– Вас ждут. – негромко произнёс офицер, положив трубку телефона, и Кантемир открыл тяжёлую двустворчатую дверь.

Войдя в кабинет, Каледин, как положено, представился, но Баринов, не слушая доклада, окинул его недовольным взглядом. С заместителем Кантемир был знаком не первый год, но до сих пор не решил, как он к нему относится. Взгляд у генерал-лейтенанта был всегда недоверчивым, голос официально вежливым, ровным, немного монотонным. Казалось, что даже если бы в мире неожиданно разразилась Третья мировая война, то наверное и тогда бы тон разговора Владимира Афанасьевича не изменился. И ещё Баринова нельзя было обмануть, он всегда владел информацией не хуже собеседника, а суть проблемы ухватывал с первых слов.

– Итак, Вы оказались в автомобиле Чубатого по воле случая? – вместо слов приветствия задал вопрос Баринов.

– Точнее, по просьбе самого Чубатого. – уточнил Каледин.

– И Вы утверждаете, что не знаете, с какой целью Вы ему понадобились.

– Я уже докладывал, что Чубатый не успел сообщить мне цель нашей встречи, так как на него было совершено покушение.

– Вам, подполковник, как профессионалу, в этом деле ничего не показалось странным?

– Показалось. Во-первых, он знал время и место нашей встречи, а во-вторых, покушение было каким-то опереточным.

– То есть?

– Предположительно из пулемёта было отстреляно с десяток патронов, восемь из которых попали в цель – автомобиль Чубатого. Место для засады было выбрано профессионально. При желании можно было положить и Чубатого и всю его охрану, но нападавшие почему-то ретировались.

Складки на лице заместителя немного смягчились. Он всегда ценил сотрудников, обладающих острым взглядом и умеющих нестандартно мыслить.

– А не кажется ли Вам, подполковник, что наличие Вас в автомобиле Чубатого в момент совершения покушения как раз и было Вашим основным предназначением?

– То есть, Вы хотите сказать, что Чубатый знал о готовящимся на него покушении?

– Не совсем так. Если бы Чубатый знал, что на него готовиться реальное покушение, то, вероятнее всего, вместо Вас пригласил кого-нибудь другого, например, своего двойника, или человека, загримированного под него самого. Однако в машине оказались Вы, подполковник. Почему?

– Случайность.

– Вы же знаете, что я не верю в случайности. Возможно, Вы ему нужны были, как надёжный свидетель, как источник информации, заслуживающий доверия.

– То есть я должен был подтвердить, что нападение на бизнесмена и известного в прошлом политика Чубатого не досужая выдумка журналистов, а реальное покушение с угрозой для жизни и здоровья?

– Это всего лишь одна из версий.

– Нет, это вряд ли, – после короткого раздумья возразил Каледин. – Я видел лицо Чубатого во время покушения – он реально испугался. Действия его были хаотичны, не продуманы, его охватила паника. Если бы Чубатый готовил имитацию покушения на себя, то действовал бы иначе.

– Возможно. Тогда какова цель этого покушения, если Вы говорите, что и Чубатого и его охрану могли перестрелять, как куропаток?

– Вероятней всего, Чубатого хотели запугать.

– Или сделали последнее предупреждение. Кому-то очень не нравится его активная деятельность на посту руководителя «Росэнерго», и по всей вероятности, дело здесь не только в деньгах, пусть и очень больших. Чубатый не новичок в бизнесе, и давно научился правильно выстраивать отношения не только с партнёрами, но и с конкурентами. Однако у меня никак не идёт из головы Ваша роль в этом деле. Интуиция мне подсказывает, что в автомобиле Чубатого Вы оказались не случайно. Ведь не зря же были задействованы специалисты, которые смогли отследить и перехватить мой звонок к Вам. Ни Чубатый, ни его окружение этим заниматься не стали бы – это не их стиль. Вероятней всего, кто-то под благовидным предлогом «слил» Юрию Сергеевичу эту информацию, ну а дальше было делом техники. Ладно, сделаем вид, что держим паузу, а наши аналитики в это время пусть в этом деле покопаются…

«Чем дольше ты держишь паузу, тем быстрей у окружающих возникает предположение о твоей полной осведомлённости»! – вспомнил Кантемир одно из крылатых выражений директора.

– Однако сегодня я Вас пригласил по совершенно другому поводу. – прервал возникшую паузу Баринов и протянул Каледину тоненькую папку.

«Судя по объёму листов, информации в ней – кот наплакал», – опытным глазом определил Кантемир, но от комментария воздержался.

– В период с 27 августа по 4 сентября этого года в Москве и Петербурге убиты трое учёных, на которых наше правительство возлагало большие надежды, – продолжил Баринов. Кантемир тем временем раскрыл папку, где вместе с материалами находились три увеличенные чёрно-белые фотографии, вероятно, изъятые из личных дел погибших.

– Первым был убит в Петербурге профессор Попов-Левин Александр Ильич – ведущий специалист в области неорганической химии. Убит 27 августа в самом центре города ударом ножа в сердце. Других повреждений нет, с места преступления ничего не похищено. Бумажник с крупной суммой денег и документы остались в кармане убитого.

Вторым погиб профессор Российского химико-технического университета Эммануил Карлович Шлифенбах – ведущий исследователь в области альтернативных видов энергии. Убит 1 сентября в Замоскворечье при большом скоплении народа. По горькой иронии судьбы, убийцу никто не видел. Киллер использовал иглу с цианином, довольно редкий, но надёжный способ умерщвления.

Третьим 4 сентября был убит в Петербурге профессор Серебряков Николай Николаевич. Последние пять лет, Серебряков работал в одном закрытом НИИ, занимался разработкой новых типов двигателей, работающих на альтернативных видах топлива. Убит в собственном гараже двумя ударами молотка по голове. Убийство обставлено, как пьяная драка, но в крови погибшего следов алкоголя не обнаружено. С места происшествия был угнан личный автомобиль профессора.

Все трое никогда и нигде не пересекались, возможно, даже не знали о существовании друг друга. Однако именно они были приглашены для участия в новом проекте в Свеколкино. Обращаю ваше внимание, подполковник – приглашены лично Премьером. Если быть до конца точным, то кроме упомянутых троих учёных были приглашены ещё двое: самый молодой доктор наук Гайнутдинов Рафик Камильевич – химик, и Пастернак Андрей Эдуардович – физик-экспериментатор, ведущий специалист в области термоядерного синтеза. Однако они отказались от участия в проекте: Гайнутдинов с головой ушёл в религию и больше не занимается научной деятельностью, а Пастернак занялся политической деятельностью. Партия, в которую он вошёл, является оппозиционной, поэтому он отклонил предложение Премьера по политическим мотивам.

– Смею предположить, что именно эти двое и остались в живых, – вклинился в разговор Кантемир.

– Именно так, – сухо подтвердил заместитель. – Это даёт нам основание предполагать, что все три убийства между собой как-то связаны. Несмотря на то, что следствие по этим уголовным делам уже начато, Вам, подполковник предстоит провести своё расследование, как всегда, неофициально. Постарайтесь выявить связь между этими тремя убийствами, если, конечно, таковая имеется; кто заказчик, и мотивы преступления. Не исключено, что все трое были убиты, чтобы сорвать реализацию проекта Свеколкино, а это подполковник не только очень большие деньги, это политика! А политика, как Вы знаете, вещь грязная и порой сугубо интимная. Так что результаты расследования докладывать лично мне, или, если потребуется, то самому директору.

– Могу я воспользоваться собранными документами?

– Конечно! Теперь, подполковник, эта папка ваша. Надеюсь, скоро она станет толще, и, что самое главное, будет содержать конкретику, а не пустые отчёты.

– Вы же знаете, что я не терплю бумажной волокиты.

– Знаю! За что Вас и ценю, подполковник.

– Как срочно нужна информация?

– Время – наш враг, потому что его вечно не хватает, – вздохнул хозяин кабинета. – Через четыре месяца в Петербурге намечается встреча «Большой восьмёрки», есть опасность, что тайные недоброжелатели могут воспользоваться информацией о гибели учёных и сделать из этого факта антирекламу всему проекту. Постарайтесь уложиться до приезда высоких гостей.