На помощь! Помогите! Помогите! Крик донесся со стороны реки и заставил юношу остановиться. Можно было, не обращая внимания на призывы о помощи, идти вперед — Мгал не имел причин вмешиваться в местные усобицы. Однако он, помня наставления Менгера, привык воспринимать каждый зов о помощи как обращение лично к нему, не ответить на которое значило не только нарушить собственную клятву, данную над могилой старика, но и сделать весь поход на юг бессмысленным. Если он боится вступиться за гонимого, незачем было покидать родное селение — жить, трясясь за свою шкуру, он мог и там. Снова, в который уже раз за последние три года, внутренний голос сказал Мгалу: «Ты не сумел помочь гибнущему тогда, так не мешкай сейчас!» — и он стал пробираться к реке.

Голова пловца то исчезала, то появлялась среди пологих волн, но у Мгала не возникло ощущения, что тому что-то угрожает, пока внимание его не привлекло шевеление кустов на противоположном берегу. Ширина реки в этом месте достигала более полусотни шагов, и юноша не сразу заметил коренастые фигуры смуглокожих. Несмотря на то что путь их затруднял густой кустарник, похожие на гигантскую паутину переплетения лиан и заросшие высоким тростником болотца, преследователи почти не отставали от своей жертвы. Судя по тому, что юноша, звавший на помощь, не выпускал из рук обломок древесного ствола, пловец он был скверный, и рано или поздно течение должно было снести его к левому берегу, прямо в руки смуглокожих, на что те, по всей видимости, и рассчитывали.

— По-мо-ги-те! — вновь закричал юноша, и на этот раз в голосе его Мгалу послышался не только призыв о помощи, но и насмешка над преследователями, остановившимися на мгновение перед преградившим им путь широким ручьем.

— Держись! — крикнул Мгал и, отбросив мешавшие бежать копье и плащ, прибавил шагу.

Юноша приподнял над водой светловолосую голову, желая понять, откуда раздался ободряющий возглас. Преследователи завопили что-то нечленораздельное, вокруг пловца начали падать стрелы, и, понимая, что, помедли он хоть чуть-чуть, дело может принять дурной оборот, Мгал бросился в воду.

Несколько мощных гребков вынесли его на середину реки. Вцепившись в обломок дерева, державший незнакомца на плаву, и сильно работая ногами, он погнал его к правому берегу.

Видя, что добыча ускользает, смуглокожие не на шутку обозлились. Воздух огласили яростные вопли, стрелы дождем посыпались на Мгала и светловолосого юношу. Казалось, минуты их жизни сочтены, однако неровное течение реки мешало преследователям взять верный прицел, да и стрелками они оказались неважными. Ободренный неожиданной помощью, незнакомец повернул к Мгалу ухмыляющееся лицо:

— Нам бы только до того берега добраться, реку они переплыть не посмеют! Клянусь Небесным Отцом, в жизни не видал таких отвратительных лучников! Я… — Закончить ему не удалось. Короткая стрела клюнула его в голову, и вода вокруг окрасилась кровью.

— Проклятье! — проскрежетал Мгал, ухватил начавшего тонуть незнакомца за волосы и ещё сильнее заработал ногами и свободной рукой. До берега, к счастью, осталось совсем немного.

— Эмрик? — повторил Мгал и пожевал губами, словно пробуя незнакомое имя на вкус. — Чем же ты обидел смуглокожих? Что заставило их гнаться за тобой и желать твоей смерти?

— Доподлинно не знаю, а предполагать можно всякое, — беззаботно отозвался юноша. — Я зашел в их поселок, чтобы сменять шкуры на соль, и начал сговариваться с женщинами, но тут из общинной хижины высыпали их мужья и вознамерились схватить меня. Может, хотели продать Торговцам людьми, может, собирались превратить в общинного раба или принести в жертву своим божествам — спрашивать было недосуг.

Юноша говорил на языке Лесных людей, с незнакомым акцентом: чуть пришепетывая и невнятно произнося окончания слов. Имя у него тоже было странное, — впрочем, с тех пор как Мгал ушел из родного селения, ему постоянно приходилось сталкиваться со всевозможными странностями, и он уже начал привыкать к этому.

— Что заставило тебя покинуть отчий кров и куда держишь ты путь?

Эмрик задумался, поднял руку, то ли намереваясь почесать в затылке, то ли проверяя, не съехала ли наложенная Мгалом повязка. Узкое лицо его с тонкими бесцветными бровями и острым подбородком сделалось печальным.

— Я иду с запада. Моя деревня попала под власть Черного Магистрата, и мне пришлось бежать куда глаза глядят.

— Под чью власть?.. — переспросил Мгал, но ответа не получил.

Охватив длинными руками костистые плечи, Эмрик промолчал. Некоторое время он сидел неподвижно, уставившись на подернутые пеплом уголья костра, потом поднял глаза на Мгала:

— А как очутился в этих краях ты? Какой недобрый ветер пригнал тебя сюда с Благословенного севера?

— Слухи о Дивных городах юга достигли болот, раскинувшихся за Облачными горами. Желание увидеть их побудило меня добраться до снежных вершин и пройти Орлиный.

— Фью-ить! — тихонько присвистнул Эмрик и впился в Мгала испытующим взором.

Этот высокий широкоплечий красавец с гривой разметавшихся по плечам темных, почти черных, волос говорил невероятные вещи. Прошел Орлиный перевал — это ж надо! Хотя, глядя на его налитые силой, буграми выпирающие мускулы, гладкую, покрытую здоровым золотистым загаром кожу, можно было поверить и в это. Эмрик ещё раз взглянул на Мгала. Широкое скуластое лицо его спасителя выражало спокойствие, дружелюбие и уверенность в своих силах. Что ж, такому нет нужды врать. Эмрик вздохнул и подвинулся поближе к остывающим углям — ночь обещала быть холодной, а ни плащей, ни какой-либо иной одежды, кроме набедренников, у них не осталось.

— Куда собираешься ты направить свои стопы теперь? — — снова спросил Мгал и пошевелил палкой в костре, подняв легкое облачко пепла.

— Если не возражаешь, я пойду с тобой. Слухи о диковинах юга долетали и до меня.

Мгал кивнул.

— Жаль, что оружие свое я потерял, — прибавил Эмрик, с завистью глядя на рукояти клинков, торчавшие, словно маленькие крылышки, из-за плеч его собеседника.

Мгал понимающе усмехнулся и, отстегнув от пояса тяжелый нож, бросил его через костер своему новому товарищу:

— Быть может, это придаст тебе уверенности?

— Дважды я твой должник. — Эмрик обнажил клинок до половины и с просветлевшим лицом прицепил ножны к широкому поясу.

Плот, состоящий из трех связанных лианами бревен, медленно влекомый течением, скользил вдоль низких берегов на юго-восток. Далеко позади остались кострища смуглокожих, потерявших, по всей видимости, надежду добраться до Эмрика. Река постепенно расширялась, правый берег становился выше и выше, и Мгал не удивился, когда за очередным поворотом взору его открылось просторное сине-зеленое озеро.

Восточный, болотистый берег его был негостеприимен даже на вид, и приятели не сговариваясь направили плот вдоль правого берега. Песчаный пляж, нанесенный течением реки, сменился каменистым, нависающим над водой обрывом, оканчивавшимся гранитным языком, среди далеко отстоящих друг от друга валунов которого расхаживали высоконогие цапли, выклевывавшие на мелководье рыбешек и прилепившиеся к камням треугольные ракушки.

Эмрик свесился с плота, держа в руках палку с примотанным на конце ножом. Раз, второй, третий погрузил он свое орудие в воду, и вот уже среди бревен заблистали чешуей лупоглазые рыбины с длинными зубастыми мордами.

— Что ни говори, а край здесь благодатный. Где вода — там и пища, не то что у нас, — проговорил юноша, выкидывая очередную рыбину на плот, и поднял глаза на Мгала: — Ты будто встревожен чем-то или тебе не по вкусу здешние узколобы?

— Слишком хорошо это озеро, чтобы быть ничьим. Посмотри-ка вперед, на тот мыс. Или мне чудится?

Заслоняясь от солнца, Эмрик приложил к глазам ладонь:

— Похоже на священный столб?