Веллина посмотрела на меня с надеждой.

- Я благодарю тебя за то, что ты оставила мне жизнь, - сказал я. – Но мои слова о живой воде не были выдумкой, Велли. Если ты отправишься со мной в Алмааг, то …

Она расхохоталась в ночной тишине.

- Неужели ты еще не понял! Я такая как есть. Я упырь, я пью кровь. Я не убивала людей и не собираюсь. Я буду жить так, а не иначе, Ланс. Я хочу, чтобы ты знал – я другая, но я не жалею. Я бы умерла, если бы Имира не подарила мне новую жизнь. И моя жизнь ничуть не хуже, чем человеческая. В них много похожего, лишь люди не желают этого замечать. Но ты ведь видишь это, Ланс?

Я все еще держал за волосы голову Горна, одежда и руки были окровавлены, в горле по-прежнему застрял жуткий ком нервов. Я не мог слышать, что она хотела донести своими словами до моего воспаленного последними событиями ума. Когда я собрался в дорогу, взобрался на коня, который все еще поджидал меня на привязи около одинокой березы, и сложил в седельные сумки голову и некоторые пожитки Горна, точнее того, кто укрывался долгие годы под крышей мельницы, она сказала на прощание:

- В следующий раз мы, случится, будем не столь терпимы друг к другу, Ланс. Ты захочешь меня убить, а я обратить тебя в Возрожденного. Но даже, несмотря на это, я с радостью увижусь с тобой вновь.

Однако с тех пор я более никогда не встречал Веллину де Терро. Я не спрашивал, куда она собиралась податься и чем заняться, но я навсегда запомню её слезы – она говорила, что является упырем, да и она не могла иначе заполучить свою силу и гибкость, однако мне показалось, что графиньюшка де Терро пока еще сохраняла молодость тела и духа, а вместе с этим человечность внутри себя, умело сопротивляясь тому, что стремилось поколебать её уверенность и твердость. Я прибыл в Алмааг и только с Ортеком поделился всей правдой о событиях на континенте. Голова Горна была переправлена в Тайград, где его опознали бывшие служители богини, которые по-прежнему носили свои саны тагов и возносили молитвы Тайре, не претендуя при этом на кровавые жертвоприношения, хотя, как поговаривали, в Рустанаде прошлые ритуалы тагов находили все большее распространение. Вот таким образом был уничтожен граф Горн д’Эскер.

- И после этого ты никогда не начинал вновь выслеживать Веллину, опасного упыря? – спросила Марго. Все это время она с интересом внимала каждому его слову, поражаясь сдержанности рассказа, хотя при этом Ланс не раз улыбался или недовольно хмурился.

- Она не была опасной. Во всяком случае не опаснее любого человека, Марго, - резко ответил граф. – Разве ты отправилась разыскивать своего возлюбленного Тамира, хотя прекрасно ведала, что он упырь, ради его убийства?! А ты между тем обрела колдовские способности и могла бы одолеть кровососа. Только, по-моему, выслушивая мою историю, ты больше переживала за то, чтобы под маской графа д’Эскер не скрывалось его лица. Ведь тогда бы оказалось, что на заброшенной мельнице был обезглавлен твой избранник.

- Да, я бы никогда не пожелала смерти Тамиру, - она задумалась, обращая свой взор в сторону окна, за которым уже опускались сумерки в тихом шуме дождя.

- Ты его еще любишь?

Марго вздрогнула, её лицо, удивленное и растерянное, обратилось к спутнику:

- Твоя мать, Ланс, говорила мне, что если любишь по-настоящему, то пойдешь за человеком сквозь огонь и воду. Если я смогла отпустить его просто так и не искала потом, даже будучи колдуньей, которая может притянуть всё, что хочет… значит ли это, что я его когда-то любила?! – она опустила взор, объяснять свои чувства молодому капитану было ни к чему, ему в любом случае было их не понять, подумала девушка. – Тамир был всего лишь мечтой, которая осталась далеко в прошлом, - но в её голосе звучало глубокое сожаление о потерянной мечте.

Ланс встал со своего места и, наполнив кружку вином, выглянул за дверь.

- Если к утру перестанет моросить, можно рискнуть и продолжить путь, - сказал он. – Ты ведь вытащишь нас из болота, если мы там увязнем? Но бывает, что оставить человека намного труднее, чем поддержать – нелегко решиться, но не стоит себя обманывать в том, что это было так необходимо или безвыходно. Ты просто отпускаешь его в собственное свободное плавание, надеясь при этом, что он все-таки вернется в порт, будь там мор, война или солнечный мир. И разве это не самое главное испытание в жизни, когда человек обретает самого себя. Так считал и так поступил мой отец. Со мной. Только этот подарок остался как воспоминание о нем, - Ланс грустно посмотрел на палец, который украшало золотое кольцо с вложенным в него большим зеленым камнем.

***

Путники не стали дожидаться, пока яркое солнце подсушит капли воды на траве и болотистую почву под ногами. Они двинулись в путь с раннего утра и уже спустя несколько часов ходьбы по земле, которая прилипала к сапогам, оба выдохлись из сил, озябшие, мокрые и испачканные до пояса в зелено-черной грязи. Однако Марго не делала лишних привалов ни для того, чтобы подкрепиться, ни для приведения себя в порядок – Лансу лишь оставалось улыбаться, наблюдая со стороны за тем, как колдунья шагала сквозь высокие заросли, приподнимая в руках отяжелевшую от болота юбку. Он следовал чуть позади неё, так как на самом деле не успевал за быстрым неутомимым шагом девушки, которая вкладывала в каждодневный переход все свои силы и никогда не предлагала первой своему спутнику передохнуть, ведь ей следовало не забывать самой да и демонстрировать попутчику, что колдуны не знают истощения и могут выдержать испытания, которые сломят простого человека. Ланс же всегда уступал здравому смыслу, полагая, что измученными долгой дорогой до её конца могут не дойти ни чародей, ни человек, ежели не замедлят выбранного темпа.

Покинув разграбленную, заброшенную усадьбу, они за несколько дней одолели около сотни лиг лесных нехоженых троп. Позади остались еще три небольшие деревушки, жители которых ютились в скромных домах, в замкнутом круге обрабатывая поля и ведя хозяйство. К окончанию очередной недели странники вышли на вытоптанную копытами лошадей дорогу. Она вилась от окрестной деревни к единственному городу на востоке страны - Присту. С раннего утра по ней уже проехали две груженные повозки с земледельцами, спешившими на торг. Но попутчиков хозяева не соглашались брать: все места отводились для домашней птицы, мешков с мукой или прочего товара для продажи.

- Мы можем углубиться в этом месте в лес и пойти напрямик, - заявила Марго, останавливаясь на перегибе тропы, которая сворачивала на север по усыпанному цветами летнему лугу. – Так мы быстрее доберемся до города, а также спасемся в тени от знойного полдня.

- Но крестьяне в деревне велели держаться дороги, - ответил Ланс. Он встал рядом с девушкой, которая между тем срывала спелые ягоды ежевики с одного из кустов, росшего на обочине. Парень скинул наземь тяжелую сумку с пожитками, запасы которых они пополнили давеча в поселке. – Старик Армис предупреждал, что леса в этих краях опасны для чужаков, в них легко заплутать.

- Как раз наоборот, - упрямо возразила ведьмочка. – Он рассказывал о тропе, по которой безопасно можно пройти к городу, только по ней не проедешь на лошади…

- Ты не так поняла, - усмехнулся Ланс. Говор в здешних деревнях намного отличался от диалекта Черных предгорий и побережий. В первый год службы в Аватаре граф совершенно не понимал речь жителей восточного берега Алдана, с которыми солдаты и горожане порой обменивались товарами. А между тем государь Ортензий с малых лет обучил Ланса языкам Южного моря, и тот свободно владел черноморским и эрлинским словарем. – Армис как раз говорил, что тропа была, но заросла и нынче через лес никто не ходит. Ты же не хочешь, чтобы мы потратили еще несколько дней на блуждания среди темной чащи вместо того, чтобы наконец достичь города, где взберемся в седло быстрых скакунов.

- Ланс, я прекрасно понимаю черноморскую речь. Она стала для меня родной за последние двадцать лет, так что твои поучения совершенно ни к чему, - ядовито ответила девушка, надменно поглядывая на спутника.