— Привет, Адам, — сказала Эвелин. — А ты хорошо устроился.

Она села напротив него.

— Я просто хотел забрать палатку, потом я отсюда исчезну.

— Адам, ты прекрасно знаешь, что так не получится. Теперь ты уже не можешь уйти.

— Почему?

— Спасибо, — сказала Эвелиы и улыбнулась госпоже Ангьяль, которая поставила перед ней два бокала.

Себе она принесла бутылку зеленого цвета и рюмку для ликера.

— За замечательный отпуск, дорогой господин Адам, госпожа Эвелин, ваше здоровье!

— Ваше здоровье! — ответили они и начали пить.

Поставив бокалы на стол, они сидели и молчали. Госпожа Ангьяль подлила им еще вина и воды.

— Вы можете спать в комнате Пепи, мы положим туда матрас…

— Нет-нет, — сказал Адам. — Не беспокойтесь, пожалуйста. Я просто хотел у вас спросить, можно ли поставить палатку у вас в саду, мы так и собирались, мы с Пепи так договаривались.

Госпожа Ангьяль нахмурилась и покачала головой.

— Пожалуйста, госпожа Ангьяль! — сказала Эвелин. — Я не хочу бросать Мону одну, мы же приехали вместе, мы же не знали, сможет ли Адам выбраться. Не могу же я ее теперь просто…

Госпожа Ангьяль серьезно посмотрела перед собой и налила в свою рюмку ликер.

— Делайте, что хотите, — сказала она, — делайте, как хочется, фрау Эвелин, но пока нет Пепи…

С этими словами она встала и пошла в дом, словно не желая больше ничего об этом слышать.

— Черт! — прошептала Эвелин. — Поздравляю!

— Ты же только что сказала, чтоб я не уходил. Чего ты хотела?!

— Я ей соврала, что у тебя дела, что ты не приедешь — наверное.

Эвелин встала. Она принесла из дома палатку. На полянке она открыла чехол и вытряхнула на землю все его содержимое.

— Меня тошнит от этой твоей затеи!

— Нам здесь не надо ничего из себя изображать, — сказал Адам.

— Тогда я не понимаю, что тебе здесь нужно.

— Мне нужна ты, только ты.

— Где Эльфрида?

— Может, мы хотя бы поговорим друг с другом?

— Ужин в полвосьмого, ванная и туалет — в общем пользовании. Эльфрида у тебя в машине? Она еще жива?

Адам выложил на стол ключи от машины.

Поставив палатку, он открыл молнию и залез внутрь. В одном из углов он обнаружил несколько сосновых иголок. Сгреб их ладонями, понюхал и положил в нагрудный карман рубашки.

На следующее утро Адам обнаружил, что Катина палатка закрыта, он уже собирался пойти к воде, когда заметил у входа в палатку большие шлепанцы.

— Катя? — Он услышал тихое покашливание. — Катя, ты здесь?

Крыша палатки прогнулась под давлением чьего-то локтя или ладони, что-то зашелестело, и молния немного опустилась вниз, но лишь настолько, чтобы в отверстие просунулась голова.

— Привет, а сколько времени?

— Пол-одиннадцатого.

— Погоди. — Она опять исчезла.

Адам попытался разглядеть что-нибудь в приоткрывшееся отверстие, но лишь мельком увидел ее голые плечи. Она что-то тихо говорила. Адам еле успел отойти, когда Катя, в футболке и майке, вылезла из палатки. Она потянулась и издала звук, напоминающий нечто среднее между зевком и торжествующим кличем. Небо было голубое, лишь несколько облачков, похожих скорее на белый дым, проплывали в небе над озером.

— Ты, кажется, нашла свои таблетки? — спросил Адам.

Катя вытащила из палатки соломенную шляпу и надела ее.

— Я вчера поздно легла. Как все прошло?

Адам пожал плечами:

— Ничего особенного. А у тебя?

— Здесь все хотят свалить на Запад, почти все, об этом никто не говорит, но здесь все как одна большая семья.

— Один за всех и все за одного.

— Может, сходим кофейку попьем? Я тебя приглашаю. Я вчера сидела с детьми, вон там, они из Ульма, платят пять западных марок в час. И так еще всю неделю.

— Не понимаю.

— Здесь за одну западную марку двадцать пять форинтов дают, иногда даже больше.

— Я об этой семье из Ульма, они же с тобой совсем незнакомы. Они оставляют тебя одну с детьми?

— А, они easy, не заморачиваются.

— Easy?

— Да, они постоянно говорят «easy». От меня ничего не требуется, дети все равно уже спят, я просто должна быть рядом, если они вдруг проснутся.

— Но они же тебя совсем не знают!

— Мы вместе ходили купаться, а потом поужинали.

— А все остальные на что живут, тоже детей нянчат?

— Без понятия. Мы пробудем здесь, сколько получится, а потом…

— «Мы» — это кто?

— Да все! Некоторые тут с июня уже. Ждут, пока что-нибудь произойдет. А если уж дальше совсем никак, собираются переехать в местный пионерлагерь, «Занка», там тоже братья Мальтийского ордена. Деньги я тебе верну завтра или послезавтра.

— Не надо, у меня полный бак и две канистры. На обратный путь хватит.

— Вы собираетесь возвращаться?

— Почему же нам не вернуться?

— А твоя жена?

— Возьму с собой.

— Возьмешь с собой?

— Да, а как же.

— Вы помирились?

— Почти.

— Ты ее любишь?

— Иначе бы меня здесь не было.

— А я думала, я смогу тебя переубедить.

— Одного ты уже переубедила.

Адам через плечо показал большим пальцем на палатку:

— Ты это о Сузанне? Ей нельзя было садиться за руль, мы ее не пустили, она совсем напилась.

— Это что, женские шлепанцы?

— Шлепанцы?

— Да это великанша какая-то.

Они встали в очередь у киоска.

— А как все прошло с венгеркой?

— Пепи пока в отъезде, но ее мама — она нам такие застолья устраивает, по вечерам, по утрам, и, когда я уходил, она уже опять у плиты стояла! Все остальные там даже обедают.

— Плохая компания и кузен?

— Сегодня с утра он полчаса проторчал в туалете, а потом еще и надушился какой-то дрянью. На весь дом воняет духами и какашками мистера Супермозги.

— Он что, такой весь из себя суперумный?

— Да, ученый какой-то, даже в университете по совместительству преподает.

— А здесь он за компанию ждет?

— Да вообще-то нет. Ему на днях домой нужно. Завтра они хотят на границу съездить — туда, где другие перебежали.

— Забудь, там никого больше не пропускают.

— Он говорит, венгры отворачиваются и делают вид, что ничего не замечают.

— Что-то я не уверена.

— Он якобы по радио слышал, весь вечер только об этом и говорил.

— О чем?

— О девушке, которая пешком перешла через границу. Она спросила: «Это Австрия?» Австрийцы подумали, что у нее не все дома. Они ответили: «Нет, луна». Тогда она стала громко кричать и прыгать, как сумасшедшая.

— Я бы сделала то же самое, — сказала Катя.

— Наша очередь.

Адам взял поднос с кофе и йогуртами и направится к столику у небольшой стенки, за которым они уже сидели накануне.

— Может, кузен с кузиной на Запад свалят?

— Было бы здорово.

— Тут такие байки все время травят. Никогда не знаешь, где окажешься, в Австрии или в тюряге Штази.

— А, да ладно. Просто попробуй представить, что ты здесь в отпуске.

— Ты будешь смеяться, но у меня даже есть такое ощущение, — сказала Катя.

— По тебе не скажешь.

— Странно это все как-то, правда?

— Я тоже пытаюсь представить, что я здесь в отпуске.

Катя рассмеялась:

— А ты здесь разве не поэтому?!

— Да какой уж тут отпуск, если мне постоянно приходится словом и делом поддерживать юных беглянок из ГДР?

— Твое здоровье! — сказала Катя и подняла стаканчик с йогуртом.

— Мы ложки забыли.

— Можно и без них.

Катя приставила стаканчик ко рту и начала пить.

— Отпуск, — сказала она, — за отпуск.

— Тут уже почти как на Западе, правда?

— Слушай, Адам, хочешь один секрет? Мы там встретимся, в Вене, или в Берлине, или в Токио, на что угодно поспорю.

— Не думаю. Правда не думаю.

Катя протянула ему ладонь, чтобы заключить пари:

— Давай, по рукам.

— Ну что за чепуха, не буду я спорить.

— Да ладно, не трусь, мы же спорим просто так, ни на что. Я абсолютно уверена.