Нет, могли не делать лишнего круга. В деревне Соболе-во был только один старинный дом под № 72, вышедший прямо к дороге и не смутившийся при виде летящих мимо его сосновых венцов, мимо его огромных солнц над окнами автомобилей XX века. Высокий гребень четырехскатной крыши солидно возвышался над соседними домами. Прямоугольный в плане, дом был торцом поставлен к шоссе, но на этой-то торцевой стене было пять окон! На продольной западной стороне дома, выходящей в тупик, под лучами заходящего солнца сверкали шесть окон, не считая заложенного. Такого обилия нам еще не приходилось видеть. Семь окон с продольного главного фасада и пять с торцевого на шоссе: двенадцать окон заливали светом просторную избу!

Было окно и на глухом восточном фасаде, выходящем в палисад. И над всеми окнами дома сияли солнца. Они были столь велики, что их лучи скорее напоминали спицы огненной колесницы. Величина дома соответственно диктовала резчику и крупный масштаб декора наличников.

К сожалению, время не оставило нам полный набор украшений окон этого, без громкого слова, уникального дома. Лишь на западном фасаде одно из окон сохранило часть ставен и даже два сиротливо повисших бруса, когда-то державших резную доску подзора. Но на других окнах ни ставен, ни подзоров не было.

Прежде чем войти в дом, осмотрим сруб постройки. Она рублена из довольно-таки больших стволов сосен длиной более 8 метров и диаметром 25–30 сантиметров. Пожалуй, трудно называть такой домина избой в традиционном смысле этого слова. По краю кровли идет широкий карниз, как у настоящего городского дома, построенного по проекту архитектора. Сзади дома прилепился хозяйственный двор, но его срубик мелковат и явно рублен гораздо позднее. Он, хотя и крыт в отличие от жилого дома осиновой дранкой, все же не воскрешает в сознании облика истинного хозяйственного двора, который когда-то обслуживал эту усадьбу.

Может быть, была иная планировка крестьянской усадьбы и двор располагался иначе по отношению к жилому дому? Но сейчас для нас этот вопрос уходит на второй план, ибо мы полностью поддались очарованию, исходящему от этой мощной постройки. Строительный почерк плотника был безупречен. Он великолепно чувствовал масштаб своего творения. Верхний лобан наличника был равен в высоту половине окна, а доска подзора на глаз была чуть меньше лобана. Подобный наличник иллюзорно увеличивал площадь окна, придавал стене сруба устремленность вверх, логично сочетался с высокой кровлей, очевидно крытой в старину, судя по изыску отделки дома, тесом.

Наше пристальное внимание к дому не прошло незамеченным для хозяек. Оказалось, что в доме жили две фамилии: Синевы и Кочневы. В сенях с крутой лестницей на двор стояли полные ведра черники. А мы в лесу, подгоняемые комарами, не увидели ягод!

— Ягод нынче много. Угощайтесь, — перехватила наш взгляд хозяйка. Вежливо взяв по горсти, мы с порога объяснили, что совсем не по ягоды пришли в деревню. И хозяйка радушно раскрыла дверь в избу.

Пятая стена, «остатки» которой выходили на западный фасад, весьма условно разделяла помещение на «чистую» без печи половину и кухню, где стояла облицованная кафелем русская печь. Старинная столярная перегородка четко разделяла внутреннее пространство дома на две половины. Перегородка была украшена квадратными углублениями со скошенными углами, а четыре ее двери были, разумеется, наглухо заколочены. И только сейчас нам стало понятно, отчего центральное окно на торцевом фасаде было заложено тем же лесом, из которого рубился весь сруб дома. Видно, эта перегородка появилась сразу же при строительстве дома и начатое было пятое окно заделали за ненадобностью.

Две массивные балки-матицы поддерживали дощатые потолки в двух комнатах. Кто здесь жил на старинном Рязанском большаке? Землепашец или ямщик? Или тот и другой, ухитряясь справлять эти два дела вместе? Этого нынешние хозяева дома не помнят, как не помнят они и времени постройки дома.

Старый Рязанский тракт… Он сменил свое покрытие, где булыгу, а где просто накатанный грунт, на иссиня-черную ленту асфальта. Начало ему дает новый Рязанский проспект в Москве. Давно исчезли на окраине города избы и на их месте по сторонам проспекта вознеслись, отражая большие солнечные зайцы, комфортабельные жилые дома. Идешь по проспекту, стараешься представить облик старинного тракта и не можешь. Слишком далеко расстояние во времени между этими двумя дорогами. А ведь отсюда переехала в Истринский музей старинная изба. Совсем недавно на окраине города Люберец доживала свой век придорожная деревенька Выхино. Если бы не Истринский музей, то потеряли бы мы эту примечательную избу. Окрестные жители называли ее Кутузовской и свято в то верили. И трудно их было убедить (а пожалуй, не стоило этого делать), что была у Москвы 1812 года лишь одна Кутузовская изба. Стоит ныне ее подобие за музеем-панорамой «Бородинская битва» на другом старинном тракте. Но так хочется каждой подмосковной деревне быть знаменитой, что и выхинская изба не хотела оставаться простою избою.

К ней мы еще вернемся, а сейчас наш путь лежит в край ткацких поселков и деревень. Так что попробуем запастись информацией о выбранном маршруте. Но увы! Литературы по интересующей нас теме немного, то есть почти нет. Давайте тогда осмыслим наши первые впечатления от поездки по восточным районам Подмосковья.

Естественно, что десяток километров вправо и влево от основной дороги не может дать полной картины народного жилища в нашей условной зоне. Но постепенно, оставляя позади эти версты, мы начинали понимать образный язык народных мастеров, которые, как мы и ожидали, использовали свой, присущий восточному направлению «говор».

Старинное плотницкое искусство не раз одаривало нас встречами с подлинными шедеврами, и почти полное отсутствие информации по восточным районам Подмосковья заставляло нас с большим вниманием всматриваться в уже вроде бы знакомый облик крестьянских жилищ.

Самым распространенным типом оказалась покоеобразная связь, где трехчастная изба сочеталась в усадебном ансамбле с хозяйственными постройками — амбарами, навесами, сараями, расположенными вблизи от избы, примерно в 5–8 метрах. Причем хозяйственные постройки выходили торцевыми фасадами на красную линию улицы в ряд с красными фасадами изб, что и понятно: ведь вход в постройки устраивается со стороны избы.

Глухие ворота и калитка у каждой крестьянской усадьбы придают владениям вид маленьких крепостей, впрочем довольно уютных.

Часто мы видели, как хозяйственные постройки отходили от красной линии, образовывая новые планировочные сочетания, комбинации двухрядной связи. И лишь в редком исключении они подходили под одну крышу с жилым домом.

Эти крестьянские усадьбы были небольшие по размерам, особенно если вспомнить избы севера. Но они отнюдь не лишены своеобразной монументальности, зачастую очень красивы по пропорциям. Так что надолго останется в нашей памяти и улица в Яковлевском, и дом в Соболеве. А мы лишь начали путешествие по восточным районам. Проделаем же следующий маршрут по центральной восточной магистрали- Горьковской железной дороге. И начнем это путешествие сразу с отдаленного пункта на востоке Московской области — города Орехово-Зуева.

Бывший рабочий поселок, памятный всем по знаменитой Морозовской стачке, начал бурно строиться после Великой Октябрьской социалистической революции. Здания 20-х годов, чей облик безошибочно определяет любой турист, сами уже стали памятниками архитектуры, памятниками первых индустриальных шагов Советской Республики. Их много в городе, аскетичных, угловатых, бросивших вызов в ту пору пышной архитектуре академической школы.

В пригородных деревнях Орехово-Зуева еще можно найти дома — современники Морозовской стачки. Деревни окрест близко расположены друг от друга. В каждой из них по-своему интересно. На любой из застроек лежит печать традиций народного творчества, но все же скудна образность домов. Нет той желаемой выразительности, хотя и ненастолько уж безлико и нелюбопытно, чтобы махнуть рукой и уйти.