государь всегда злобно ухмылялся, вспоминая, что это были за обряды. Но, несмотря на собственное презрение к кровавым служителям богини, ему было хорошо известно, что в народе, а особенно в Рустанаде и южных краях, люди продолжали поминать Тайру в своих молитвах. Таги, покинувшие Тайраг, куда до этого два раза в год стекались толпы паломников, нынче пустились подобно видиям в странствия, и их деятельность не приносила особого вреда. До Алмаага доходили слухи, что многие из тагов исцеляли одним словом всевидящей Тайры, что они поддерживали бедняков, и вместе с черными одеждами многие из них отныне носили острый меч, чтобы защищать обездоленных. По большей части под видом таких благочестивцев скрывались обычные разбойники, но орден тагов действительно не распался, был избран его новый глава, который заваливал государя письмами с требованиями вернуть прежние привилегии. За прошедшие двадцать лет стало ясно, что избавить народ от веры в изменившую ему богиню намного труднее, чем прогнать из дома неверную жену. Приходилось признать, что его народ, познавший жестокость упырей, не позабыл богиню Тайру, и неуступчивость государя в этом вопросе могла всколыхнуть в стране новые волнения особо страждущих, которых всегда поддерживали особо алчные.
Беспокойства вызывали известия из Ал-Мира. Стычки морийских войск с гарунами участились, едва по бывшей южной империи распространились вести об отъезде колдуна в далекие края. Прекратить эти беспорядки было не по силам ни командору, оставленному для руководства армии из Миргуна, ни алмирским наместникам, желавшим сохранить зыбкое равновесие в своих владениях после кровопролитных годов войны. Непримиримое противостояние возникло из-за того, что сотня морийцев сожгла небольшое гарунское поселение вместе с безоружными крестьянами, их женами и детьми. Это было возмездие за насмешливое отношение южных дикарей к празднествам Моря в день равенства дня и ночи с приходом осеннего сезона. Государю доносили, что в тот же день гаруны насыпали посреди водоема, возле которого должны были пройти ритуалы омовения, высокий курган и призвали с его вершин Ал-Гаруна и его детей, а на следующее утро родники близ лагеря солдат пересохли, и вскоре начался мор. Солдаты продолжали пить воду из грязных ближайших луж, тогда как следовало наполнять сосуды в дальних, более чистых источниках и водоемах. Случаи нечистой болезни, или, как её называли на западе, хили случались в Мории каждое десятилетие, даже в Алмааге, которому покровительствовали дети Моря – русалки и водяные. Однако в последние годы в государстве морян не вспыхнуло ни одной эпидемии, ибо по первым же признакам беды в злополучные места отправлялись колдуны, которые знали, как предотвратить и остановить болезни. Но, несмотря на беспечность своих воинов, более всего душу Ортека, как и всего морийского люда, обуревал гнев на гарунов, покусившихся ради своего трехклятого бога, бывшего правителя, кости которого на самом деле давно сгнили на вершине возведенной в его честь горы, на веру морийского народа, его воинов, имевших право на такую же жизнь в далекой стране, как и прочие граждане, то есть в окружении видиев и бога Море. Никто из морян не сочувствовал алмирцам, нашедшим погибель в жарком пламени огня, лишь Элбет в уединенной беседе с государем призывал того к хладнокровному решению, точнее к бездействию, ибо все прочие советники при дворе жаждали поскорее обратить гарунов к истинному богу с помощью оружия, чью ярость покоренные алмирцы еще не должны были забыть.
- Ваше Величество, - в комнату вошел граф ла Ронэт, держа в руках перед собой раскрытую грамоту, несомненно содержавшую новые сообщения, и Ортек состроил кислую мину, предугадывая скверный характер новостей, - по-моему, вскоре вас ожидает очень приятное путешествие! – Голос колдуна был на удивление бодрым и веселым, что со стариком случалось крайне редко.
