— Ясно, что хитрость! Но вот какая — хоть убей, не знаю!

— Хитрость? — переспросил Эмрик, щурясь. — Но, может, как раз тут никакой хитрости и нет, а?

Взмахнув мечом, он обрушил его на край раковины. Раздался громкий хруст, и бело-розовая скорлупа пошла трещинами. Следующий удар расколол сцементировавшиеся створки на множество черепков, среди которых тускло блеснул какой-то удлиненный предмет, отдаленно напоминавший малый ритуальный жезл.

— На кристалл это не похоже, — сказал Мгал, поднимая тяжелый жезл из черного металла, усеянный всевозможными рычажками и кольцами разных диаметров, снабженный изогнутой, чрезвычайно удобной ребристой рукоятью и похожим на арбалетный спусковым крючком. — Стало быть, мы добыли не что иное, как «символ Силы». Хотя, быть может, я неправильно понял слова Менгера и это «Сила, охраняющая символ Знания» или даже «Сила, сберегающая владельца ключа к Знаниям на его пути к мудрости древних»?

Он покрутил странный жезл в руках, направил его конец на основание арки и нажал на спуск, однако ничего не произошло.

Эмрик тем временем снова взмахнул мечом, в три удара разбил вторую раковину и склонился над осколками.

— Вот он, кристалл Калиместиара!

На ладони Эмрика блеснул прозрачный куб, преломляясь в котором золотисто-зеленый свет, испускаемый Негасимым Холодным огнем, играл всеми оттенками радуги.

— Кристалл — ключ к Сокровищнице Знаний, — повторил Эмрик, всматриваясь в глубину тяжелого прозрачного куба, пронизанного тончайшими металлическими волосками подобно струнам, натянутым между его ребрами.

Мгал передал Гилю черный жезл и принял из рук Эмрика хрустальный куб. Покрутил перед глазами, разочарованно протянул:

— М-да-а-а… Я ожидал чего-то более эффектного. Если не знать, что кубик этот — ключ к сокровищнице Маронды, то можно принять его за искусно сработанную безделушку. А как тебе этот кристалл? — обратился он к Гилю.

Мальчишка заглянул ему через плечо:

— Да никак. Вот жезл — это вещь, сразу видно.

— Ну и ладно. С ним ты ещё наиграешься, а пока пойдем посмотрим на карту древнего мира и будем отсюда выбираться.

Следом за Мгалом Гиль и Эмрик подошли к центральной нише, и северянин, вглядевшись в изломанные металлические линии, сказал:

— Разумеется, Исфатеи на этой карте нет, но, если Угжа не слишком изменила русло, мы сейчас находимся где-то тут. Западнее простираются земли, принадлежавшие некогда государству Юш. На северо-востоке были владения Мовдарага, оттуда-то и совершают свои набеги Белые Братья. Сейчас мы находимся в северной части бывшей державы ассунов — Стране Дивных городов, а на юго-востоке от неё некогда располагалось самое большое и могучее государство нашего мира — Уберту. Смотрите, этот золотисто-зеленый камень обозначает местонахождение сокровищницы Маронды.

— Далековато, если идти по суше, да и по Жемчужному морю путь не близкий. — Эмрик с любопытством взглянул на Мгала: — Так ты решил пробираться к Сокровищнице Знаний?

— Я ещё ничего не решил. Я не знаю, ходят ли по этому морю корабли, не знаю, что за земли лежат между Исфатеей и сокровищницей Маронды, что за племена и народы обитают на них. Я, честно говоря, даже не знаю, смогут ли принести пользу нашему миру знания древних, и порой мне думается, что мои грезы о Дивных городах — это просто томление по несбывшемуся, которое знакомо, наверное, каждому человеку. Сейчас, когда кристалл Калиместиара у меня в руках, когда сделано дело, замысленное Менгером и казавшееся мне, да и ему тоже, почти невыполнимым, я чувствую смятение и разочарование. — Мгал нахмурился, левая бровь его поползла вверх, широкий лоб избороздили морщины. — Цель оказалась всего лишь средством. Но если в руках ключ и где-то есть шкатулка, хранящая секреты — как сделать сталь тверже, стекло прозрачнее, кожу мягче, как научить человека летать подобно птице и плавать подобно рыбе, слышать и видеть то, что происходит на расстоянии десятков дней пути, — тогда…

— Но сделают ли эти тайны людей счастливее?

— Не знаю. До сих пор я был всего лишь стрелой, пущенной в цель рукой Менгера. Понимаешь, я был уверен, что у нас впереди ещё много времени, чтобы поговорить и о кристалле, и о сокровенных знаниях. Но его убили, и мне никогда уже не услышать ответы на все те вопросы, которые хотел я ему задать тогда — их было так много, — и на те, которые возникли у меня теперь и которых со временем становится все больше и больше. Я не сумел защитить и спасти Менгера и потому должен был выполнить его заветное желание — отыскать кристалл. — Мгал поднял хрустальный кубик на уровень глаз и едва ли не с отвращением уставился в его мерцающую глубину. — Что делать с ним, Эмрик? Быть может, достаточно перепрятать его? Быть может, путь наш лежит вовсе не к сокровищнице Маронды, а к шатрам ассунов, к народу, подарившему нам дружбу сыновей своих и любовь дочерей? Что скажешь, красноречивый и хитроумный?

— Мне нечего сказать тебе. Я не мудрец и не стремлюсь стать обладателем мудрости древних. Я не верю, что знания их, навлекшие беду на великие государства прошлого, осчастливят нас или наш мир. Но я хорошо представляю, сколько горя они могут принести, если попадут в руки Черных Магов или Белых Братьев, в руки таких людей, как Заруг или Старший караванщик. Ты должен был взять кристалл, чтобы он не достался им, однако, что с ним делать дальше, я не знаю. Уничтожить его я бы не решился, но и идти к сокровищнице Маронды…

— Гиль, а как бы ты поступил с кристаллом?

Мальчишка оторвался от карты, которую он внимательно разглядывал, и повернулся к друзьям:

— Слыхали вы когда-нибудь песню барра о Семи волшебных жемчужинах, Семи чудесных талисманах Самаата, при помощи которых он спас людей от гибели?

— Нет, не слыхали.

— Это женская песня, исполняют её редко, я сам слышал всего два или три раза, так что не только спеть, даже пересказать точно не смогу. Зато я отчетливо помню её конец, потому, наверное, что он удивил меня. Там поется, что все Семь волшебных жемчужин, при помощи которых Самаат спас мир, он раздал потом людям, живущим в разных землях, чтобы они берегли их как зеницу ока; и что, если миру снова будет угрожать опасность, он возьмет свои чудесные талисманы у Сберегателей жемчужин для борьбы с грозящим людям злом. Песня старая и местами малопонятная, — зачем Самаату надо было раздавать людям волшебные жемчужины? Но если под жемчужинами понимать кристаллы Калиместиара…

— Кристаллы?!

— Ну да. Смотри-ка, если мы находимся здесь, то оранжевый этот камень вполне может обозначать не город, а древнее святилище, вот это самое, переименованное в храм Дарителя Жизни. И тогда остальные оранжевые камни — тоже святилища, в которых хранятся Семь волшебных жемчужин. Взгляните, я нашел ещё шесть камней такого же цвета.

— Менгер допускал, что ключей к сокровищнице было изготовлено несколько, но жители Исфатеи рассказывают, что на склонах Гангози до сих пор стоят руины древнего города. Он-то скорее всего…

— А может, его вот этот камешек обозначает! — не сдавался Гиль.

— Нет, все равно не получается, — покачал головой Мгал. — Посмотри, камень, обозначающий сокровищницу Маронды, вставлен позднее, чем остальные, и под ним нет надписи. Хотя… Погоди-ка, погоди! Может, ты и прав: если кристаллы были переданы в святилища, выстроенные некогда для совершенно иной цели… Храмы, посвященные Вечно Возрождающейся Жизни, имелись, вероятно, и в других государствах и были весьма почитаемы, а это значит…

— Стало быть, древние изготовили семь ключей к сокровищнице Маронды, и добраться до них Черным Магам не так уж трудно. Клянусь Усатой змеей, это мне совсем не нравится! Тогда нам действительно надо попытаться попасть в сокровищницу раньше Магов и воспользоваться древними знаниями, чтобы преградить им путь к ней.

— Но сумеем ли мы этими знаниями воспользоваться? Я едва умею читать…

— А мы с Гилем и вовсе не умеем. Однако думаю, что, если хотя бы часть рассказов о сокровищнице Маронды правда, мудрость древних хранится там в доступной для нас форме. Иначе ценность её будет меньше базарной цены этого кристалла.