П: А что Вы думаете о партии В. Анпилова?

С: Российская Коммунистическая Рабочая Партия — РКРП. По мнению Анпилова, в советский период у нас был ненастоящий, испорченный социализм. Нужна новая революция, социалистическая и национальная. В двадцатые годы это называли национал-большевизмом. Власть должна принадлежать народу. Труженик-созидатель должен стать хозяином производимого продукта. Если средства производства и земля принадлежат всем, то исчезнет разделение людей на классы и вражда между людьми. Власть трудящихся должна вырастать из трудовых коллективов. Советы рабочих, специалистов и служащих трудовых коллективов нанимают администрацию, контролируют доходы предприятия, устанавливают зарплату администрации — в этом, мол, суть диктатуры пролетариата. Одним словом, как будто не было никакого опыта человечества за последние полтора века и опыта познания. На том же интеллектуальном уровне высказываются лидеры и идеологи прочих партий и движений. Есть отчего прийти в отчаяние!

П: А группа А. Баркашова?

С: Лично они, может быть, самые смелые и радикальные изо всех. Но какие они социалисты?! И они явно дают повод властям обвинять оппозицию в национал-социализме и фашизме.

П: Объединение коммунистов исключено?

С: На сто процентов. Более того, если какая-то заварушка начнется, масса коммунистов останется в стороне. Если и примет в ней кто-то из них участие, то не в качестве коммунистов.

П: А в каком качестве?

С: От отчаяния. И просто из личного протеста. Знаете, я начинаю склоняться к самому страшному выводу.

П: А именно?

С: Все разумные и морально допускаемые пути либо тупики, либо обманчивы, либо ведут к нежелаемым результатам, либо исключены, либо на руку врагам. Остается одно: изначальный иррациональный бунт. Более того, остается месть тем, кто привел страну к катастрофе и нажился на ней.

П: Терроризм?

С: Да.

П: На Западе этот путь уже открыт как последнее средство. Дальше отступать некуда.

С: У нас это средство взяли на вооружение уголовники.

П: В России первыми «революционерами» были разбойники.

С: Выходит, все начинается заново?!

П: Если начинается!

Ф: Никогда не думал, что стану участником такого разговора. Я — ортодоксальный марксист-ленинец. Но я не нахожу слов для возражений.

Объективные и субъективные факторы. Если в созревании кризиса в Советском Союзе в доперестроечные годы главную роль сыграли факторы объективные, то в той катастрофе, которая произошла в 1985–1991 годы и завершилась контрреволюцией 1991 года, решающую роль сыграли факторы субъективные — глупость, тщеславие, готовность пойти на предательство, идейный цинизм. Эти факторы действовали и ранее, и в годы до перестройки. Они сыграли решающую роль в том, что кризис советского общества перерос в его крах и в антикоммунистический переворот. К упомянутым внутренним факторам следует добавить также механизм сознательного разрушения советского общества.

Фактор глупости. Никакое политическое руководство не имеет научного понимания реальности. Не имело его и догорбачевское советское руководство. Но оно компенсировало это тем, что оно установило опытным путем как слабости, так и сильные стороны советского общества и считалось с ними. Оно имело то, что можно назвать практическим пониманием реальности. Аналогично — в отношении окружающего мира.

Общая схема познания тут имела такой вид. Огромное число людей на опыте познавало свое общество, его достоинства и недостатки, слабости и сильные стороны. Этот опыт так или иначе закреплялся, обобщался, осмысливался. Один из путей — идеологический. Но не единственный. И не главный, на мой взгляд. Главный путь — формирование неписаных правил работы механизма власти и управления на всех уровнях, а также целой системы инструкций, процедур, ритуалов. Сюда входили правила поведения людей на руководящих постах снизу доверху. Правила отбора во власть. Образование. Обучение. Само собой разумеется, были ошибки, глупости, нелепости, обман, произвол и т.п. В такой махине этого не избежать. Но в общем и целом сталинское и брежневское руководство было адекватно своему обществу, знало его и понимало в том смысле, о каком я говорил, — имело практическое или опытное понимание, хотя и в идеологической оболочке в некоторых (но не во всех) пунктах. Аналогичная схема действовала и в отношении познания окружающего мира.

Горбачевское руководство — не вся советская система власти и управления. Это — лишь сравнительно небольшая часть, захватившая инициативу и ставшая задавать тон в системе власти и в обществе в целом. Эти люди не просто имели ослабленное практическое понимание общества. Они его сознательно отвергли по самым различным линиям и под различными предлогами. А никакого научного понимания у них, как и у прочих, как и у всех предшественников, у них не было. Их «новое мышление» оказалось фактически смесью претензии на научное понимание, фрагментов старого практического понимания, марксизма и западной идеологии и пропаганды. На место практического понимания они навязали стране искусственно раздутое, активное и преднамеренное непонимание. Непонимание не есть всего лишь отсутствие понимания. Тут оно явилось наличием, разрастанием, буйством невежества, шарлатанства, демагогии, словоблудия. Тут глупость и непонимание стали факторами социальными и политическими, а не просто психологическими и гносеологическими.

Фактор тщеславия. Мощнейшим орудием Запада в его деятельности по разложению советского общества было воздействие на тщеславие советских людей. Я бы назвал это искушением известностью и похвалами. Многие влиятельные личности поддались ему с поразительной легкостью и силой. На Западе использовали эту слабость советских политических, общественных и культурных деятелей, подобно тому, как западные колонизаторы и завоеватели использовали слабость американских туземцев к алкогольным напиткам. Они спаивали туземцев, приобретая порою огромные территории и несметные богатства за бутылку «огненной жидкости».

На удочку известности сначала клюнули советские диссиденты. Их примеру последовали деятели культуры и спортсмены. «Мировой славе» их позавидовали партийные и государственные чиновники. Они ринулись к «огненному напитку» славы, отталкивая диссидентов, критиков режима, писателей, музыкантов и всех прочих, чьи имена до этого мелькали в западных средствах массовой информации. Они превзошли своих предшественников, вырвав из их рук знамя антисоветизма и антикоммунизма. Чемпионом в этом деле борьбы за «огненный напиток» славы стал глава советского государства и глава КПСС Горбачев, удостоенный за свое беспрецедентное предательство званий человека года и десятилетия и множества почетных званий. За тот бум, какой поднялся на Западе по его адресу, этот подонок мог бы предать не только свою страну, но и все человечество. Впрочем, он это сделал в отношении своих союзников в Европе и прочих частях света. По стопам Горбачева ринулись прочие высокопоставленные советские Иуды. Стремление заслужить похвалы и известность на Западе стало важнейшим стимулом поведения советских реформаторов.

Фактор безыдейности. Слово «коммунисты» превратилось в идеологический ярлык, который навешивают на тех людей в бывших коммунистических странах, поведение которых не соответствует планам и желаниям западных организаторов погрома этих стран и их коллаборационистов в этих странах. Если что-то идет там не так, как хотелось бы и на что рассчитывали, вместо объективного анализа причин молниеносно находится априорное «объяснение»: это недобитые коммунисты пытаются повернуть колесо прогресса вспять. И миллионы людей охотно верят в эту идеологическую ложь. Зачем прилагать усилия к познанию истины?! Знание истины ко многому обязывает. В какой-то мере пробуждает совесть. А тут — и думать не надо, все вроде бы ясно — коммунисты виноваты, и совесть чиста, ибо коммунисты — исчадия ада.