Б. Никитин [2]. С. 107108
Все это, несомненно, достигло цели. Репутация большевистского вождя как врага России и революции была быстро упрочена. Но этого мало: агитация достигла цели в том смысле, что вокруг Ленина началось погромное движение, которое могло дать инициаторам желательные результаты. Около дома Кшесинской, где развевался великолепный флаг большевистского Центрального Комитета, стали ежедневно, особенно по вечерам, собираться огромные толпы людей. Они устраивали враждебные манифестации, агитировали, угрожали. Среди них действовали, конечно, настоящие провокаторы, повторявшие соседям на ухо все «умозаключения» газет насчет Ленина и развивавшие их дальше — насчет всяких социалистов и советских людей. Газеты писали, что Ленин раза два выходил на балкон, объяснялся, «оправдывался», уверял, что «его неправильно понимают»... Возможно, что Ленин, немалому научившийся, действительно «разъяснял» свои позиции в смягченном духе. Но дело становилось все хуже. По городу стали ходить, толпы каких-то людей, бурно требовавших ареста Ленина. Это были уже беспорядки и вообще довольно большой, даже слишком большой успех черносотенной кампании. «Арестовать Ленина», а затем и «Долой большевиков» — слышалось на каждом перекрестке. Запускать движение, дать волю народному негодованию было нельзя. Надо было бороться.
Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 43
Зашла к нашему старому товарищу и другу Д. И. Лешенко. Мы жили с ним в Финляндии на даче инженера Зябицкого в 1907 году, до нашего отъезда за границу. Он по-прежнему ярый приверженец Ленина.
— Знаете, что сказал Ленин по приезде в Петроград?
— Что? Не знаю.
— Странный народ эти русские: я думал, что с вокзала меня повезут в тюрьму, а мне устроили такую встречу, и…
— И повезли во дворец Кшесинской, — закончила я.
— Совсем не то, — запротестовал Лешенко, — это означает, что масса ему сочувствует.
Он долго еще говорил о Ленине в восторженном тоне. Я молчала. Да и что я могла ему отвечать? Оба знали мы Ленина, оба знали его ум и преданность революционной идее, но фанатизм и личное властолюбие доводят Ленина до того, что он играет с огнем, опираясь на темные инстинкты масс, на солдат, «уставших сидеть в окопах».
Я поднялась. Лешенко любезно приглашал меня заходить. Я попрощалась и, вероятно, навсегда.
«Я думал, что меня с вокзала отправят в тюрьму», — повторяла я про себя фразу Ленина. Эх, правители, наши новые правители, Ленин, как умный человек, сам понял, что видно не «все дозволено», и сам указал себе надлежащее место: в тюрьме, а наши правители этого не понимают и ничего не смеют сделать.
Т. Алексинская // Родная земля. Париж, 1926. №1. 1 апр.
Была пущена в ход широкая контрагитация. Советские «Известия»… посвятили этому делу внушительную передовицу 17 апреля (от которой всякому иному на месте Ленина-правителя должно было бы быть конфузно). «Известия» горячо протестовали и против травли Ленина, и против борьбы с ним подобными мерами. Они горячо выступали в защиту свободы и достоинства революции. «Разве можно у нас, — писала редакция, — в свободной стране допускать мысль, что вместо открытого спора будет применено насилие к человеку, отдавшему всю жизнь на службу рабочему классу, на службу всем обиженным и угнетенным?»...
Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 43
Однако факты, по выражению самого Ленина, «упрямая вещь», и когда в июле внешние и внутренние враги свободы и России потерпели крах в попытках сокрушить едва родившуюся в стране демократию, Ленин молчаливо признал справедливость этих фактов, покинув пределы страны. И в самом деле, когда вся Россия узнала, с кем водил он компанию, выбора у него не было.
А. Ф. Керенский. С. 222
И, конечно, дело не ограничилось «милостями Вильгельма». Ленина атаковали за прошлое, за настоящие его взгляды, за образ жизни (!) и т. д. Дворец Кшесинской, где якобы жил Ленин, стал у всех на языке. Целые столбцы всякой печати отводились «лениниаде». Всевозможные организации, до советских включительно, стали «иметь суждение» о Ленине и его вредной деятельности. Солдатская Исполнительная комиссия, Московский солдатский Совет, по зрелом обсуждении, вынесли резолюции о защите от Ленина и его пропаганды. Гимназисты в Петербурге устроили манифестацию «против Ленина» и т. д.
Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 43
В июне 1917 г., не помню точно за сколько времени до июльского восстания большевиков, со мной выразили желание увидеться несколько членов Министерства юстиции, во главе которого тогда стоял П. Н. Переверзев. Среди них были лица, связанные с эсеровской партией. Из беседы с ними я выяснил, что Министерство юстиции располагает данными о связи между немецким штабом и некоторыми «левыми» деятелями, в частности Лениным. На мой вопрос, почему же Ленин и другие замешанные в дело лица не преданы суду, мне был дан ответ, что этого не желают влиятельные члены Временного правительства. На это я сказал, что тогда остается только заставить правительство сделать то, что оно, как правительство, обязано сделать, и что обращение к общественному мнению путем печати является подходящим для этого средством. Практических результатов, к сожалению, эта беседа тогда не имела, и события шли своим чередом до июльского восстания.
Г. А. Алексинский [2]. Общее дело. Париж, 1921. 12 февр.
В то бурное, смутное время ко всем партиям примыкало много темных, чуждых идейности людей, но к большевикам шло положительно все нечистое, уголовное, потому что большевизм бросил в народ такие лозунги как «Мир во что бы то ни стало с Германией!», «Грабь награбленное!», «Делай что хочешь и ни за что не отвечай», «Бей и грабь буржуев, интеллигентов».
В. С. Панкратов // Заря. Омск, 1919. Янв.
К сожалению, Керенский не сумел использовать создавшегося выгодного положения. Переверзеву предложили за выдачу документов уйти в отставку. Арестованные по делу об измене большевики были выпущены на свободу. Работа германских агентов возобновилась с новой силой и в конце октября увенчалась низвержением правительства Керенского, если только можно применить термин «низвержение» к жалкому и бесславному падению жалких и слабых людей, по недоразумению стоявших у власти в тяжелое и бурное время.
Г. А. Алексинский [2] // Общее дело. Париж, 1921. 12 февр.
Июль 1917 г. Мы пережили ужасные дни. Вспоминаю о них как о кошмаре. Два дня большевики держали всех в страхе, что перевес останется на их стороне. 3-е и 4-е июля не скоро будет позабыто петроградцами. О предстоящем восстании большевиков говорили много, но готовились к нему лишь большевики. И когда оно пришло, все растерялись, и правители и граждане. Толпы народа высыпали на улицу, по улицам на грузовиках мчались вооруженные большевики и стреляли без предупреждения в толпу. Я шла с толпою по Литейному проспекту. Вдруг раздались один за другими выстрелы из винтовок. На тротуар падают бедно одетая женщина, старик, мальчик... все в страхе разбегаются, затем, опомнившись, начинают сыпать проклятиями по адресу убийц.
Возмущение толпы так велико, что я, бывавшая на многих демонстрациях при царизме, не запомню такого возмущения и возбуждения.
Т. Алексинская // Родная земля. Париж, 1926. №1. 1 апр.
Ленин, Зиновьев, Каменев, Стеклов, поддерживаемые трусливой частью Петроградского гарнизона и малосознательными рабочими, населяющими, по преимуществу, Выборгскую сторону, сбросили маску и свою подпольную деятельность вынесли на улицы столицы.
И вот в продолжение четырех дней Петроград был во власти рассвирепевших разбойничьих банд. В продолжение четырех дней лилась на улицах русского города русская кровь, сознательно проливаемая русскими людьми. Обезумевшая чернь с ярлыком «большевизма» на голове убивала и насиловала мирных граждан, распинала молодую свободу, покрывая и себя, и своих вождей, и свою политическую партию несмываемым позором.
