В других вагонах было совсем не спокойно. Они кишели подростками, которые болтали, смеялись, орали, свистели, пели, говорили по мобильникам, менялись местами и летали взад-вперед по проходу. Все собирались на концерт, и все гордились, что ходят в одну школу с одной из «Берт».

Большинство знало, что Маркус знаком с Бентой Иверсен, и многие сипло и с восторгом кричали ему, пока он шел через вагоны в туалет:

— Привет, Макакус!

— Ты тоже на концерт «Берты»?

— А ты знаешь, что они будут петь?

— А ты увидишь потом Бенту?

— А можно, я с тобой?

— Я тоже!

— И я!

— И я!

— Скажи «да», Макакус!

Он кивал и качал головой и пробирался вперед молча. Он был счастлив, что они сели в «тихий вагон», избежав всей этой суеты. Бедная Бента, подумал он. Как утомительно быть знакомым с поп-звездой, но, наверно, в десять раз труднее быть звездой.

Он почти дошел до конца прохода, когда Эллен Аронсен схватила его за руку. Эллен была на два года старше и была одноклассницей Бенты. Она встала.

— Пойдем, Макакус, — сказала она и потащила его к тамбуру.

Маркус не очень хорошо был знаком с Эллен, но он знал, что она гуляла с кучей парней. Большинство были старше ее, но теперь она ухватила младшего. Она толкнула его к двери в туалет и наклонилась над ним.

— Хочу рассказать тебе одну тайну, — прошептала она.

Маркусу было не по себе. Он слышал о фанатах, разрывающих одежду поп-звезд, и хотя он не был самой Бентой Иверсен, очевидно, многие думали, что он — один из лучших ее друзей. Поэтому, вполне вероятно, его одежда тоже могла представлять интерес.

Эллен наклонилась еще ближе. От нее пахло помадой и жвачкой.

— О'кей, — прошептал он. — Можешь взять мой шарф.

— Почему? — удивилась она и перестала жевать.

— Нет… — сказал он, протянул руку за спину и попытался открыть дверь. Она была закрыта, и очень жаль, потому что он уже очень сильно хотел в туалет.

— Почему ты хочешь отдать мне свой шарф? — прошептала Эллен. Ее лицо было всего в десяти сантиметрах.

— Я подумал, тебе он понравился.

Маркус пытался шептать как можно более расслабленно и равнодушно, но это было непросто.

Эллен Аронсен покачала головой и снова принялась жевать, уставившись с удивлением на Маркуса.

Оба молчали, и Маркус подумал, как долго они собираются так стоять. Если кто-нибудь пройдет мимо, это наверняка неправильно истолкуют, и тут же поползут слухи.

— Какую тайну?

Эллен вынула жвачку и прилепила ее себе за ухо.

— По-моему, у тебя есть обаяние, — сказала она.

— Правда? Есть? — тихо переспросил Маркус.

— Да, и она сказала, ты милый.

— Да что ты? — сказал Маркус и попытался понять, о чем это она.

Эллен Аронсен кивнула:

— Она считает тебя самым милым парнем во всей школе.

Маркус почувствовал, как кровь отлила от головы к пяткам. Неожиданно он понял, о чем она говорит. И этого он тоже очень боялся.

— Она считает, что в школе полно тупых парней. Она дико устала от всех, кто к ней клеится. Она говорит, что хочет остаться в покое и чтобы все были такими, как Мэкакус.

— Мэкакус? — прошептал Маркус.

— Да, Бента называет тебя Мэкакусом. Ей кажется, это круто.

— А мне так не кажется, — сказал Маркус.

В этот момент он почувствовал, что дверь сзади открывается. Ему удалось протиснуться немного в сторону. Эллен последовала за ним. Дверь открылась, и вышел Пер Эспен.

— Привет, Мэкакус! — сказал он, проходя мимо них в вагон. Маркус обратил внимание, что на нем были рэперские штаны и что он был не очень-то радостным.

— Я просто хотела, чтобы ты знал, — сказала Эллен Аронсен. — По-моему, тебе стоит поговорить с Бентой.

— О чем?

— Об отношениях.

— Каких отношениях?

— Об отношениях между вами.

— У меня ни с кем нет никаких отношений, — сказал Маркус и захлопнул за собой дверь в туалет.

Когда он вернулся в свой вагон, Сигмунд все еще сидел с шапкой до подбородка. Теперь он, наверно, на самом деле спал, потому что он перестал храпеть и ровно дышал. Он снова положил ноги на пустое сиденье, но уже без обуви. Фиолетовые носки были единственным напоминанием о старом Сигмунде. В остальном он напоминал все, что угодно, только не себя самого.

Маркус опустился на сиденье рядом. Ему подтвердили его худшие подозрения. Бента в него влюбилась. В этом больше не было никакого сомнения. Случилось самое худшее. Нет. Впрочем, могло быть и хуже. Если бы он в нее тоже влюбился. Тогда было бы еще хуже, потому что он оказался бы между молотом и наковальней. Его дружба с Сигмундом была бы наковальней, а их с Бентой любовь — молотом. Сам бы он хотел оказаться маленькой искоркой, летающей в пространстве между ними, ища выхода.

Сигмунд слегка повернулся. Голова опустилась Маркусу на плечо. Она была тяжелой, а Маркус сидел не очень удобно. Тем не менее он не пошевелился. Подержать часик голову лучшего друга на плече было самым меньшим, чем он мог помочь Сигмунду после предательства. «Но ведь я его не предавал, — подумал Маркус. — Для этого мне надо было бы влюбиться в Бенту». Он закрыл глаза и подумал, сведет ли ему плечо в такой позе.

— Мэкакус!

Маркус вздрогнул. Наверно, он заснул. Голова Сигмунда больше не лежала на его плече. Она покоилась на подголовнике лицом в потолок, но Сигмунд ничего не видел, потому что шапка по-прежнему была натянута на лицо.

— Кем это ты себя возомнил!

Маркус уже не спал, но ему потребовалось несколько секунд, чтобы полностью проснуться. Пер Эспен с интересом смотрел на него. Казалось, он не замечал Сигмунда. По крайней мере он его не узнал. Маркус протер глаза.

— С чего ты взял, что я себя кем-то возомнил, Пер Эспен?

Пер Эспен хмыкнул. Видно было, что он хочет казаться крутым, но у него не получается.

— Только потому, что Бента в тебя втрескалась! — с издевкой сказал он.

Маркус коротко взглянул на Сигмунда. По счастью, тот все еще спал.

— Никто в меня не втрескался, — прошептал он.

— Ну да, только не думай, что у тебя есть с ней какие-то шансы оттого, что она сейчас в тебя втрескалась! — сказал Пер Эспен голосом более густым, чем обычно.

— Она не… — начал было Маркус, но Пер Эспен продолжал:

— Потому что я могу поклясться, что завтра она втюрится в кого-нибудь другого, который не носится вокруг нее и не подлизывается, как ты…

— Я не подлизываюсь… — начал опять Маркус.

— Потому что Бента отлично знает таких, как ты, — продолжал Пер Эспен. — И она знает, что тебе и твоим фокусам нельзя доверять.

— У меня нет… — начал Маркус.

— И все это пройдет, — продолжал Пер Эспен. — Как говорится, «склеит девчонку тот, кто склеит последним». Так что не воображай себе ничего!

Маркус собирался ответить, но в этот момент у Пера Эспена зазвонил мобильник.

— Привет, Райдар, — сказал он. — Иду назад. Я просто сказал Макакусу, чтобы он оставил эти свои тупые фокусы и оставил Бенту Иверсен в покое! У него нет шансов, потому что Бента…

Голос Пера Эспена звучал очень возбужденно и громко. Он собирался продолжить, но в этот момент вошел кондуктор.

— Это «тихий вагон».

— Чё?

— Тихий вагон.

— А по-моему, он гремит так же, как и остальные вагоны, — сказал Пер Эспен.

Кондуктор положил руку ему на плечо.

— То, что это «тихий вагон», не значит, что вагон не издает никаких звуков, — объяснил он. — Это значит, что те, кто здесь находится, должны вести себя тихо. Понимаешь?

Пер Эспен задумался.

— Да, — ответил он. — Это значит, что в тихом вагоне надо быть тихим.

— Именно, — сказал довольный кондуктор. — Ты хорошо соображаешь.

— А почему вы разговариваете? — спросил Пер Эспен.

— Что?

— Это же тихий вагон.

Он достал мобильник.

— Здесь нельзя, — сказал кондуктор.

— Что нельзя?

— Говорить по мобильному.

— Да, — переспросил Пер Эспен, — нельзя?