Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Воссоединение возможно, когда отражены все нашествия — не только на коренную Россию, но и на отторгнутые сепаратистами провинции. Сегодня, как и почти всегда, мы не готовы к войне. Мы даже не осознали тяжкий грех — сдачу огромных пространств без войны. Многие даже видят большую заслугу политиков в том, что разрушение СССР обошлось без кровопролития. Но это ведь все равно что прославить бескровность капитуляции! Напротив, русский позор надо видеть в том, что мы не поднялись на гражданскую войну против разгула «общечеловеков» и предателей из коммунистической элиты.

Мы не всегда были победителями в войнах, но до сих пор никогда не собирались сдаваться. Русская история славна, прежде всего, отражением иноземных агрессий. Мужество солдат, талант полководцев всегда дополнялись гением русских оружейников. В русской традиции все это вместе скреплялось государственной властью, которая всегда готовилось к войне, не обманывая себя и страну миротворческими выдумками.

Планирует ли сегодняшняя власть умножать русскую славу? Нет, этого не видно. Правительство не собирается отражать иноземного вторжения. И даже наоборот, стремление русских отстоять свое суверенное существование подвергается гонениями. Обсуждение и принятие закона об экстремизме показывает, что правящий политический класс стремится подавить любые проявления русского сопротивления. Этот закон направлен именно против русских, поскольку до сих пор нарекания звучали и звучат только против «русского фашизма».

Никогда и нигде власти и либеральные СМИ не протестовали против этнократий в наших внутренних и бывших союзных республиках, против антирусского террора в Чечне, повальной русофобии лидеров всякого рода этнических общин и землячеств. Нам и присниться сегодня не может, что на террор против русских наши власти ответят хотя бы так, как отвечают власти Израиля на террор палестинцев, как изничтожают сепаратизм в Турции, Иране, Индии. Мы не можем ждать, что будут посажены за решетку либеральные экстремисты из нынешнего правительства или главные редакторы ведущих федеральных СМИ. Нет, источником экстремизма объявлен только русский народ. Поэтому русские между собой должны решить: мы не признаем никакого экстремизма среди русских, пока не будет признан экстремизм среди других народов. Любой, кого сегодня назовут экстремистом, может на деле оказаться русским патриотом, попытавшимся отстоять достоинство русского человека.

Мы не можем уповать на всемирную отзывчивость и всечеловечность нашего народа. Теперь мы слишком унижены, чтобы милостиво смотреть на «младших братьев», выросших под нашим покровительством и возомнивших себя наследниками нашего богатства. Они уже захватили большую часть того, что по праву принадлежит нам. И теперь хотят, чтобы мы смирились с этим. Поэтому мечтают насадить среди русских психологию рабов, превратить нас в чернь, которой легко манипулировать, накачивая пивом и рекламой. Будучи сами экстремистами и совершив свои преступления, они принимают закон об экстремизме, чтобы обезопасить себя от справедливого возмездия и не дать русским ни одного шанса возродиться.

Боевые виды единоборств, стрелковые клубы, здоровый образ жизни — без этого русским не отразить поток насилия, который готовы обрушить на нас наращивающие свою массу враждебные нам народы. Русский человек должен быть бойцом, чем бы он ни занимался. Все, что находится вокруг него, должно в нужный момент превращаться в оружие. Иначе нам не вернуть своего государства, своей армии. Мы никогда не сможем накормить и вооружить современным оружием своих солдат, если не будем в повседневной жизни солдатами Отечества, последней надеждой Империи.

Русские в последние годы допустили ненависть в отношения между собой. Русские не поддержали на выборах патриотические организации. Русские перестали подавать руку помощи своим собратьям в бизнесе и на госслужбе. Как и в иные смутные времена, русские «друг друга поедом едят и тем сыты бывают». Это положение должно быть исправлено. И, вероятно, самым быстрым и эффективным изменением должно стать политическое прояснение. Русские не должны отдать ни одного голоса своим врагам. Если научимся поддерживать русское политическое движение хотя бы таким ничтожным шагом, как голосование, то откроем себе дорогу к тому, чтобы восстановить русское братство, снова начать решать все вопросы между собой полюбовно.

Мы должны привыкать различать своих и чужих, русских и нерусских. Самая большая гнусность, если русский оскорбляет русского. Тех, кто не желает подавлять свою агрессию в русской среде, мы должны изгонять из русских общин, исключать из системы русской солидарности.

Если власть готовит нашу страну к сдаче иностранцам, то нам нечего надеяться, что государство будет обеспечивать нашу безопасность. Чем больше государственные мужи говорят об этом, тем менее защищенными мы становимся. Скреплять нас в нацию они не будут. Это наша задача — самих русских. Только наша солидарность и готовность к индивидуальному и коллективному сопротивлению могут превратить нас в нацию. И тогда мы вернем себе государство, которое отдали чужим людям. Вот тогда-то и придет пора вспоминать о всемирности русской исторической миссии. Чем сильнее мы будем, тем больше сможем рассуждать об интересах других народов.

А пока мы должны вернуть себе оружие — нашу солидарность, нашу способность к сопротивлению, нашу боевую подготовку. Мы должны бороться и за свою семью, и за свое государство, и за свою нацию.

Глава 4. Чужие среди своих, свои среди чужих

Нация и этническая иерархия

Всюду разрушение государства связано с разделом по этническим границам, а создание — либо с подавлением этничности, либо с воссоединением земель с близкородственным населением. Этничность либо складывается в открытую или скрытую иерархию, либо этническое размежевание уничтожает такую иерархию, а вместе с ней — и государство.

Можно выделить четыре основные модели отношений между нацией и этничностью:

1. Имперская модель. Этнические общности отчасти сохраняют традиционный безгосударственный образ жизни, встраиваясь в этническую иерархию своими элитными слоями, включаемыми в общеимперскую властную «вертикаль». Все элементы государственности обеспечиваются ведущей этнической общностью, составляющей нацию, национальные меньшинства не включаются в нацию и не ассимилируются. Национальные меньшинства составлены подданными, но не гражданами.

2. Ассимиляционная модель. Этнические общности, составляющие национальные меньшинства, не претендуют на территории или какие-либо правовые особенности. Осуществляется модель единства гражданских прав; различия в статусах связывается только с заслугами и уровнем освоением общенациональной культуры.

3. Модель чересполосицы («салатница», сегрегация). Этнические общности распределены на неформальные общины, которые не создают политических субъектов и не отделяют себя от единой нации. В соответствии с американской моделью E plurbus unum (единство во множественности) немцы селились в Винсконсине, ирландцы в Новой Англии, негры в Нью-Йорке жили в Гарлеме и Южном Бронксе.

4. Модель автономии (этнофедерализм). Этнические элиты формируют политические группировки, превращающие этничность в политический фактор, и борются за контроль над определенной «титульной» территорией.

Только имперская модель предполагает стабильную этническую иерархию. Во всех прочих случаях этничность либо начинает доминировать над нацией (модель автономии), либо изживается сначала как политический, а потом и как социокультурный феномен. Попытки политически ликвидировать этнос вызывают ответную реакцию — политизацию этноса. Именно этим обусловлен подъем этнического самосознания, зафиксированный в конце ХХ века — распад империй и либеральная уравниловка ведут к деэтнизации. В ответ этническое самосознания актуализируется и находит своих врагов.

Энтони Д. Смит говорит о следующих признаках этноса: 1) коллективное имя собственное, 2) миф об общих предках; 3) общая историческая память, 4) один или более дифференцирующих элементов общей культуры, 5) связь со специфической «родной землей», 6) чувство солидарности у значительных частей населения. Посягательство на любой из этих признаков достаточно легко фиксируется. Поэтому деэтнизация лишь обостряет этническое самосознание. Напротив, этническая иерархия способна без посягательств на этническую солидарность и этническую мифологию встроить этническое самосознание в общегосударственное.

86
{"b":"199742","o":1}