Теперь же она видела не только учительский стол, но и парты многих учеников. Она могла читать больше книг и, внимательно слушая на уроках арифметики, научилась понимать значение цифр. К тому же на противоположной стене висел календарь с большими красными цифрами. Рассматривая его, Флора научилась считать, но, конечно, только до 31.

Пока дети находились в школе, Флора была вполне счастлива, занимаясь уроками. Во время перемен, когда классная комната пустела, она спускалась со своей полки и залезала на столы, изучая лежащие там открытые книги. Таким образом она узнала многое, о чём обычные мыши даже не подозревают.

Она, например, узнала, что Земля вращается вокруг Солнца, что Давид убил Голиафа, Париж — столица Франции, а у Генриха VIII было шесть жён. Она не совсем понимала значение этих интересных фактов, но запомнила, надеясь, что когда-нибудь всё это ей пригодится.

С едой теперь, когда она осталась единственной мышью в школе, проблем не было. Очень скоро она разобралась, в каком порядке убираются классы после уроков, и обычно успевала наведаться туда раньше уборщиц, подобрать оставшиеся после детей крошки печенья и огрызки яблок.

Только когда все расходились и школа оставалась пустой, Флоре становилось неуютно. Она чувствовала себя одиноко. Независимая по натуре, она всё-таки скучала по родителям и думала о девяти мышатах, которых она так и не увидела. Где-то они теперь?

И потом, ей было немного страшно, когда она вспоминала о своих погибших братьях и сёстрах, особенно о Сластёне Вильяме, который умер в том самом классе, где она жила теперь.

Однажды грозовой ночью, когда гремел гром, сверкали молнии, а ветер завывал в трубах старой школы, Флора сидела и вспоминала его ужасные стоны. «А что, если призрак Сластёны Вильяма вдруг явится передо мной?» — подумала она. В это мгновение класс осветила яркая вспышка молнии. И Флора ясно увидела фигуру, двигавшуюся ей навстречу.

Это была мышь с ярко-красными, сверкающими глазами, мышь, шкурка которой была не серо-коричневая, как у всех мышей, а белоснежная, сияющая призрачным светом.

Флора взвизгнула от ужаса.

— Не подходи ко мне, Сластёна Вильям, — крикнула она, — не подходи!

— Кого это ты называешь Сластёной Вильямом? — услышала она сердитый голос.

«Разве призраки разговаривают?» — удивилась Флора.

— Ты настоящая мышь? — спросила она.

— Ну разумеется, — всё так же сердито ответили ей.

— Но ты же белая.

— Ну и что? Многие ручные мыши белые.

— О, я и не знала, — пробормотала Флора.

— Я думаю, ты много чего не знаешь.

Это замечание обидело Флору. «Я наверняка знаю побольше его», — подумала она. Нос уже подсказал ей, что она разговаривает с мышью мужского пола. Она вспомнила кое-что, услышанное только сегодня.

— Я знаю, как зовут мать королевы, — заявила она. — А ты знаешь?

— Нет, — признался мыш. — И как?

— Королева-мать.

Белый мыш ничего не ответил на это. Снова сверкнула молния, и Флора увидела, что он уселся к ней спиной и чистит мордочку.

«Вот грубиян», — подумала Флора.

Через некоторое время он спросил:

— Как тебя зовут?

— Флора. А тебя?

— Мама всегда называла меня просто Бой, мальчик.

«Ну надо же — Бой, — подумала Флора. — Очень глупо. Как если бы свинья назвала сына Поросёнок или корова — Телёнок».

— Почему? — спросила она.

— Я был единственный мальчик из нас шестерых. Она дала моим сёстрам красивые имена, а меня звала просто Бой. Так это слово ко мне и пристало.

«Похоже, он не очень счастлив», — решила Флора.

Она спустилась по стене и подошла к незнакомцу.

— Ты не кажешься очень довольным жизнью, — сказала она.

— А я и не доволен, — ответил Бой. — Да и ты на моём месте была бы не слишком довольна. Ещё две недели назад я спокойно жил в зоомагазине. Там было тепло, чисто, хорошо кормили. И вдруг меня вытащили — между прочим, за хвост — и отдали какому-то глупому мальчишке. Уже по тому, как он меня держал в руках, я сразу понял, что он и понятия не имеет, как обращаться с животными. Мало того, через некоторое время он засунул меня в коробку и принёс сюда.

— И ты убежал? — спросила Флора.

— Да. И с тех пор пытаюсь никому не попасться на глаза. По крайней мере, я свободен. Последнее, чего мне хотелось бы, — это снова попасть в руки тому мальчишке. Кстати, ты первая мышь, которую я здесь встретил.

— Так я и есть единственная школьная мышь.

— А, значит, это называется «школа»?

— Да. Такое место, где маленьких людей учат читать, писать и считать.

— Читать, писать и считать? Понятия не имею, о чём ты. Но, по крайней мере, теперь понятно, почему тут бывает так много этих шумных созданий. Просто чудо, что никто из них меня до сих пор не заметил.

«Тем более что ты такой белый», — подумала Флора.

Пока они разговаривали, гроза почти закончилась. Гром теперь слышался где-то вдалеке, завывания ветра превратились в тихий шорох. За высокими окнами класса начинался рассвет. Бой перестал умываться, повернулся и посмотрел на Флору ярко-розовыми глазами.

— Ну вот, так уже лучше, — сказал он. — Теперь я могу тебя как следует рассмотреть. У меня слабое ночное зрение, как у всех белых с розовыми глазами. Мы все не очень хорошо видим.

Флора, которая прекрасно видела в любое время суток, сразу же почувствовала к нему жалость. И не только. «Как же он красив, — думала она. — Такой большой, такой гладкий. А эти чудесные красные глаза — от их взгляда у меня слабеют колени. А сверкающая, белая как снег шкурка — как она прекрасна. И как опасна. Он так заметен, что рано или поздно его всё равно поймают, — сказала она себе. — И тогда я его потеряю. А я этого совсем не хочу».

Пока она размышляла, Бой молча смотрел на неё. Потом спросил:

— Почему ты живёшь совсем одна в школе?

— Я же школьная мышь.

— Да, но почему одна? Я хочу сказать, у такой хорошенькой девушки должно быть множество поклонников.

— Нет, — сказала Флора.

— О! — сказал Бой.

Две такие разные мыши долго сидели молча теперь уже в залитой светом комнате.

Наконец Флора заговорила.

— Бой, — сказала она.

— Да?

— Я могу называть тебя Бой?

— Конечно, Флора.

— Ты собираешься остаться здесь, в школе?

— Конечно собираюсь. Ты, которая всю жизнь была свободной, могла идти куда хочешь, делать что хочешь, и представить себе не можешь всю радость свободы для такого, как я. Раньше я жил в тюрьме, но больше так не будет.

— Тогда мы должны составить план. Скоро в школу придут люди, и они не должны увидеть тебя.

Тут ей в голову пришла мысль.

Недавно она прочитала в книге по естествознанию про мимикрию. Она не знала, как правильно произносится это слово, но по картинкам поняла, что оно значит. На одной был изображен тигр, полосатая шкура которого сливалась с джунглями. На другой — птица тусклого жёлто-коричневого цвета, почти незаметная в гнезде среди зарослей травы.

— Если ты хорошенько испачкаешь свою шкурку, — предложила она, — то станешь почти незаметным.

— Нет, — сказал Бой. — Прости, Флора, но на это я никогда не соглашусь. Я всегда гордился своей чистотой, малейшее пятнышко меня очень расстраивает. Не выношу неопрятных мышей.

«Ну, тогда тебе не очень понравится мой отец», — подумала Флора, глядя, как Бой снова принялся чистить шкурку.

— Значит, тебе придётся прятаться весь школьный день. Мы должны найти надёжное место, и побыстрее. Дай подумать.

«Он должен спрятаться где-нибудь под полом, как мама и папа в учительской, — думала она. — Может, туда? Нет, там он будет слишком далеко от меня. Должно же быть какое-то подходящее место в этой комнате?»