Строго говоря, терракотовые плиты — ещё не изразцы, но их предшественники. Плоские как кирпич, они были декорированы высоким массивным рельефом.
Новые здания, выстроенные из кирпича, в эту пору, как правило, белились. Вместе с ними белились и терракотовые украшения, пришедшие на смену белокаменной резьбе. Побелка делала их отчасти похожими на каменные прототипы.
В XVII веке появились так называемые красные печные изразцы — так же, как терракотовые плиты, они изготавливались из красных глин и уже имели румпу.
Позже в производстве изразцов стали использовать прозрачную поливу — специальный состав, который после обжига затвердевал в прозрачный стеклообразный сплав.
Сначала в России использовали только зелёную глазурь: главной и самой дорогой её частью был свинец, а вот для придания зелёного оттенка туда добавляли немного меди. Состав этот поначалу так и называли — мурава, а травянисто-зелёные изразцы, ею покрытые, соответственно, считались муравлёными.
А вот секреты цветных эмалей привезли в Россию белорусы (они, в свою очередь, узнали их от итальянцев). Новые многоцветные изразцы так и назывались — фряжскими (то есть итальянскими), или ещё — ценинными (дорогими, ценными). Ценинные изразцы прекрасно сочетались с пышным архитектурным узорочьем, которое представлялось людям в XVII столетии эталоном красоты.
В начале XVIII века в Москве и Петербурге стали активно следовать современной европейской архитектурной моде, и наружный изразцовый декор зданий вышел из употребления. В эти годы в российских столицах изразцы использовали только как облицовочный материал для печей.
В провинции же керамикой продолжали украшать фасады зданий в течение почти всей первой половины XVIII века.
На камских берегах
Северные изразцы появились в конце XVII века в Орле-Городке на Каме, одном из северных опорных пунктов в период проникновения русских на Урал и в Сибирь. В 1706 году Орёл-Городок перенесли на левый, более высокий берег Камы. Вот тогда-то изразцовое производство и переместилось в Соликамск.
И до сих пор сверкают яркими красками изразцы на фасадах и крыльцах соликамских храмов, на стенах часовни Спаса-Убруса в Усолье и церкви в селе Ленва.
Изразцы, украшающие жемчужины соликамского каменного зодчества — нарядную Богоявленскую церковь, величественный Троицкий собор, — напоминают сюжетами работы балахнинских мастеров. Балахна́ — поселок на Волге около Нижнего Новгорода, а красочные балахнинские изразцы с рельефом в виде причудливых птиц были «ходовым товаром» на ежегодных волжских ярмарках.
Часто рисунки на соликамских полностью совпадают с балахнинскими, но — в зеркальными отражении. Значит, строители храмов завезли с собой готовые образцы и использовали их при изготовлении новой формы. Об этом же говорит нам и потерявшаяся птичка-вестник на кафлях с оглядышем.
Что это за оглядыш такой? И как это вообще может быть, чтобы птичка с изразца потерялась? А дело вот в чём.
На балахнинских кафлях часто рисовали крупную птицу с открытым клювом, которая, и впрямь, будто оглядывается, повернув голову к другой крохотной птичке, которая называлась вестник. Оглядыш есть и на соликамских изразцах, а вот вестника — нет. Видно и впрямь — потерялся в дороге!
На соликамских изразцах изображали самых разных пичуг.
Встречается, к примеру, птица неясыть-пеликан, которая по легенде выклевала свою грудь, чтобы накормить птенцов, а рядом — два её птенца. Попадаются и заморские диковины — важный индюк, сказочная жар-птица, похожая на павлина с распущенным хвостом. Есть и здешний ворон, клюющий початок, зажатый в когтистой лапе. А на изразцах усольской часовни Спаса-Убруса — вещая птица Сирин, с женским лицом и короной на голове.
Птичка всегда располагается в серединке изразца, а по краям его — рамка из хитро сплетённых меж собой завитков. Рисунок рамки продумывали тщательно, чтобы при раскладке изразцов вперемешку все завитки собирались в общий орнамент.
Отдельные изразцы, складываясь вместе, составляют непрерывную красочную ленту. Изразцовые ленты опоясывают соликамские храмы в два-три яруса, и на фоне белой стены выглядят необыкновенно нарядно и празднично, особенно в яркий, солнечный, погожий денёк.
Узорные печи
Соликамских печей, сложенных в первой половине XVIII века, к сожалению, не сохранилось. Однако до нас дошли многоизразцовые клейма с этих печей. Клеймо — это набор из определенного числа изразцов, например, девяти. Составленные вместе, изразцы образуют законченную композицию. Из таких многократно повторяющихся в декоре печи композиций-клейм и образуется орнамент.
Хорошо, что сохранились старинные фотографии, и мы можем точно представить себе, как выглядели изразцовые соликамские печи, сложенные ещё в первой четверти XVIII века!
Пока в Соликамске не спеша складывали такие вот печи и украшали их разноцветными изразцами, в столичном изразцовом искусстве появились большие новшества: в моду вошли гладкие живописные кафли.
Именно так, на немецкий манер, в России стали в ХVIII веке называть изразцы. Кафли, или кахли — просторечное название глиняных мисок и плошек, распространённое в Германии. В переименовании изразца в «кафлю», конечно, сказалось сильное увлечение Петра I немецкой культурой. И ведь по сей день в нашем языке живёт слово кафель, обозначающее керамическую облицовочную плитку.
Сине-белые кафли
Пётр I пожелал, чтобы дельфтская расписная керамика с которой он познакомился во время своего путешествия в Голландию, заменила «устаревшие» многоцветные изразцы.
В городе Дельфте, знаменитом своими керамическими изделиями и фаянсовой посудой, росписи делали в своём, особом стиле. Петру они очень нравились, и потому «гладкие белые изразцы, а по ним травы синею краскою…» стали производить по всей стране.
Впрочем, рисовали на сине-белых кафлях не только травы, а самые разные картинки, в том числе и на традиционно русские сюжеты.
Добрались такие изразцы и до Урала. С приходом гладких кафлей многое в изразцовом производстве изменилось. В производстве рельефных многоцветных изразцов главным был резчик по дереву, который выполнял резные деревянные формы. А теперь тон стал задавать сам гончар, овладевший новой техникой росписи по гладкой поверхности.
В Соликамске сохранилась печь с синей сюжетной росписью (в жилом доме В.С. Петровой). По местным преданиям, изразцы для облицовки этой печи сделаны пленными шведами, попавшими сюда после… Полтавской битвы!
«Елень дикая» и все-все-все
Одноцветная синяя роспись, пришедшаяся по душе Петербургу, не совсем отвечала общероссийскому вкусу — московские мастера, а за ними и провинциальные, через некоторое время вновь вернулись к многоцветью.
На цветных изразцах рисовали не только птичек. Сюжеты росписей были весьма разнообразны: дамы и кавалеры в костюмах XVIII века, древние греки и римляне в античных одеждах, «заморские народы» («Апонская госпожа», «Кавалеры гишпанские», «Китайский купец»), всадники, воины, охотники, домашние животные и дикие звери, разнообразные цветы; различные сценки из городской и сельской жизни, бытовые, нравоучительные, любовные и шуточные картинки. Изредка встречались легкомысленные, а иногда и вовсе непристойные сценки.
В XVIII веке сюжеты на изразцах для печной облицовки не повторялись (разве только это были изображения ваз, букетов или плодов). Сценки часто сопровождались пояснительными подписями: «Елень дикая» значилось под изображением оленя, а «В одном беге смел» — под бегущим во всю прыть зайцем.
