Л. А. Фотиева [1]. С. 190

Чтобы уменьшить боль, ему все время клали на голову холодные компрессы.

Н. В. Валентинов [5].

Рожков в Питере?

Надо его выселить.

Ленин —Г. Е. Зиновьеву. 16 октября 1922 г.

Неизвестные документы. С. 558

Предлагаю:

первое — выслать Рожкова за границу,

второе — если это не пройдет (напр[имер], по мотивам, что Рожков по старости заслуживает снисхождения), то тогда не следует никакому публичному обсуждению предавать заявлений Рожкова, полученных под принуждением. Тогда надо дождаться, когда Рожков, хотя бы через несколько лет, сделает искреннее заявление в нашу пользу. А до тех пор я предложил бы послать его, напр[имер], в Псков, создав для него сносные условия жизни и обеспечив его материально и работой. Но держать его надо под строгим надзором, ибо этот человек есть и будет, вероятно, нашим врагом до конца.

Ленин — И. В. Сталину. 13 декабря 1922 г.

Неизвестные документы. С. 580

Выслать Рожкова в Псков, установив за ним строжайший надзор и при первом проявлении какой-либо враждебной Соввласти общественно-политической деятельности — выслать его за границу.

Постановление Политбюро ЦК РКП(б).

14 декабря 1922 г.

Неизвестные документы. С. 558

Именно в этот день у Ленина было два приступа болезни. И тем не менее он продолжал терроризировать людей.

А. А. Арутюнов. С. 530

1. Владимиру Ильичу предоставляется право диктовать ежедневно 510 минут, но это не должно носить характер переписки и на эти записки Владимир Ильич не должен ждать ответа. Свидания запрещаются.

2. Ни друзья, ни домашние не должны сообщать Владимиру Ильичу ничего из политической жизни, чтобы этим не давать материала для размышлений и волнений.

Из решения Политбюро (Сталин, Каменев и Бухарин). 24 дек. 1922 г.

У Владимира Ильича создалось впечатление, что не врачи дают указания Центральному Комитету, а Центральный Комитет дал инструкцию врачам.

Л. А. Фотиева [1]. С. 190

Он лежал в своей комнате на кровати. Около него был приспособлен небольшой столик, за который я садилась записывать. Владимир Ильич обычно просто, по-товарищески, приветливо здоровался, протягивая левую руку, и только беспокоился, не слишком ли часто я дежурю, почему я такая бледная, спрашивал, правильно ли у нас соблюдается очередь дежурств, и прибавлял, грозя пальцем: «Смотрите, а то я...»

М. А. Володичева. С. 216

Он говорил мне с досадой: «Мысли мои вы не можете остановить. Все равно я лежу и думаю!» Страдал бессонницей.

М. М. Петрашева. С. 268

1 февраля Владимир Ильич вызвал меня в 6 часов 30 минут вечера. Сообщила ему о разрешении Политбюро выдать нам материалы грузинской комиссии. Владимир Ильич сказал, на что обратить внимание при разборе материалов и вообще как ими пользоваться, и затем добавил: «Если бы я был на свободе...», сначала, видимо, оговорился, а потом повторил, смеясь: «Если бы я был на свободе, то легко бы все это сделал сам».

Л. А. Фотиев [1]. С. 203204

Во время болезни был случай, когда в присутствии медсестры я ему говорила, что вот, мол, речь, знаешь, восстанавливается, только медленно. Смотри на это, как на временное пребывание в тюрьме. Медсестра говорит: «Ну, какая же тюрьма, что Вы говорите, Надежда Константиновна?»

Ильич понял — после этого разговора он стал определенно больше себя держать в руках.

Н. К. Крупская. С. 370

Однажды, когда Володичева закончила свою работу и ушла, Ленин попросил пить. Возвращая мне стакан, он с какой-то особой уверенностью, вероятно отвечая на какие-то сокровенные думы, сказал:

— А все же самое главное, самое необходимое я еще успею продиктовать...

Т. М. Белякова. С. 246

По должности режимом больного ведал Сталин.

Н. Н. Яковлев. С. 161

На т. Сталина возложить персональную ответственность за изоляцию Владимира Ильича как в отношении личных сношений с работниками, так и переписки.

Из решения пленума ЦК РКП(б). 18 декабря 1922 г.

Иными словами, заключенному Ленину на несколько минут в сутки выдают в камеру перо и бумагу (но так как все записывают секретари, Сталин немедленно оказывается в курсе всего написанного). Свой режим Ленин воспринимал именно как тюремный: «Если бы я был на свободе (сначала оговорился, а потом повторил смеясь: если бы я был на свободе), то я легко бы все это сделал сам», — сказал Ленин Фотиевой 1 февраля 1923 года. Крупская вспоминала: «В этом же и беда была во время болезни. Когда врачи запретили чтение и вообще работу. Думаю, что это неправильно было. Ильич часто говорил мне: «Ведь они же (...) не могут запретить мне думать»». Сама Крупская тоже понимала, что Ленин в заточении.

Ю. Фельштинский. С. 301

Ввиду систематических нападок на тов. Сталина со стороны оппозиционного меньшинства ЦК и непрекращающихся утверждений о чуть ли не полном разрыве со Сталиным со стороны Ленина, я считаю себя обязанной сказать несколько слов об отношении Ленина к Сталину, ибо все последнее время жизни В. И. я была с ним. Влад. Ильич чрезвычайно ценил Сталина и притом настолько, что и во время первого удара, и во время второго удара В. И. обращался к Сталину с самыми интимными поручениями, подчеркивая при этом, что он обращается именно к Сталину.

Вообще в самые тяжелые моменты болезни В. И. не вызывал ни одного из членов ЦК и ни с кем не хотел видеться, вызывал лишь Сталина. Таким образом, спекуляция на том, что В. И. относился к Сталину хуже, чем к другим, является прямой противоположностью по отношению к истине…

Записка Н. И. Бухарина, хранящаяся в бывшем архиве ЦК КПСС, которая должна была быть зачитана от имени М. И. Ульяновой на Пленуме ЦК в защиту Сталина.

Разговорами о сифилисе слухи, ходившие по Москве, не исчерпывались. Делая в 1923 году свой очередной обход различных отделов ВСНХ, я встретился с Г., одним из сотрудников торгового отдела. Отведя меня в сторону, он сообщил: «Вот что говорят — Ленин, хоть и очнулся немного от своего удара, но, считая себя безнадежно неизлечимым, решил покончить с собой и для этого попросил, чтобы ему доставили яд». На мой вопрос: к кому же Ленин обратился с этой просьбой, Г. сказал, что этого он не знает, только передает, что «говорят». Так как редакции всего мира самые активные аккумуляторы всяких слухов, я нисколько не удивился, когда о том же услышал немного позднее, от Р., сотрудника «Торгово-промышленной газеты». И опять-таки не получил объяснения: к кому же Ленин обратился с просьбой об яде, как и от кого об этом узнали. Не прошло и двух недель, как все о том же слухе мне сообщил управляющий домом, где я жил. Этот бывший офицер-кавалергард постоянно бегал с разными рапортами в жилищный отдел нашего района, льстил там начальству и в то же время до бешенства ненавидел «Совдепию и все ее порядки». Зная, что я на него не донесу, он сообщил о «слухе» в оригинальной, свойственной его настроению форме: «Ленин разбил, изувечил, разгромил всю Россию. Из богатой страны превратил в голодающую и нищую. И вот теперь, когда у этого преступника руки и ноги отнялись, он понял, что такое наделал. Теперь он кается, он, видите ли, просит яду с собой покончить. В этом чудовище, наконец-то, как будто заговорила совесть».