— Никто не заберет тебя отсюда, Шарлотта. Я этого никогда не позволю. Ты мне веришь?

Шарлотта кивнула.

— Вот и отлично. — Женевьева обняла девочку. — А теперь иди готовься к обеду. Я приду через несколько минут.

Подождав, пока последний ребенок покинет гостиную, Хейдон закрыл двери, прижался к ним лбом и сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться. Потом он повернулся к Женевьеве.

— Почему вы сказали им, что я ваш муж?

— Потому что я не хотела, чтобы они арестовали вас в присутствии детей. И уж совсем ни к чему, чтобы вас повесили. Мне это показалось единственной возможностью объяснить ваше пребывание у меня дома.

— Вы могли бы выдать меня за вашего дядю или кузена, черт возьми!

Его гнев застал Женевьеву врасплох.

— Это вызвало бы слишком много вопросов, — возразила она. — Они начали бы тут же допытываться, где вы остановились, когда прибыли в город и по какому делу. Вас разоблачили бы без особого труда. Я здесь белая ворона, лорд Рэдмонд, и моя страсть к необычным поступкам широко известна. Уверяю вас, жители Инверэри легко поверят, что я вышла замуж за человека, которого знала всего несколько дней. Ведь я создала целую семью из воров и малолетних преступников, о которых практически ничего не знала. Брак с незнакомцем вполне соответствует моей здешней репутации абсолютно безрассудной женщины.

«Она права», — мрачно подумал Хейдон. Стоящая перед ним женщина порвала все связи с респектабельным окружением в тот момент, когда предпочла воспитание незаконного ребенка горничной скучному, обеспеченному существованию в браке с этим напыщенным ослом Чарлзом.

Хейдон разозлился. Какого дьявола этот болван вламывается сюда и ведет себя так, будто имеет исключительные права на Женевьеву? Мысль о том, что она была обручена с таким недоумком, приводила его в ярость. Каковы бы ни были достоинства ее отца, он явно не разбирался в людях. Хейдону понадобилась вся сила воли, чтобы не вышвырнуть Чарлза из этого дома пинком в его изысканно облаченную задницу.

— Мне кажется, вы могли бы быть более признательны за риск, на который я пошла ради вас, — продолжала Женевьева, рассерженная его словами. — По-вашему, я должна была спокойно стоять и смотреть, как вас уводят? И это после того, как я поставила вас на ноги. Плохо же вы обо мне думаете, лорд Рэдмонд.

Щеки Женевьевы раскраснелись от гнева. Казалось, она с удовольствием влепила бы Хейдону пощечину.

Прямо сейчас. Потрясающая девушка. Неукротимая мисс Макфейл обладала поразительной силой духа и никогда не отступала, если считала, что была права. Несмотря на ужасное преступление, за которое он был осужден, она нисколько его не боялась.

Хейдону внезапно захотелось сжать Женевьеву в объятиях и прижаться губами к ее рту, ощутить упругую округлость ее груди. Его тело напряглось от давно дремлющего желания.

Он поспешно отвернулся. Как можно думать о таком в доме, переполненном детьми, находясь на волосок от веревки палача! Неужели он лишился рассудка?

— Я не хотел вас обидеть, Женевьева, — заговорил Хейдон, проведя рукой по волосам. — Но подумали ли вы о последствиях выдуманной вами истории? Вы сказали представителям власти, что мы женаты. Если я покину сейчас этот дом, весь Инверэри поймет, что вы солгали. Вы понимаете, чем это вам грозит? Констебль Драммонд немедленно потребует вашего ареста за укрывательство беглого преступника. Учитывая, что здешнее правосудие сочло возможным отправить в тюрьму беременную женщину за кражу яблок, можно себе представить, какое наказание ожидает вас. Помимо тюрьмы, вас лишат права опеки над детьми.

Женевьева побледнела — это заставило ее сразу позабыть о своем гневе. О чем только она думала? Что Хейдон просто останется с ней навсегда и никто не догадается о ее лжи?

Она без сил опустилась на стул, стараясь справиться с охватившим ее отчаянием.

Опершись рукой о камин, Хейдон мрачно уставился на языки пламени.

Ему нельзя здесь оставаться. Надо хотя бы восстановить свое честное имя, разгадав тайну нападения на него в ту ночь, когда началась вся эта история. Для этого нужно было поручить его адвокату нанять кого-нибудь для расследования, а самому скрываться вдалеке от Шотландии, покуда тайна не будет раскрыта. Хейдон не сомневался, что власти заморозили его банковские счета, но был уверен, что адвокат сможет раздобыть для него денег. А как только нападавшие будут разоблачены и обвинения против него сняты, он сможет вернутюя к прежней жизни в качестве лорда Рэдмонда.

«Но даже если расследование окончится успешно, оно может продлиться годы», — с горечью подумал Хейдон. А тем временем прекрасная и самоотверженная женщина будет арестована и отправлена в тюрьму за то, что помогла ему скрыться.

Этого нельзя допустить.

— Похоже, я застрял здесь надолго. Женевьева удивленно посмотрела на него.

— Вы имеете в виду, что намерены остаться?

— На какое-то время. Я буду играть роль вашего мужа, дабы убедить жителей Инверэри в реальности нашего брака. Потом, через месяц или два, когда властям надоест меня искать и все поверят, что мы счастливая супружеская пара, я уеду по делам в Англию, где через несколько недель погибну в результате несчастного случая. Вы будете соблюдать траур некоторое время, а потом станете жить дальше, уже как респектабельная молодая вдова.

Женевьева задумалась.

— А вы?

Хейдона не удивило, что она тревожится за него. Беспокойство за других, похоже, было у нее в крови. Это и нравилось ему в удивительной женщине, которую послала ему судьба.

— Я либо докажу свою невиновность и смогу начать жить по-прежнему, либо проведу остаток дней, скрываясь от правосудия. В любом случае я твердо решил, что ни вы, ни дети не должны пострадать за попытку помочь мне. Поэтому вы должны кое-что обещать мне, Женевьева. — Выражение его лица было серьезным. — Дайте мне слово, что, если меня разоблачат, покуда я нахожусь здесь, вы скажете то, что докажет вашу невиновность. Вы заявите, что я принудил вас силой впустить меня в дом, постоянно угрожал вам и даже бил вас, поэтому из страха за свою жизнь и жизнь детей вам пришлось подчиниться моим требованиям и сказать, что я ваш муж. Женевьева решительно покачала головой.

— Если я поступлю так, вы уже никогда не сумеете оправдаться.

— Это не будет иметь никакого значения, если меня разоблачат, пока я здесь, — отозвался Хейдон. — Я не могу рисковать, занимаясь расследованием, покуда меня считают Максуэллом Блейком. Если Драммонд и Томпсон поймут, что ваш обожаемый супруг в действительности бежавший заключенный и что их одурачили, то придут в такую ярость, что не станут ждать доказательств моей невиновности. Они будут заинтересованы в моей немедленной казни, дабы история моего бегства и последующего маскарада была похоронена вместе со мной.

— Я не стану изображать вас каким-то чудовищем, — запротестовала Женевьева. — Если вас арестуют, я пойду в суд и объясню, что произошло. Я попрошу судью пересмотреть ваше дело и…

— Послушайте меня, Женевьева. — Хейдон опустился на колени рядом с ней. — Я знаю, что вы не хотите мириться с несправедливостью. Но я не могу допустить, чтобы вы и дети пострадали из-за меня. Понимаете? Моя смерть заботит меня куда меньше, чем мысль о том, что я разрушу вашу жизнь.

Голос Хейдона был резким и суровым, словно он хотел силой принудить ее к согласию Но внимание Женевьевы было приковано к его глазам. Она видела в их холодных синих глубинах не только гнев, смешанный с разочарованием сильного человека, привыкшего, чтобы его требования выполнялись сию минуту, но и мучительную боль, которая свидетельствовала о еще не зажившей душевной ране. Это зрелище показалось ей таким знакомым, словно она смотрела в зеркало.

— Хорошо, — сказала Женевьева, отлично зная, что никогда не выполнит его просьбу. — Я сделаю так, как вы хотите.

Хейдон внимательно посмотрел на нее, но она спокойно выдержала его взгляд.

— Отлично. — Он поднялся и отошел от Женевьевы, чувствуя, что невольно раскрыл перед ней какую-то часть своей души. Подобная откровенность не входила в его привычки.