– Ты скоро сбегал, – сказала Таффи, – но зачем ты привёл столько народу? Папочка, милый! Вот мой сюрприз. Ты удивился? Да?

– Очень, – ответил Тегумай, – но на сегодня пропала моя рыбная ловля. Ведь сюда идёт всё наше милое, славное племя, Таффи.

Он не ошибся. Впереди всех шла Тешумай Тевиндрау с другими женщинами. Они крепко держали чужого человека, у которого голова была обмазана глиной. За ними шли старшие и младшие вожди, помощники вождей и воины, вооружённые с головы до ног. Далее выступало всё племя, начиная от самых богатых людей и кончая бедняками и рабами. Все они прыгали и кричали и распугали всю рыбу. Тегумай сказал им благодарственную речь.

Тешумай Тевиндрау подбежала к Таффи и принялась целовать и ласкать её, а старший вождь племени схватил Тегумая за пучок перьев на голове и стал трясти изо всех сил.

– Объяснись! Объяснись! Объяснись! – кричало всё племя Тегумаю.

– Пусти, оставь мои перья! – кричал Тегумай. – Разве человек не может сломать своего багра, чтоб не сбежались все соплеменники? Вы – несносные люди!

– Кажется, вы даже не принесли папе его чёрного багра? – спросила Таффи. – А что вы делаете с моим чужаком?

Они били его по двое, по трое и по целому десятку, так что у него глаза чуть не выскочили. Он, задыхаясь, указал на Таффи.

– Где злые люди, которые нападали на вас, деточка? – спросила Тешумай Тевиндрау.

– Никто не нападал, – сказал Тегумай. – За всё утро здесь был только несчастный человек, которого вы теперь хотите задушить. В своём ли вы уме?

– Он принёс ужасный рисунок, – ответил главный вождь. – На этом рисунке ты был пронзён копьями.

– Это я дала ему рисунок, – сказала сконфуженная Таффи.

– Ты?! – в один голос воскликнуло всё племя. – Шалунья, которую надо наказывать! Ты?!

– Милая Таффи, нам, кажется, достанется, – сказал папа и обнял её одной рукой.

Под его защитой она сразу успокоилась.

– Объяснись! Объяснись! Объяснись! – воскликнул главный вождь и подпрыгнул на одной ноге.

– Я хотела, чтобы чужак принёс папин багор, и нарисовала это, – сказала Таффи. – Там нет людей с копьями. Я нарисовала багор три раза, чтобы не ошибиться. Я не виновата, что он как будто попал папе в голову: на берёзовой коре было слишком мало места. Мама говорит, что там злые люди, а это мои бобры. Я нарисовала их, чтобы показать дорогу через болото. Я нарисовала маму у входа в пещеру; она радуется тому, что пришёл милый чужак. А вы все глупые люди! – закончила Таффи. – Он – хороший! Зачем вы обмазали ему голову глиной? Вымойте сейчас!

Все долго молчали. Наконец главный вождь расхохотался, за ним расхохотался чужой человек (из племени тевара), затем Тегумай стал покатываться со смеху, а потом и всё племя стало дружно хохотать. Не смеялись только Тешумай Тевиндрау и другие женщины.

Главный вождь стал припевать:

– О шалунья, которую надо наказывать! Ты напала на великое изобретение.

– Не знаю. Я хотела только, чтобы принесли папин чёрный багор, – сказала Таффи.

– Всё равно. Это великое изобретение, и впоследствии люди назовут его письмом. Пока это лишь рисунки, а, как мы сегодня видели, рисунки не всегда понятны. Но настанет время, дочка Тегумая, когда мы узнаем буквы и сможем читать и писать. Тогда уж нас все будут понимать. Пусть женщины сейчас смоют глину с головы чужого человека!

– Я буду очень рада, чтобы понимали, – сказала Таффи. – Теперь вы все пришли с оружием, а никто не принёс папиного чёрного багра.

Главный вождь на это ответил:

– Милая Таффи, в следующий раз, когда ты напишешь картинку-письмо, пришли его с человеком, который говорит по-нашему и может объяснить, что оно означает. Мне ничего, потому что я – главный вождь, а остальному племени ты наделала хлопот, и, как видишь, чужак был очень озадачен.

Они приняли чужого человека в своё племя, так как он был деликатен и не рассердился за то, что женщины обмазали ему голову глиной. Но с того дня и поныне (я думаю, что в этом виновата Таффи) лишь немногие маленькие девочки охотно учатся читать и писать. Другие же предпочитают рисовать картинки и играть со своими отцами, как Таффи.

Через неделю после происшествия с багром, незнакомцем и рисунком Таффимай Металлумай (мы, как и прежде, милые мои, будем называть её Таффи) опять отправилась со своим папой ловить карпов. Мама хотела, чтобы она осталась дома и помогала развешивать шкуры для просушки на больших шестах около пещеры, но Таффи чуть свет убежала за отцом на рыбную ловлю. Она шалила и резвилась и внезапно так расхохоталась, что папа сказал ей:

– Не балуйся, девочка!

– Ах, как это было потешно! – восклицала Таффи. – Помнишь, как старший вождь раздувал щёки и какой смешной был наш милый чужак, когда ему обмазали волосы глиной?

– Ещё бы не помнить, – ответил Тегумай, – мне пришлось отдать незнакомцу две самые лучшие оленьи шкуры за то, что мы его обидели.

– Это не мы с тобой, а мама и её приятельницы! – возра-зила Таффи.

– Ну будет. Давай-ка позавтракаем.

Таффи принялась обсасывать мозговую кость и сидела смирнёхонько целых десять минут. Тем временем её папа что-то царапал зубом акулы на берёзовой коре. Вдруг она сказала:

– Папа, я придумала одну вещь. Крикни что-нибудь!

– А! – крикнул Тегумай. – Годится?

– Да, – ответила Таффи. – Знаешь, ты сейчас ужасно похож на карпа с разинутым ртом. А ну, крикни ещё раз.

– А! А! А! – крикнул Тегумай. – Но ты не смейся надо мною, дочка.

– Я вовсе не смеюсь, – сказала Таффи. – Ты сейчас узнаешь, что я придумала. Скажи опять «А» и не закрывай рта, а мне дай зуб акулы. Я нарисую карпа с разинутым ртом.

– Зачем? – спросил папа.

– Разве ты не догадываешься? – сказала Таффи, царапая по берёзовой коре. – У нас с тобою будет маленький секрет. Когда я нарисую карпа с разинутым ртом на закоптелой стене нашей пещеры (мама, вероятно, позволит), то ты сразу вспомнишь «А». Мы можем играть, как будто я выскочила из тёмного угла и напугала тебя криком. Помнишь, прошлой зимой я напугала тебя в бобровом болоте?

– В самом деле! – воскликнул папа таким голосом, как говорят взрослые, когда внимательно слушают. – Продолжай, Таффи.

– Ах, какая досада! – сказала она. – Я не могу нарисовать карпа целиком, вот только его рот. Всё равно, мы будем думать, что здесь нарисован весь карп, а это его рот, означающий «А».

ТАФФИ НАРИСОВАЛА ВОТ ЧТО.

– Недурно, – сказал Тегумай и нацарапал то же самое на другом куске берёзовой коры. – Но ты забыла, что у карпа поперёк рта торчат усики.

– С этим я не справлюсь, папа.

– Ничего, попробуй. Нацарапай только открытый рот и усик. Мы будем знать, что ты нарисовала карпа, потому что у окуней и форелей усиков не бывает. Смотри, Таффи!

И ОН НАРИСОВАЛ ВОТ ЧТО.

– Хорошо, теперь и я сделаю, – сказала Таффи. – Ты разберёшь, если будет так?

И ОНА НАРИСОВАЛА ВОТ ЧТО.

– Отлично, – сказал папа. – Когда я увижу этот знак, то буду так же удивлён, как если б ты неожиданно выскочила из-за дерева и крикнула «А».