Но сам Крюгер не был астрономом, и, хотя теперь он имел довольно верное представление об орбите Абьермена, ему все же в голову не приходило, что необычная система может заинтересовать еще кого-нибудь кроме него самого. Мысли о Земле он отбросил или почти отбросил, ибо ему было о чем думать и без того. Он считал, что ему предстоит прожить всю жизнь на Абьермене; здесь он нашел единственное живое существо, которое мог считать своим другом. А потом этот друг сообщает, что их совместная жизнь продлится всего несколько земных месяцев, что в конце этого срока он, друг, умрет естественной смертью.

Крюгер не поверил этому, во всяком случае не поверил, что это неизбежно. Когда Дар Лан Ан описал ему Учителей, у Крюгера возникло смутное подозрение. Вид этих исполинов только подтвердил его подозрение, и он приступил к первому разговору с ними, исполненный решимости сделать все, что в его силах, чтобы отсрочить конец, который сам Дар считал неизбежным. Ему и в голову не пришло спросить, будет ли Дар от этого счастливее.

Трудно сказать, чувствовали ли Учителя, допрашивавшие Нильса Крюгера, его подспудную враждебность к ним; никто их об этом не спросил за то время, что им осталось жить, а сами они не сочли нужным занести в книги свои ощущения. Во всяком случае, они не выказывали никаких чувств; согласно своим обычаям, проявили вежливость и ответили примерно на столько же вопросов, сколько задали сами. Они спокойно выслушали те сведения по астрономии, которые им сообщил Крюгер, рассказывая о своем прошлом. Во многом их вопросы повторяли Учителя деревни. Нильс подчеркнул, когда об этом зашел разговор, что Учитель деревни отобрал у него зажигалку; он приготовился защищать Дар Лан Ана от возможного обвинения в свободном обращении с огнем, но этот вопрос Учителей, по-видимому, совершенно не волновал. Облегчение, которое при этом испытал Дар, заметил даже Крюгер.

Учителя показали Крюгеру Ледяную Крепость, сопровождая осмотр такими подробными объяснениями, которые были неизвестны и самому Дар Лан Ану. Пещеры в горе были только преддверием, главное поселение располагалось глубоко внизу и на многие мили тянулось к центру материка. Несколько туннелей связывали его с посадочными площадками вроде той, на которую сели Дар и Крюгер. Именно там находились книгохранилища. Крюгер своими глазами увидел, как груды книг, доставленных со всех концов Абьермена, регистрируются и расставляются для хранения до будущих времен. На вопрос, когда наступит это будущее, Учитель-гид без колебаний ответил:

— После конца этой жизни и перед началом следующей пройдет примерно четыреста лет. Затем в течение десяти лет города будут заселены снова, и тогда начнется процесс обучения.

— Значит, вы уже начали покидать города. Сюда сойдется умирать весь ваш народ?

— Нет. Мы не покидаем наши города; народ живет в них до конца.

— Но ведь город, который мы нашли с Дар Лан Аном, был покинут!

— Это не наш город. Народ, который живет рядом с этим городом, — не наш народ, и их Учителя не принадлежат нашему роду.

— Вы знали об этом городе?

— Очень мало, хотя тамошние Учителя немного нам знакомы. Мы все еще не решили, как с ними поступить.

— Надо просто вернуться туда с большим отрядом и отобрать книги силой, — вмешался Дар. — И кроме того, вам понадобится зажигательное устройство Нильса, хотя мы и не пользуемся огнем. Это знание, и ему место в хранилище.

Учитель сделал одобрительный жест.

— В каком-то отношении ты совершенно прав. Однако сомнительно, что нам удастся принудить их вернуть эти вещи. Разве не ты говорил, что они держат книги в укрытии среди водоемов с горячей водой?

— Да, но их же нельзя там держать!

— Не разделяю твоей уверенности. Во всяком случае, если мы и совершим нападение, как ты предлагаешь, у них будет время и, вероятно, желание спрятать все в другом месте.

— А почему бы вам не заставить их сказать, куда они спрятали? — спросил Крюгер. — Если мы захватим деревню, можно поставить их перед выбором: либо наша собственность, либо смерть.

Учитель пристально поглядел на юношу.

— Вряд ли я смогу одобрить убийство, — сказал он наконец. Под его взглядом Крюгер ощутил некоторую неловкость.

— Ну… — промямлил он, — они могут и не знать, что на самом деле мы вовсе не станем их убивать.

— Но предположим, что наши вещи все еще у их Учителей. В таком случае что толку угрожать жителям деревни?

— Но разве их Учителя не будут также в наших руках?

— Сомневаюсь. — Односложность ответа полностью ускользнула от внимания Крюгера.

— Пусть так, пусть даже мы не захватим их, но неужели они не отдадут наши вещи, чтобы спасти свой народ?

— Это возможно. — Учитель помолчал. — Это… вполне… возможно. Некоторые твои высказывания мне не совсем по душе, но должен признаться, что в этом последнем есть здравая мысль. Конечно, нам нет нужды угрожать смертью; достаточно угнать этот народец с собой… или даже просто пригрозить, что мы это сделаем. Я должен посоветоваться с другими Учителями. Ты можешь, если тебе хочется, остаться здесь и осмотреть библиотеку, но, как мне кажется, к тому моменту, когда решение будет принято, ты пожелаешь быть наверху.

Крюгер уже видел все, что его интересовало, — процесс раскладывания книг и библиотекарей, по росту приближавшихся скорее к Дару, чем к Учителям, — и выразил намерение вернуться на поверхность. Дар Лан Ан вызвался его сопровождать, и начался долгий подъем. Крюгеру было довольно тепло, хотя температура не превышала сорока пяти градусов по Фаренгейту. Он шел и раздумывал, для чего нужно такое убежище — полмили камня и свыше трех миль льда над головой (если верить словам Учителя). Еще более загадочным представлялось создание такого подземного города силами народа, владеющего лишь весьма примитивными орудиями труда. Впрочем, не приходилось сомневаться, что вначале, когда они впервые явились сюда, у них были подходящие орудия. По мнению Крюгера, крушение, забросившее народ Дара на Абьермен, должно было произойти несколько поколений назад. Начать хотя бы с того, что их здесь было явно больше, чем могло уместиться на одном космическом корабле.

Учителя обсуждали проекты Крюгера и вносили в них поправки довольно долгое время, и юноша воспользовался этим, чтобы осмотреть все, что возможно, как внизу, так и наверху.

Температура снаружи была близка к нулевой, как и следовало ожидать вблизи такой массы льдов. Крюгер был не в состоянии долго оставаться на холоде, потому что с одеждой он в свое время распорядился таким образом, чтобы она не обременяла его на жаре. К счастью, синтетическая ткань не пропускала ветра, и Крюгеру удавалось кое-как сохранить тепло, затянув шнурки на запястьях, лодыжках и вокруг шеи. Что же до Дар Лан Ана, почти всегда сопровождавшего его в вылазках на поверхность, то он, по-видимому, был так же равнодушен к холоду, как и к жаре.

Впрочем, однажды Крюгеру довелось пробыть снаружи продолжительное время, но не по своей воле. Он вышел один и, побродив меж сугробами и по предательскому насту около получаса, вернулся назад. Дверь оказалась заперта. Выходя, он как-то не обратил внимание на то, чем она запирается; видимо, она была оборудована пружинным замком. Сколько он ни стучал, никто его не услышал, так как дверь находилась ярдах в четырехстах от главного туннеля на этом уровне, и Крюгеру пришлось пробираться вокруг всей горы к посадочной площадке. Он добрался до нее в полумертвом состоянии и с тех пор был очень осторожен с дверьми.

Не раз совершал он ошибки и в подземельях. Однажды он едва не задохнулся при осмотре продуктового склада, а в другой раз чуть не свалился в какой-то люк, который, как выяснилось позже, открывался в желоб мусоропровода. Он узнал, что желоб ведет в узкое ущелье, заполненное талой водой, которая уносила все отбросы. После этого он уже никуда не отлучался один и очень обрадовался, когда Учителя кончили совещаться и приняли решение напасть на деревню.

Следовало признать, что план нападения был весьма остроумен. Они с Даром должны были вернуться в покинутый город на планере, предварительно покружив над деревней с таким расчетом, чтобы их заметили. Тем временем большой отряд арбалетчиков высадится по другую сторону от города, достаточно далеко и совершенно незаметно. Затем отряд вступит в город, и они встретятся в точке, выбранной и отмеченной Даром на карте, которую он начертил, пользуясь своей фотографической памятью.