Н. Валентинов [6]. С. 221,223
В ленинской генеалогии упоминается некая Александра Ульянова, калмыцкая девочка, жившая в семье астраханского купца Михаила Моисеева. Имеется даже в архиве приказ, а в нем строки: «...Отсужденную от рабства, проживавшую у астраханского купца Михайлы Моисеева дворовую девку Александру Ульянову причислить по ее желанию в астраханское мещанство». Этот приказ датирован 21 апреля 1825 года.
Фамилия Ульяновых фигурирует в трех вариантах: Ульяновы, Ульянины и даже Ульяниновы.
«Отсужденную» от рабства Александру Ульянову отдали старосте Алексею Смирнову. И об этом тоже есть приказ: «Отсужденную от рабства дворовую девку Александру Ульянову приказали означенную девку Ульянову отдать ее тебе, старосте Смирнову... Майя 14 дня 1825 года».
И вот тут начинается путаница, в которой я, признаюсь, бессилен был разобраться.
Что значит отдали старосте Алексею Смирнову? Выдали замуж? И у них родилась дочь Анна Алексеевна? Ведь бабушка Ленина называется Анной Алексеевной Смирновой, на которой женился потом Николай Васильевич Ульянов. Но тогда не сходятся даты. Александру Ульянову отдали старосте в 1825 году, а бабушка Ленина Анна Алексеевна Смирнова родилась в 1788-м! Если же перепутаны имена и Александра почему-то стала называться Анной, то в момент «отсуждения» ей уже 37 лет. Какая же это дворовая девка? Если же Анна Алексеевна Смирнова сама по себе, то при чем тут Александра Ульянова? Может быть, староста удочерил «отсужденную» от рабства Александру Ульянову, дал ей свое отчество, фамилию и сменил ей имя Александры на Анну?
Чем больше вчитываешься в биографические сведения, изложенные М. С. Шагинян (а она ведь копалась в астраханских архивах), тем большая получается путаница. Читаем в ее «Лениниане»: «Ульянов (дед Ленина. — В. С.) жил в этом доме не один, а с семьей. Членов семьи было пятеро: жена Анна Алексеевна, урожденная Смирнова... (есть документ о том, что отец Анны Алексеевны был крещеный калмык), старший сын Василий, тринадцати лет, дочь Марья двенадцати, Федосья десяти и последний сын Илья двух лет... Ульянов женился поздно и был старше своей жены на целых 25 лет. Какая тому причина? По бумагам он вдовцом не значится. Ни калекой, ни даже болезненным человеком его считать нельзя, потому что старик Ульянов, женившись в пожилом возрасте, совсем по-патриаршьи, прижил четырех детей, а последнего, Илью, уже в таких летах, когда люди большей частью и не помышляют о детях, — шестидесяти семи лет».
Мариэтта Сергеевна уточняет: «Поздние браки в народе встречаются редко, разве что у вдовца с детьми или у тех племен, где за невесту надо вносить калым».
Это уточнение, к сожалению, ничего тут не проясняет. Пытаясь прояснить, Мариэтта Сергеевна ставит вопрос: «В чем же секрет такой необычно поздней женитьбы? Ответ нам подсказывают два других документа, найденные в астраханском архиве».
Документы эти — два приказа, уже цитированные нами, об «отсуждении от рабства» дворовой девки Александры Ульяновой, проживавшей у купца Моисеева, о причислении ее к астраханскому мещанству и об отдаче этой «отсужденной от рабства» Александры Ульяновой старосте Алексею Смирнову.
Одним словом, на колу мочало, начинай все сначала.
Окончательную путаницу (или, может быть, замаскированную ясность?) вносит следующая фраза Мариэтты Шагинян:
«Трудно предположить, что Александра Ульянова (опять Александра, а не Анна!) и Николай Васильевич Ульянов не только однофамильцы, но и одинаково тесно связанные с семьей старосты Алексея Смирнова, — были чужими людьми друг другу».
Странно, что Александра Ульянова везде фигурирует без отчества. С отчеством же фигурирует откуда-то взявшаяся Анна. Причем отчество это от старосты Алексея Смирнова, которому отдали «отсужденную от рабства» дворовую девку Александру Ульянову и дочерью которого она никак быть не могла. Из грамматически запутанной (сознательно?) фразы М. Шагинян явствует, что Александра Ульянова и Николай Ульянов были не только однофамильцами, но и не чужими друг другу людьми. Значит, родственниками? С разницей в возрасте в 25 лет? И какова же степень родства? И зачем официально, документированно превращать Александру Ульянову в Анну Алексеевну Смирнову? Чтобы на ней беспрепятственно мог жениться Николай Васильевич Ульянов? Мое перо отказывается сделать последний вывод. Но не этим ли объясняются некоторые характерные признаки вырождения: облысение в 23 года, периодические приступы нервной (мозговой, как окажется впоследствии) болезни, патологическая агрессивность у «гениального» внука?
Наиболее выраженная наследственность шла как раз по линии отца: раннее облысение у того и у другого, одинаковая картавость (отец и сын картавили один к одному, а много ли вы встречали грассирующих калмыков?). Даже смех был позаимствован по наследству: «Хохот вырывается у него по-отцовски — резко, внезапно, чуть не до колик» (М. Шагинян. «Лениниана», стр. 447). Может быть, все эти «странности» тоже связаны с особенностью брака астраханского портного Ульянова?
В. А. Солоухин. С. 3334
От антропологии перейдем к другой стороне наследства Ленина, теперь уже по отцовской линии. После смерти отца (по отцовской линии В. И.) Василий Ульянов (старший его сын) остался единственным работником в семье, попечителем матери, брата Ильи и сестры. Другая сестра Мария очень рано вышла замуж за довольно состоятельного купца Горшкова. Только благодаря попечению брата, который был старше его на 9 лет, отец Ленина мог окончить астраханскую гимназию. И только потому, что он неустанно поддерживался братом, отец Ленина смог окончить Казанский университет, стать потом педагогом, высоко подняться на этом поприще, быть директором всех начальных училищ Симбирской губернии, после награждения орденом Св. Владимира получить звание потомственного дворянина, а потом чин действительного статского советника, т. е. штатского генерала. Письма к своей матери Ленин мог законно адресовать Ее Превосходительству М. А. Ульяновой (письмо от 15 апреля 1914 г. — том 37 сочинений Ленина, стр. 523).
Д. Шуб. С. 291
Очень старый, тяжело больной волжский рабочий — кочегар Харитон Митрофанович Рыбаков, которого я случайно встретил в лесу в предместье города Вольска летом 1956 года, рассказал мне весьма любопытную историю. Оказывается, его отец, Митрофан Рыбаков, работал у Василия Николаевича Ульянова соляным объездчиком, и тот вместе с армянскими купцами Алабовыми владел соляными копями и судами на Каспии. Митрофан Рыбаков хорошо знал всю семью Ульяновых. Ссылаясь на рассказы отца и матери, Харитон Митрофанович говорил, что в народе ходили слухи, будто настоящий отец Ильи — Николай Ливанов, многие находили между ними большое внешнее сходство.
А. А. Арутюнов. С. 2425
Вопрос. Где встретились Мария Александровна и Илья Николаевич?
Ответ. Мария Александровна встретилась с Ильей Николаевичем в Пензе, где она жила у своей сестры Веретенниковой и занималась с ее детьми. Муж Веретенниковой был инспектором в Пензенском дворянском институте, где был старшим учителем математики и физики Илья Николаевич. Он бывал в доме у Веретенниковых и там встретил Марию Александровну.
А. И. Ульянова-Елизарова [2]. С. 308
Мать в церковь не ходила, отец ходил.
Л. Фишер. С. 19
Мать посещала церковь в большие праздники, но религиозной не была... В последние годы своей жизни была уже совсем неверующей.
Д. И. Ульянов. С. 128
Отец наш был искренне и глубоко верующим человеком и воспитывал в этом духе детей. Но его религиозное чувство было, так сказать, совсем «чистым», чуждым всякой партийности и какой-либо приспособляемости к тому, что «принято». Это было религиозным чувством Жуковского, поэта, любимого отцом, религиозным чувством гораздо более любимого Некрасова, выразившимся, например, в поэме «Тишина», отрывки из которой отец любил цитировать, — именно то место, где говорится о храме Божием, пахнувшем на поэта «детски-чистым чувством веры».