— А ты почему не замужем? — спросила жена.

— Не берут, — ответила она, как обычно, когда ее спрашивали о замужестве.

— Глупости, — отрезала жена. — Берем мы, а не нас. Для каждой женщины есть свой мужчина. Так уж устроено в природе. Правда, — добавила жена Петрова, — некоторая несправедливость существует. Вот ты, например, многим мужчинам нравишься и справедливо забираешь у кого-то им положенное.

— А все равно не замужем, — вздохнула она.

— Значит, виновата сама. В чем-то допускаешь промашку. Надо проанализировать и сделать выводы.

— А чего анализировать. Не получается — махну рукой. Ну и ладно. Вот и сегодня. Когда вы подошли ко мне, наверное, надо было отшить вас и не признаваться. А я призналась и за вами пошла и попала в самое дурацкое положение.

— Успокойся, в таком дурацком положении сейчас находятся миллионы людей во всех странах и континентах. Это жизнь. Ладно, вернусь из Бразилии, я тобою займусь.

— Вы все-таки полетите в Бразилию? — удивилась она. — А как же Петров?

— У него ничего опасного, отлежится, а потом ты его довезешь до Москвы, но лучше поездом, самолет ему будет, вероятно, еще с месяц противопоказан.

— Нет, — сказала она.

— Это почему же? — спросила жена Петрова. — Если по справедливости, то кто его сюда привез, тот должен и доставить обратно.

— Он не груз, — сказала она, — который доставляют туда-сюда. Он сам решит.

— Сейчас он в таком состоянии, когда любое решение, принятое за него, примет с благодарностью. И еще. Нечего тратить деньги на вторую квартиру. Переберешься сюда, я с хозяйкой договорилась, она поставит тебе раскладушку.

— Нет, — сказала она. — Я завтра еду в Москву.

— Глупо, — возразила ей жена Петрова. — У тебя отпуск. Единственный, между прочим, в году. Надо отдохнуть, позагорать, поплавать. Да, да, плавать, плавать! Ты, мать, начинаешь тучнеть, килограммов пять надо сбросить обязательно.

— Ну как вы можете? — сказала она. — Вы меня должны ненавидеть, презирать.

— Почему? — удивилась жена Петрова. — Презирать я могу только Петрова, но я не хочу его презирать. А ты мне не сделала ничего плохого. Ты же меня ведь не знала. Я для тебя была просто абстрактной женщиной. А теперь мы с тобой почти подруги по несчастью, правда. Ничего у вас с Петровым уже не будет. Тебе же не захочется сделать мне неприятное. Да и Петрову это уже неинтересно.

На следующий день жена Петрова уехала. Через две недели и она с Петровым вернулась в Москву. Жена Петрова встретила их на вокзале. Они поздоровались. Жена Петрова взглянула мельком, ее взгляд можно было бы и не заметить, пропустить, но она не пропустила, она могла смотреть в глаза жены, она выполнила все ее поручения, выполнила честно: готовила Петрову, возила его на процедуры в курортную поликлинику, но ничего у нее с Петровым не было. И, наверное, жена это поняла, а если и не поняла, то для нее это уже не имело никакого значения. Петровы довезли ее до дома, а на следующий день она вышла на работу. Сразу после оперативного совещания, которое проводилось каждое утро, к ней зашла подруга, начальник печатного цеха, закрыла кабинет на ключ.

— Ну как? — спросила подруга нетерпеливо. — Как все было?

— Нормально, — ответила она. — Хорошо отдохнула, как видишь.

— А как Петров? — спросила подруга.

— А я ездила одна, — ответила она.

— Ах, подлец, — сказала подруга. — Значит, обманул. Но после твоего приезда хоть позвонил?

— Нет, — ответила она. — А я перед отпуском решила с ним расстаться.

— И он так легко согласился? — спросила подруга.

— Довольно легко, — ответила она.

— Тогда и не жалей, — утешила подруга.

— А я и не жалею, — ответила она.

Может быть, и вправду она не жалела. Так спокойнее. Она не считала даже, что потерпела неудачу. Просто ее поправила более старшая и более опытная. Как поправляла когда-то учительница, а сейчас это делает главный инженер типографии.

После поездки на юг жизнь ее вошла, как говорится, в привычную колею. Утром на работу, вечером домой, лето закончилось, она купила вязальную машину и начала вязать себе шерстяное платье. Как-то позвонила жена Петрова и пригласила в гости. Она не пошла, сославшись на занятость, и похвалила себя за проявленную твердость. Обычно, если ее уговаривали, она уступала, она не умела отказывать, если ее просили.

Жена Петрова позвонила в начале зимы.

— Я еду в Канаду, — сообщила она с ходу. — Читать лекции в одном из университетов. Месяца на полтора. У меня к тебе просьба: присмотри за Петровым.

— В каком смысле? — не поняла она.

— В прямом, — ответила жена. — Он сейчас не в лучшем состоянии, я не хочу, чтобы он ел в столовых. Я тебя прошу приходить хотя бы раз в три дня и готовить ему диетическую еду. Какую — это ты знаешь лучше меня.

— Послушайте, — возмутилась она. — У меня нет никаких отношений с Петровым.

— Я знаю, — сказала жена Петрова. — Ему сейчас не до этих отношений, о каких ты говоришь.

— А если он почувствует себя лучше? — Она постаралась вложить в этот вопрос как можно больше язвительности.

— Будет очень хорошо, здоровье самое главное, а все остальное — проходящие глупости.

— Нет, — заявила она, — я отказываюсь.

— Послушай, — снова терпеливо начала жена Петрова. — Не искать же нам третью женщину.

— Какую третью? — не поняла она.

— Есть ты, есть я, и этого вполне достаточно, — сказала жена Петрова.

— Но я не имею к Петрову никакого отношения, — взмолилась она.

— Все мы имеем отношение друг к другу, — сказала жена Петрова. — Завтра я тебе завезу деньги и ключи.

— Завтра меня не будет, и послезавтра, я уезжаю за город.

— Тогда я все опущу в твой почтовый ящик. Звонить из Канады я не буду. Это дорого, — сказала жена Петрова и повесила трубку.

На следующий день, вынимая газету, она нашла конверт, в котором лежали деньги и ключи.

— Ну уж нет, — сказала она себе, — я не поддамся. Я уеду к матери, и Петров меня не найдет.

К матери она не поехала, а Петров ее не искал. И она забеспокоилась. А если у него опять приступ? Еда, которую сготовила жена, уже наверняка кончилась. Она позвонила Петрову, но его телефон не отвечал. Она схватила сумку, заехала на рынок, купила овощей, сметаны, творога, села в такси и назвала адрес Петровых.

Все эти годы я слышу от своих подруг: лет бы на десять моложе! А что здесь сложного? Сбросьте десять лет и чувствуйте себя молодой! Я, например, так и сделала.

Я маленькая, худенькая, на пятом курсе педагогического института меня принимали за первокурсницу.

Закончив институт, я вернулась в свою школу, стала преподавать физику и жила у родителей. Парни, которые мне раньше симпатизировали, уже отслужили в армии и женились, на танцы в Дом культуры ходили старшеклассники, мое появление там расценили бы как чудачество. А в те годы в основном знакомились на танцах или на работе. В школе работал только один мужчина — учитель физкультуры. Правда, один роман у меня был — с директором универмага. Встречались по воскресеньям, когда жена директора уезжала с дочерью к своей матери. Директор обещал развестись с женой и жениться на мне, но так и не женился. Я поняла, что здесь мои шансы выйти замуж исчерпаны, и попросила в областном управлении народного образования перевести меня в другую школу.

Я переехала в соседний райцентр, получила комнату в общежитии учителей. Когда мне исполнилось тридцать два года, я решила вернуться домой к родителям. Всегда ведь были старые девы, их жалели, но не осуждали. Такая уж судьба. Я уже оформила перевод и через неделю должна была уезжать, когда на улице встретила его. Большой, полный, в парусиновой куртке с надписью на спине «МИФИ» — Московский инженерно-физический институт, он был из студенческого строительного отряда. Знакомство как знакомство. «Девушка, если вы из этого города, почему я вас не видел? Меня зовут Сергеем, я, возможно, будущий Эйнштейн». — «А я Нина и просто учительница физики в средней школе». — «Ах, как интересно — и вы, и я физики. Вы мне очень нравитесь. Где бы мы могли встретиться?»