Относительную ясность в дело Артамонова и Кочнова внес в 1994 году отставной генерал-майор КГБ О.Д. Калугин, в семидесятые годы возглавлявший управление «К» ПГУ КГБ. По его словам, Кочнов был командирован в США после того, как удалось приблизительно установить местонахождение Артамонова, с целью его вербовки. Вербовка Артамонова прошла успешно, он получил псевдоним ЛAPK и поначалу давал информацию конфиденциального характера. Его семье, оставшейся в СССР, была оказана помощь, в частности сына устроили в высшее военно-морское училище, сообщив, что отец выполняет ответственную миссию за рубежом. Но в 1970 году возникли первые подозрения по поводу правдивости его информации. К 1975 году был проведен ряд проверок, убедивших руководство КГБ в том, что Артамонов ведет двойную игру. Поэтому было решено привести в исполнение смертный приговор, вынесенный ему еще в 1960 году. Калугин вспоминает об этом так:
«Артамонову предложили встречу в Австрии для обучения его приемам радиосвязи с целью последующей передачи на контакт офицеру нелегальной разведки КГБ в США. ЛАРКУ для пущей убедительности было обещано личное знакомство с нелегалом в Вене до их рабочей встречи в Америке.
Приманка сработала. В декабре 1975 года ЛАРК прибыл в Австрию с женой якобы в отпуск для катания на горных лыжах. В течение двух дней его знакомили с основными приемами работы на радиопередатчике, на третий — обещали встречу с нелегалом. Когда он пришел на условленное место, в машине, ему набросили на лицо маску с хлороформом, сделали для большей гарантии усыпляющий укол и повезли в сторону чехословацкой границы. Там его перетащили на свою территорию, но обнаружили, что он, не выдержав стресса, скончался от острой сердечной недостаточности. Смерть констатировал словацкий врач, которого мы пригласили через пограничников, а позже, в Москве, куда труп был доставлен на спецсамолете КГБ, начальник 4-го Главного управления Минздрава СССР Е. Чазов подтвердил первоначальный диагноз. При вскрытии оказалось, что у ЛАРКА развивался рак почки и жить ему оставалось недолго».
Смерть Артамонова расстроила планы КГБ. Ведь его собирались после соответствующей обработки заставить выступить на международной пресс-конференции «с покаянием и рассказом о чудовищных провокациях, организуемых ЦРУ». Замысел не удался, и Артамонов был похоронен под латышской фамилией на одном из московских городских кладбищ. А Калугин и остальные, принимавшие участие в похищении ЛAPKA, были отмечены правительственными наградами.
В свете вышесказанного наиболее близкой к истине представляется версия, согласно которой Кочнов был подставой, доверие же к нему привело ЦРУ к потере действительного перебежчика.
Глава 6
1971–1980 годы
Семидесятые годы стали первым десятилетием кризиса советской командно-административной системы. Внешне страна выглядела великой державой, но проницательный взгляд вполне мог заметить симптомы этого кризиса: перманентный и все более возрастающий импорт зерна, точно такой же экспорт нефти и газа, растущая инфляция, все усиливающееся стремление советских граждан к эмиграции. Подписание в августе 1975 года Хельсинкского соглашения, которое выдавалось за хрупкую победу советской дипломатии, обернулось тем, что Запад смог акцентировать внимание на проблеме соблюдения прав человека в СССР и, активно поддерживая диссидентов, начал расшатывать идеологическую основу страны. Неспокойно было и в ближнем зарубежье: в Польше возникло движение Солидарности, а в декабре 1979 года страна ввязалась в афганскую авантюру.
Надвигающийся кризис порождал цинизм не только по отношению к «идеалам социализма», но и в отношениях к государству и своему народу. Так, в апреле 1978 года остался в США А. Шевченко, глава советского представительства при ООН в Нью-Йорке. Бежали, становясь предателями, и сотрудники советских спецслужб.
В 1971 году попросил политического убежища в Англии сотрудник КГБ Олег Адольфович Лялин. Лялин пришел в КГБ в 1955 году, и после окончания 101-й разведшколы был направлен в 13-й отдел ПГУ. После бегства на Запад Н. Хохлова в феврале 1954 года и Б. Сташинского в августе 1961 года, серьезно скомпрометировавших 13-й отдел, он был расформирован, и в 1969 году вместо него был создан отдел «В» ПГУ КГБ. Отдел «В», в который перешел Лялин, в отличие от 13-го отдела, имел более широкую специализацию. В его функции, кроме проведения собственно террористических актов, входила разработка чрезвычайных планов, которые включали диверсии в различных коммунальных службах, на транспорте, на объектах связи и управления в зарубежных странах в случае начала войны или возникновения кризиса, способного привести к войне. Капитан КГБ Лялин, специалист по рукопашному бою, прекрасный снайпер и парашютист, в конце 1969 года был командирован в лондонскую резидентуру КГБ представителем отдела «В».
Весной 1971 года Лялин был завербован английской контрразведкой МИ-5 и начал передавать англичанам материалы, касающиеся своей собственной деятельности в Лондоне, а в сентябре 1971 года бежал из резидентуры, попросив у англичан политического убежища. После побега Лялин сообщил сотрудникам МИ-5 о разработанном КГБ плане диверсий в Лондоне, Вашингтоне, Париже, Риме, Бонне и других столицах западных государств. Он сообщил далее, что сотрудникам отдела «В» было приказано в каждой из столиц определить круг наиболее важных политических деятелей и следить за их перемещениями, чтобы в случае возникновения критической ситуации ликвидировать их. Кроме того, сотрудникам отдела «В» в зарубежных резидентурах предписывалась вербовка агентов из числа местных жителей, которые могли бы войти в состав разведывательных сетей, которыми руководили нелегалы отдела «В». Этих нелегалов предполагалось использовать исключительно в случае возникновения военной угрозы со стороны Запада.
Касаясь диверсий, которые предполагалось осуществить в Лондоне, Лялин назвал затопление лондонского метро, взрыв станции раннего оповещения о ядерном нападении в Файлингдейле, диверсии на военных объектах, в частности уничтожение на земле стратегических бомбардировщиков. По словам Лялина, его задача заключалась в выявлении наиболее важных объектов, которые необходимо немедленно нейтрализовать в случае начала войны. Одним из безумных планов отдела «В», сравнимым разве что с планом ЦРУ по устранению Ф. Кастро, был план, в соответствии с которым агенты под видом посыльных и курьеров должны разбрасывать по коридорам правительственных учреждений бесцветные ампулы с ядом, которые убьют насмерть каждого, кто на такую ампулу наступит. В результате откровений Лялина в Англии была полностью раскрыта агентурная сеть отдела «В», а в других странах Запада начались активные поиски нелегалов. В отдельных случаях они увенчались успехом. Так, во Франции Управление по охране территории по наводке Лялина сумело обнаружить два склада с оружием в Бретани, которое предназначалось для «законсервированных» агентов на случай волнений или вооруженного конфликта.
Несмотря на огромный политический резонанс, вызванный бегством Лялина, британское правительство не выступило с пространными заявлениями по этому поводу. Генеральный прокурор лишь проинформировал палату общин о том, что Лялину были предъявлены обвинения в «организации диверсий на территории Великобритании», и «подготовке ликвидации лиц, которые считались врагами СССР». Но вскоре правительство Великобритании объявило о высылке из страны 90 сотрудников КГБ и ГРУ. Еще 15 человек, находившиеся в СССР в отпуске, были поставлены в известность, что обратный въезд в Великобританию им запрещен. Этот рекорд до сих пор так и остался непревзойденным.
После предательства Лялина и высылки из Англии 105 советских разведчиков и дипломатов в ПГУ возникла сложная ситуация. По распоряжению Политбюро ЦК КПСС отдел «В» был расформирован, а его сотрудники отозваны из зарубежных резидентур. Почти все руководители Лялина были уволены из разведки, а некоторые и из КГБ. В той или иной степени пострадали десятки людей, знавших Лялина, а две-три сотни сотрудников КГБ стали невыездными. Позднее функции отдела «В» были возложены на 8-й отдел управления «С» (нелегальная разведка) ПГУ. В деятельности же КГБ в Великобритании массовая высылка его сотрудников ознаменовала, по словам Гордиевского, поворотный момент, после которого золотой век советских разведывательных операций в Англии подошел к концу. По его утверждению, в течение последующих четырнадцати лет КГБ было гораздо труднее добывать информацию высокого уровня в Лондоне, чем в любой другой западной стране.
