Что делал Ленин, приехав в Кремль? По словам Фотиевой, он зашел сначала к себе на квартиру, а потом в зал заседаний и свой кабинет Совнаркома. У меня другие сведения, как раз обратные. После зала заседаний Ленин пришел в свою квартиру и там долго искал какую-то вещь, написанную им до третьего удара и оставшуюся в его кремлевской квартире, когда его на носилках перевезли в Горки. Хранимые им бумаги Ленин никому не позволял трогать. В 1922 г., уехав в Горки, он потребовал от Фотиевой (она о том пишет) «запереть ящики его стола в кабинете и ничего там не разбирать». Такие же порядки он установил и в своей квартире. Никто, в том числе и Крупская, не должен ни брать, ни перекладывать его заметки и всякие другие документы. Он говорил, что только при этом условии он всегда легко и быстро находит нужные ему вещи в груде всяких им хранимых бумаг и документов. О существовании у Ленина такого правила я знал еще в 1904 г. в Женеве. Приехав из Горок в Кремль, Ленин нашел, что установленный им порядок кем-то нарушен. Искомая им вещь там, где он рассчитывал ее найти, не оказалась. Ленин пришел от этого в сильное раздражение, начал хрипеть, у него появились конвульсии. Испуганные Крупская и Ульянова, может быть с чьей-то помощью, свели его вниз, посадили в автомобиль и привезли в Горки. После этого несколько дней он находился в самом тяжелом болезненном состоянии. Восстанавливающаяся способность речи снова исчезла (правда, ненадолго). Врачи изумлялись — почему прервалось выздоровление, которое до 19 октября шло так успешно? Что случилось 19 октября? Произошло ли ухудшение от самой поездки в Москву, от волнения при посещении выставки или от чего-то другого? М. И. Ульянова, — я уже говорил, — не была лживой, искусством скрытничать совсем не обладала. Докторам или доктору, поставившему ей только что указанные вопросы, она откровенно рассказала, что все шло как будто хорошо до того момента, когда, начав искать нужную ему вещь, Ленин, не находя ее, стал волноваться, раздражаться, а потом вдруг объявил, что вещь у него украдена. Это тогда его стали передергивать конвульсии и он стал совсем терять способность речи. Как фамилия докторов или доктора, с которым говорила М. И. Ульянова? Это мог быть доктор Осипов, доктор Елистратов, Кожевников, Крамер. Докторов при Ленине и его посещавших было много. Я думаю (об этом ниже), что это был Крамер, подписывавший бюллетени о болезни Ленина, очень к нему, как то знали Крупская и М. И. Ульянова, расположенный и превосходно осведомленный о всем, что происходило с Лениным и около него. И вот что интересно: через несколько дней после разговора с ним М. И. Ульяновой Крупская вызвала его к себе и очень недовольным тоном заявила, что М. И. неверно передала ему о случившемся.
«Владимир Ильич болен, он может несколько в искаженном виде представлять себе некоторые явления. На слова его в этом состоянии полагаться нельзя. Я не хочу, чтобы разнесся слух, будто какие-то документы, рукописи, письма у Владимира Ильича украдены. Такой слух может принести только большие неприятности и создать совершенно ненужные разговоры и подозрения. Очень прошу забыть все то, что вам говорила Мария Ильинишна. Она, с своей стороны, вас тоже об этом просит и потому возобновлять с ней разговор на эту тему не нужно».
Н. Валентинов [5]. С. 109110
Встает вопрос — что это за документы, исчезнувшие у Ленина? Может быть, никакой кражи на самом деле не было, а ее, по словам Крупской, создало воображение больного Ленина?
Вот ответ.
Летом 1930 года, я был тогда редактором органа торгового представительства СССР в Париже «La vie Economique des Soviets», ко мне пришел Икс, неожиданно приехавший на короткое время во Францию. Само собою разумеется, у нас начался многочасовой разговор о том, что делается в России. Власть тогда уже полностью попала в руки Сталина. Шла бешеная ставка на сверхиндустриализацию, уже проводилась ужасная насильственная коллективизация деревни, интеллигенция была придушена и терроризирована. Мы с Иксом с горечью вспоминали наши беседы в «Лиге наблюдателей», наши оптимистические расчеты, наши надежды на здоровую эволюцию советского государства. Все оказалось битым, все — только иллюзией. Икс, с мрачным предчувствием надвигающегося на Россию кошмара, уезжал туда обратно, а я после разговора с ним в первый раз подумал о переходе в эмиграцию. Конечно, я расспрашивал Икса, что случилось вообще с нашими знакомыми и, в частности, какую позицию в отношении Сталина занимают знакомые мне коммунисты. Спросил и о Крупской, вдове Ленина, как она себя ведет при диктатуре того самого Сталина, которого Ленин требовал удалить с поста Генерального секретаря.
— Что делает Крупская? — бросил мне в ответ Икс. — Молчит, унижается. Ни одного слова протеста, хотя то, что делает Сталин, совершенно расходится с тем, чему в последнее время поучал Ленин. Но что можете ожидать от Крупской, этой скверной особы. Вы же знаете, я вам рассказывал, что Сталин выкрал из квартиры Ленина весьма неприятную вещь, написанную о нем Лениным, а Крупская, боясь мести Сталина, сделала все, чтобы замять, похоронить эту историю, чтобы никто и никогда о ней не говорил. Сталин за это сделал ее членом Центрального Комитета партии. Вы же знаете.
В том-то и дело, что я теперь не могу сказать, что знаю все. Весьма возможно, даже вероятно, Икс мне подробно рассказывал об этом деле, но, по тем или иным причинам, на часть я не обратил внимания, а кое-что просто забыл и никакими усилиями памяти это забытое поднять не могу. Во всяком случае, последняя поездка Ленина в Москву не является столь простой, какой она представляется в рассказе Фотиевой.
Вот что нужно добавить к сказанному. Из письма Крупской, которое цитировал в своем секретном докладе Хрущев и на которое я ссылался выше, видно, что Сталин не только ругал Крупскую, но ей чем-то угрожал. Умоляя Каменева и Зиновьева, стоявших тогда на самом верху власти, защитить ее от Сталина, Крупская явно боялась Сталина. В октябре 1923 г. она, конечно, превосходно знала, что какой-то документ, какая-то вещь исчезла из кабинета Ленина. У нее были веские основания подозревать, что эта кража сделана кем-то по указанию Сталина или им самим. Но, страшась его, она сделала все, чтобы замять эту историю с кражей.
Н. Валентинов [5]. С. 111113
Ленин любил прогулки, летом гуляли в парке, а чаще уезжали на машинах в лес. Любил он собирать грибы, вернее, смотреть и указывать, если кто мимо них проходил. Приезжали в лес, выбирали подходящее место, Ильича переносили из машины в плетеную коляску, и кто-нибудь из нас — охраны — возил коляску, а чаще всего — П. П. Пакалн (начальник охраны). Он очень любил Ленина, и сам переносил его на руках в коляску. Ленин очень хорошо к нему относился…
А. В. Бельмас. С. 129
Ильич обладал острым зрением, часто раньше всех видел грибы, указывал нам, частенько посмеивался над нашей слепотой и особенно над Надеждой Константиновной, которая в связи с близорукостью очень часто пропускала грибы.
В. А. Рукавишников. С. 284
В очередное утро, когда Ленин выехал на прогулку, он вдруг увидел парк, пестревший грибами. Владимир Ильич сразу что-то заподозрил и попросил «сорвать» ближайший гриб. Когда поднесли его Ленину, он не стал смотреть на шляпку, а лишь взглянул на ножку и сразу заметил, что она срезана. По лицу Ленина скользнуло выражение недовольства, и поднятой рукой он дал знак вернуться домой... На следующее утро он отказался поехать на прогулку. То же повторилось и в ближайшие дни…
П. С. Виноградская. Годы и люди. М., 1972. С. 7273
Когда ездил на прогулку за пределы сада, Владимир Ильич особенно как-то старательно кланялся встречавшимся крестьянам, рабочим малярам, красившим в совхозе крышу…
