Милые мои девочки, как вы живете? Хорошо ли отдыхаете? Часто думаю о вас и скучала без вас. Очень хотелось давно уже написать вам, приласкать вас, да все перо из рук валится. Очень трудно мне писать, а думаю о вас постоянно: самые вы близкие для меня. Прежде всего напишу о В. Теперь бывают дни, когда я начинаю думать, что выздоровление возможно, хотя будет оно и нескоро. С ходьбой дело идет лучше всего, рука тоже стала понемногу поправляться. Спец по речи (С. М. Доброгаев. — Б. С.) уверяет, что и с речью лучше, но, по-моему, это не так. Общее состояние хорошо: хороший пульс, нормальная температура, хороший аппетит, сон тоже понемногу налаживается. Сидит, когда позволяет погода, подолгу на террасе, ездили иногда в сад. Настроение разное, иногда бывает хуже худого, иногда ничего. Все зависит от того, кто дежурит: какой врач, какая сиделка, какой санитар. В общем, устает он от постоянной толкотни. Врачей больше, чем надо. Слава богу, что из немцев остался один Ферстер. Ну, посмотрим, что из всей этой муки выйдет. Маня (М. И. Ульянова. — Б. С.) совсем извелась, кашляет и нервничает. Я по утрам все еще стараюсь работать, хотя это все хуже и хуже мне удается, но, в общем, стала совершенно неработоспособна. Тоска дикая. Иногда реву белугой. Больше всего я люблю, когда дежурит Розанов (известный хирург. — Б. С.). Недавно мы говорили с ним много об Инессе, они ведь вместе работали в «Московском обществе по улучшению участи женщины». Кое-что он мне рассказал об этой работе... Вот и все. О многом я передумала за это время, многое поняла, чего не понимала раньше. Когда-то, Инночка родная, увижу я твоего дитюшу, очень бы его и тебя хотела повидать. Ты, пожалуйста, береги себя: не уставай, спи побольше, ешь вовремя, окна открывай и иногда думай обо мне. Это последнее, должно быть, тоже полезно будет для нашего дитюшки... Как ты думаешь?
Н. К. Крупская — В. и И. Арманд (дочери И. Ф. Арманд). 23 июня 1923 г.
Цит. по: Б. В. Соколов. С. 328329
Во время первого посещения, неделю спустя после Вашего отъезда, говорил и с Н. К. и М. И. очень подробно. Старик находился тогда в состоянии большого раздражения, продолжал гнать даже Ферстера и др., глотая только покорно хинин и йод, особенно раздражался при появлении Н. К., которая от этого была в отчаянии и, по-моему, совершенно зря, против желания. И все-таки к нему ходила.
Е. А. Преображенский — Н. И. Бухарину. 29 июля 1923 г.
Цит. по: Воспоминания о В. И. Ленине. Т. 8. С. 261
Ешь ты, девочка моя, побольше — надо это для ребетенка. О том, чтобы понянчить его, не приходится мечтать, а как хорошо бы было. Подумай, привык бы ко мне, ручонки протянул, улыбнулся. Так я хотела когда-то ребеночка иметь. Ну, карточку пришли. У меня очень бедное воображение, и я никак не могу вас себе представить в незнакомой мне обстановке.
Пиши почаще. Я совсем теперь одна на свете. К В. нельзя входить совершенно последние дни, он ужасно сердится, если кто входит. Последние две недели в настроении произошел перелом в худшую сторону. Вообще в какой-то момент кажется, что хуже ничего не может быть, а потом наступает еще хуже. Впрочем, сегодня я настроена очень мрачно и лишь зря вас расстраиваю. Доктора говорят, что это пройдет. Последние дни В. подхватил еще малярию, которая его очень ослабила. А погода отвратительная, как назло.
Так вот и живем. Я встаю, если удастся, чем раньше, часов в 5, и утром занимаюсь немного, а потом уже становлюсь ни на что не способной. Впрочем, бывает и полегче. Третьего дня, например, В. вывезли на солнышко, и он все улыбался, а когда заснул, я пошла за ягодами, набрала цветов полевых, свела знакомство с рабочими совхоза...
Н. К. Крупская — И. Арманд (дочери И. Ф. Арманд). 6 июля 1923 г.
Цит. по: Соколов Б. В. С. 329330
Милая моя, любимая моя, моя родная, обнимаю тебя и целую так крепко, так крепко. Глаза твои дорогие целую. Все мои мысли, все думы с тобой... Милая моя, родная, я знаю, утешить ведь нельзя, но все-таки ты думай о том, что ты не совсем одна, что у тебя есть еще твои девочки, как ты нас называешь...
И. А. Арманд — Н. К. Крупской.
Цит. по:В. Е. Мельниченко [1]. С. 204
...Потерявший речь, не способный жить без посторонней помощи, с часто меняющимся настроением вплоть до рыданий, он, конечно, по-человечески был труден для окружающих. Я представлял, сколько выдержала Крупская в этот период. Четко прослеживается трагедия Ленина в тот период и в том, что он чувствовал свою оторванность от жизни, от решения политических вопросов, пытался что-то сделать, но ничего не мог.
Е. И. Чазов. Здоровье и власть. М., 1992. С. 161
Он обращает внимание на ногу, делает попытки двигать ею. Ему запрещают, но он настаивает…
В. А. Рукавишников. С. 284
Как-то, выехав в обычное время на прогулку, Владимир Ильич направил свое кресло к маленькому двухэтажному флигелю, вошел в одну из небольших комнат и там остался. Никакие уговоры не могли заставить Владимира Ильича выйти из этой комнаты, туда в свое время принесли обед, затем ужин, там Владимир Ильич и заночевал при всеобщем волнении окружающих...
В. П. Осипов. С. 278
В этом флигеле, который занимал А. А. Преображенский, Ленин пробыл три дня, 23 июля вернулся в Большой дом. С учетом физических возможностей Ленина, этот эпизод мог бы быть уподоблен уходу Л. Н. Толстого из Ясной Поляны.
Н. Петренко. С. 278
Однажды М. И. сообщила, что В. И. очень раздражен и она не знает, чем его успокоить. Войдя в столовую, я увидел, что Владимир Ильич с недовольным видом сидит за столом, на столе завтрак и мензурка с хинином. Увидев меня, больной сильно покраснел, показал на мензурку, показал мне кулак, начал голосом выражать недовольство, обнаружил гневную вспышку. Подойдя к больному, я сказал ему: «Не хотите принимать лекарство? Не надо, я вовсе не хочу вас уговаривать и принуждать». Гневная реакция моментально исчезла, сменилась смехом и очень довольным выражением лица…
В. П. Осипов // Красная летопись. 1927. № 2. С. 241
Не только гнев сопровождал Ленина во время болезни. «Иногда часами он сидел, задумавшись, даже в присутствии посторонних временами погружался в свои мысли. Иногда на глаза его навертывались слезы, особенно, если он оставался один».
Н. Петренко. С. 279
Однажды я был невольным свидетелем и такого: Ильич сидит с Надеждой Константиновной. Она читает, он внимательно слушает. Иногда требует перечитать то или другое место. Настроение, кажется, у обоих прекрасное. Но вот она вышла. Ильич уселся, закрыв несколько лицо рукой, облокотившись на стол в задумчивой позе... И вдруг из-под руки катятся слезы... Чу, шорох. Шаги. Кто-то идет. Ильич выпрямился. Смахнул слезы. Взялся за книжку, как будто ничего не было...
В. А. Рукавишников. С. 285
И вы представляете себе положение такого человека, который всего достигал своей упорной деятельностью, своим словом, которое все ценили на вес золота — его партийные товарищи, члены правительства, для которых слово Ленина было законом, — и вдруг этот человек лишился способности говорить. И ведь это продолжалось не неделю, не две, а много месяцев — с марта 1922 года, в течение 11 месяцев продолжалось такое состояние…
В. П. Осипов. С. 300
Видно было, что он все время думает, думает без конца. Смотрит, прищурясь, куда-то в пространство — будто задачу какую решает. Изголовье у него было высокое. Он почти сидел.
