Прежде чем расправиться с Логье, он хотел того о многом расспросить. Вряд ли упырь предполагал, с кем имеет дело – лишь Галена могла догадаться, что в Полянах поселился колдун, но графиня была слишком увлечена собой и им самим, чтобы разобраться в реальности. Фат, мошенник, ловелас – так отзывались соседи о персоне Тамира д'Эскера, и он наделся, что управляющий тоже не высокого о нем мнения, хотя их знакомство еще даже не свершилась по всем нормам приличия. Чем меньше Логье будет опасаться его, тем легче будет с ним совладать. Но в первую очередь колдун должен был объясниться с девушкой, которая сама, казалось, околдовала его своими чарами. Он убедит её в необходимости укрыться в безопасном месте на несколько дней, а после он мог бы явиться в Корлину в образе заметного жениха, чтобы заслужить доверие и симпатию её тетушки. Как бы ни было глупо размышлять о таких пустяках перед смертельной схваткой с могущественным упырем, он уже представлял, как графиньюшка даст согласие стать его. А ведь он так редко совращал благородных дам и, пожалуй, в этом случае ему надо будет жениться, чтобы не утратить чести. Колдун засмеялся своим мыслям.

Когда Горн Логье прибыл в поместье, граф не преминул в минуты предвечернего затишья наведаться в его дом, чтобы заново обыскать подвал и чердак в надежде еще раз подтвердить уже окрепшую уверенность в кровожадности южанина, но его поиски остались безрезультатными. К этому времени весьма некстати управляющий исчез, а Тамир разрывался между желанием двинуться немедленно в погоню или отправиться на свидание с Марго. Убедившись, что лошадей в конюшне не трогали, а значит Горн не мог уйти очень далеко, колдун нетерпеливо дожидался ночи.

В темноте среди веток, преграждавших проход по тропе, мелькнул тусклый огонек, и он поспешил к избушке лесника. Дверь была приоткрыта, он распахнул её и поморщился от глухого скрипа. Глаза обежали пустую комнату. Боль от внезапного удара сотрясла его голову. Невидимый противник напал сзади, приложив со всей силой по затылку колдуна толстой дубиной. Он упал на колени, одной рукой оперевшись о пол, а другой потирая шею. Несмотря на боль и затуманенный взгляд, он оглянулся на своего врага. Но чужие пальцы уже коснулись его подбородка, запрокидывая голову к верху. Он увидел горевшее злобой бледное лицо упыря.

- Умри, умри, - прошептал про себя колдун, силясь чарами отразить противника, но уверенному в своей победе Логье чуть слышные угрозы не причинили вреда. Он со всего размаха влепил графу еще один удар кулаком по лицу, так что парень откинулся на пол, чувствуя вкус крови в рассеченном рту.

- Ты думал, что справишься с кровососом? – жестоко звучали слова управляющего. – Ты заслуживаешь за свои поступки смерти, но я не хочу столь милосердно с тобой поступать. Ты станешь одним из нас, упырем, послушным моей воле, и будешь вечность смотреть на то, как юная графиня отдает мне свою любовь!

Его охватила неведомая прежде сила, руки Горна сомкнулись вокруг его шеи, а потом он понял, что вслед за болью от укуса тело быстро слабело из-за потери крови. Он не мог вымолвить ни слова, которые как будто бы вмиг позабыл. Тьма окутала непроглядным покрывалом, заволакивая все выходы, все надежды, все мольбы.

***

Сон, где он тонул, был так похож на явь, что он начал неистово барахтаться в воде, а когда всплыл на её поверхность, судорожно вдохнул полной грудью воздуха, которого ему так недоставало. Вокруг разлилась тихая гладь незнакомого озера, высокие деревья густой стеной вставали у берегов, и лишь в одном месте он заметил открытый каменный пляж, на который спадал с высокой скалы узкий водопад. Он поплыл к суше. Осознание того, что он все-таки не спит, настигло его, когда на отмели он увидел безжизненное тело полудевушки-полурыбы. Он узнал лицо той самой русалки, спасенной им от когтей прожорливого орла, и утренняя прогулка отчетливо предстала перед глазами. Только теперь солнце садилось за кроны деревьев, и рядом не было ни реки, ни зеленых берегов, ни лагеря его солдат.

Он выбрался из озера и в изнеможении повалился на живот. До слуха донесся всплеск воды, краем глаза он увидел, как забился по прозрачной глади большой рыбий хвост. Поднявшись на ноги, царевич подошел к раненной девушке.

- Помоги мне! – вновь послышался голос, раздававшийся лишь в его голове. – Я награжу тебя всем, чем пожелаешь.

Что за бредовые идеи?! Он гадал, принадлежали услышанные мольбы его собственному воображению, или это действительно были слова русалки… Но тогда как он мог ей помочь? Мокрая повязка уже полностью окрасилась в красный цвет. Он приложил ладонь к ране, опустился на песок и слегка приподнял голову девушки, обрамленную длинными волосами. Он хотел посмотреть приостановилось ли кровотечение, но про себя сперва взмолился Уритрею и Нопсидону, чтобы боги сохранили жизнь этого прекрасного создания, их возлюбленной дочери, оберегаемой от жестоких и любопытных взоров людей. Она совсем притихла, замерла на его руках, а он продолжал взывать к своим богам, к её творцам, закрыв при этом глаза, чтобы не смотреть на то, как последние капли жизни покидали раненное тело.

- Благодарю тебя, человек, - вновь раздался звонкий голос в ушах.

Под его ладонями оказалась гладкая галька, а русалка уже смущенно улыбалась из воды, будучи укрытой ею по грудь. Он еще раз моргнул, полагая, что опять заснул, но в мыслях еще повторялись просьбы, обращенные ко всем известным богам, и он не имел понятия, как она сумела так быстро и ловко выскользнуть из его рук.

- Это милостивые боги вернули тебя в этот мир, - наконец, промолвил он, не отрывая пораженного взгляда от её красивого лица, озаренного улыбкой.

Крупные брызги ознаменовали её погружение в пучины озера, и он озадаченно огляделся на маленьком пляже перед высокой скалой в поисках выхода из краев, куда его занесло нежданное путешествие под водой. Однако русалка очень быстро возвратилась, возвестив его об этом, громкими ударами хвоста по поверхности озера. Не пройдя и нескольких шагов к водопаду, он вновь приблизился к кромке воды. На берегу лежали две причудливые небольшие бутылки из толстого стекла. Их горлышки украшали серебряные бляшки, которые можно было пристегнуть к поясу.

- Что это? – спросил он, взяв руки один из сосудов, чтобы в закатных лучах разглядеть, что за жидкость плескалась внутри. – Я должен это выпить?

Но русалка уже скрылась среди вод. Он со вздохом сожаления осмотрел темный пейзаж и потянулся за пробку, как вдруг задул холодный ветер. Царевич испуганно оторвал взор от бутылки. Над гладью озера возвышалась огромная фигура лучезарного старца. Его тело наполовину было в воде, а верхняя часть туловища была наряжена в белоснежное одеяние и в два раза превышала в росте и ширине взрослого человека. Белые пряди волос спадали по спине, конец бороды терялся в глубинах темной воды. Царевич от изумления протер несколько раз глаза и опять пришел к мысли, что он еще спит и ничуть не очнулся от грез. Фигура бога, ибо именно так изображали маги Нопсидона, образ которого был заключен в каменных статуях, высечен на плитах и нарисован на холстах, по-прежнему, мерцала недалеко от берега. Она была из плоти, но вместе с тем царевичу казалось, что по телу старца переливалась мелкая серебряная рябь и крапинки воды. Вытянув вперед большую руку, водяной владыка поманил к себе человека:

- Возьми дары, что принесла тебе моя дочь, Рулле, и подойди ко мне, - его голос отдавался эхом, безмятежность и покой слышались в тоне, напоминавшем завывание ветра и крики чаек. – Неразумная, она едва не погибла, поплатившись за свое любопытство, - промолвил он, когда царевич вошел в озеро и по его дну дошел до высокого старика, хотя считал, что мелководье не было столь широким. – Дитя воды, она захотела взглянуть на тех, кто рождается и живет на земле, на тебя и твой отряд, но в итоге ном, хранитель земных недр, настиг её, желая забрать в свое царство. Ты спас жизнь и теперь вправе просить за это все, что угодно.