Был, вероятно, седьмой час. Стояло чудесное утро. Сквер был пуст. Слева чернели два или три броневика без признаков прислуги. На прилегающих улицах тишина и спокойствие. Никаких признаков восстания и беспорядков. Ночью стрельба, кажется, не возобновлялась. Толпы разошлись, и улицы опустели часов с двух.
Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 327
Всего пострадало 12 человек, среди которых 7 матросов.
«Солдатское слово» от 5 июля 1917 г.
В 5 часов дня подошли к Таврическому дворцу кронштадтцы. Это была знакомая мне толпа Якорной площади, но уже охмелевшая от пролитой за день крови — от дома Кшесинской до Таврического дворца матросы шли «с боем», стреляя налево и направо, наводя ужас на население, кое-где громя магазины.
В. С. Войтинский [2]. С. 172
Петроград опять огласился пулеметными и ружейными выстрелами. Опять мы видим на улице города вооруженные толпы и автомобили, и в результате — убитые и раненые. Теперь еще трудно объективно судить, кто начал стрелять, кто первый открыл огонь. Но одно непреложно — под влиянием безответственной, демагогической агитации среди серой, несознательной части населения на улицу, с оружием в руках, вышли те части войск, которые находились почти исключительно под влиянием большевизма.
Дело народа. 191. 4 июля
Цит. по: Шляпников А. Г. Т. 3. Кн. 45. С. 611
Рабочий класс не может не понять, что Ленин на его шкуре, на его крови производит только некий опыт, стремится довести революционное настроение пролетариата до последней крайности и посмотреть — что из этого выйдет?
М. Горький. К демократии // Новая жизнь. М., 1917. № 174
За день и вечер 4 июля на Невском проспекте не прекращалась беспорядочная стрельба. Публика в паническом страхе бросилась по улице, показалось, что из окна какого-то дома был замечен выстрел. В час дня был обстрелян дом Кекина на углу Литейного и Невского проспекта. Стреляли по дому пачками из винтовок и пулеметов. Во время стрельбы один был убит, четверо ранено. Обстрелу подвергся дом № 110 по Невскому. В этом доме был произведен повальный обыск, но ничего подозрительного обнаружено не было. Происходила стрельба на углу Садовой и Невского, также против Гостиного двора; в последнем случае оказались ранеными 11 человек. Bсeм пострадавшим была оказана медицинская помощь. Была стрельба по дому около Николаевской улицы. Обстрелян угловой дом на углу Знаменской площади и Невского проспекта и целый ряд других домов.
«Солдатское слово» от 5 июля 1917 г.
Но вдруг над Петербургом разразился проливной дождь. Минута, две, три — и «боевые колонны» не выдержали. Очевидцы-командиры рассказывали мне потом, что солдаты-повстанцы разбегались, как под огнем, и переполнили собой все подъезды, навесы, подворотни. Настроение было сбито, ряды расстроены. Дождь распылил восставшую армию. Выступившие массы больше не находили своих вождей, а вожди подначальных...
Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 332
Раздался выстрел, случайный или провокаторский, быть может. Часть толпы с воем, криком, воплем бросилась врассыпную, другая легла на мостовую и, лежа, начала стрелять куда попало вдоль Невского. Задние палили в передних. Раздались вопли, стоны. Треск выстрелов — все это смешалось в какой-то сплошной ужас, бессмыслицу, безумие. Многие ползком старались выбраться на боковые улицы, во дворы. Некоторые вскакивали и бежали, но не всем это удавалось: их сражали шальные пули большевиков. И только человеческая подлость, только германские наемники могли придумать такую игру с человеческими жизнями в главной столице России.
В. Панкратов // Заря. Омск, 1919. Янв.
В это время у левых ворот, выходящих на Шпалерную, показалась какая-то особо густая масса. В сквер входили солдатские отряды несколько особого вида. В пыли и в грязи, промокшие от ливня, солдаты имели деловой походный вид — с ранцами за плечами, со скатанными, одетыми через голову шинелями, с манерками и котелками. Толпа расступалась перед их компактными рядами. Заняв всю дорогу сквера, от одних ворот до других, отряд остановился и стал располагаться самым деловым образом: ставили ружья в козла, стряхивали мокрые шинели, складывали в кучи свое имущество... Это был 176-й запасный полк… Это была также большевистская «повстанческая» армия. По требованию большевистских организаций полк пришел пешком из Красного Села — для «защиты революции».
Ну и что же намерен делать этот замечательный в своем роде полк? И где же те вожди, которые его зачем-то вызвали?.. Вождей было не видно. А полк опять-таки не знал, что ему делать. Несомненно, после тяжелого пути он был не прочь отдохнуть. Но, казалось бы, в нем должно было все-таки жить сознание, что его вызвали не за этим. Однако никто ничего не приказывал ему...
У входа во дворец появился Дан (представитель того самого петроградского Совета, против которого и настроен был полк. — Е. Г.). Очевидно, к нему обратилась полковая делегация, посланная на разведку. Дан вышел «принять» полк. И он дал ему дело. Полк совершил по своей доброй воле трудный поход для защиты революции? Отлично. Революция, в лице центрального советского органа, действительно подвергается опасности. Надо организовать надежную охрану для ЦИК... И Дан лично, при содействии командиров «восставшего» полка, расставил из солдат-повстанцев караулы в разных местах дворца — для защиты тех, против кого было направлено восстание… Да, бывают и такие случаи в истории! Но едва ли такая история повторяется. Дан не знал, что это за полк и зачем пришел он. И Дан нашел полку применение. А полк не знал, что ему делать у достигнутой цели путешествия. И, не получая других приказаний, он беспрекословно стал на службу врагу. Теперь дело уже было кончено: полк был распылен, головы солдат были окончательно запутаны и превратить его вновь в боевую силу восстания было уже невозможно...
Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 335
…Полк шел из Красного Cела свергать Временное правительство. Шел он с большевистскими плакатами — но в уверенности, что своим выступлением он служит делу «защиты революции» и поддерживает Центральный исполнительный комитет. Как представляли солдаты предстоящую им задачу, я не знаю. Но полк шел в Петроград, готовый к бою, с заряженными винтовками, с полными патронными сумками, с пулеметами, с запасом боевых патронов и пулеметных лент в следовавших за колонной повозках. По дороге солдаты узнали, что в Петрограде «безобразят». Вероятно, под влиянием этих сведений у них явилась смутная мысль о том, что им предстоит оборонять от «безобразников» Таврический дворец. Подойдя ко дворцу, они увидели, что дворец действительно окружен буйной и явно враждебной Центральному комитету толпой. Но странно было, что над толпой колыхались знамена с теми же лозунгами, которые красовались на знамени полка, раздавались те же речи, которые заставили полк выступить из Красного! Не зная, что делать, полк послал во дворец своих представителей — от всех рот и команд.
Часть депутатов обратилась за справками ко мне, другие — к Дану. Не сговариваясь между собою, мы дали солдатам одно и то же указание: поступить в распоряжение Центрального исполнительного комитета, принять на себя его охрану и немедленно занять караулы. Затем мы с Даном вышли к полку — Дан говорил с одними ротами, а я с другими, — и полчаса спустя 176-й полк уже расположился лагерем в Екатерининском зале, а во всех дверях и даже у наружных окон первого этажа появились усиленные караулы.
Это был переломный момент в полном тревог и волнений дне 4 июля.
В. С. Войтинский [2]. С. 172
Последствием возмутительнейшей вооруженной демонстрации ленинцев, как теперь выясняется, было 16 убитых, более 40 умерших от ран и 650 раненых... Оставляя пока в стороне разоблачение об участии немецких денег в этой «мирной демонстрации»... только теперь у многих наивных, но искренних людей, слепо шедших за Лениным, Зиновьевым и вообще за пораженцами-циммервальдистами, начинают открываться глаза...