Таттл кивнул:

— Она достаточно солидна — хотя возникает и исчезает восемьсот тысяч раз в секунду. Идею мне подала стробоскопическая лампа. Ну, ты знаешь — они включаются и выключаются с такой частотой, что возникает иллюзия непрерывного свечения.

Так же и с корпусом. Поле каждый раз включается не столь надолго, чтобы вызвать выпячивание пространства, и выключается тоже не на столько времени, чтобы оказалась возможной утечка воздуха. В результате корпус оказывается крепче стального.

Он помолчал и медленно добавил:

— И кто знает, какие горизонты тут откроются. Можно ведь усилить эффект. Поле может включаться и выключаться миллионы раз в секунду — а то и миллиарды. Можно создать экран, который защитит от атомного взрыва… Работа всей моей жизни!

Капитан Эверетт похлопал Таттла по плечу:

— Брось, старина. Подумай лучше о посадке на Ганимеде. Черт возьми! Ну и сенсация же будет! Ты только представь себе лицо Орлоффа, когда он узнает, что станет первым в истории пассажиром, путешествующим на корабле с силовым полем в качестве корпуса. Как ты думаешь, что он почувствует?

— Хэл Таттл пожал плечами:

— Ну, наверное, ему это будет приятно.

Законный обряд[6]

Звезды сверкали на небе, хотя солнце совсем недавно скрылось за горизонтом и небо на западе, за Сьерра-Невада, было золотистым, с кровавыми прожилками.

— Эй! — громко крикнул Рассел Харли. — Вернись!

Но одноцилиндровый двигатель старого «форда» шумел слишком громко, и водитель его не услышал. Харли выругался, провожая взглядом петлявшую на полуспущенных шинах по изрытой глубокими колеями песчаной дороге машину. Красные задние фонари говорили ему «нет». Нет, сегодня ты никуда не уедешь, нет, ты останешься здесь и все выяснишь.

Харли, недовольно заворчав, поднялся по ступеням на крыльцо старого деревянного дома. Впрочем, дом был построен добротно. Ступени, хотя им стукнуло уже полвека, не скрипели под ногами, на них не было видно трещин.

Харли поднял сумки, потертые и сшитые из искусственной кожи, которые он бросил на пол, когда вдруг решил передумать, и занес в дом. Положив их на закрытый чехлом диван, он огляделся.

Стояла удушающая жара, дом пропитался запахом пустыни. Харли чихнул.

— Вода, — произнес он вслух. — Мне нужна вода.

Он обыскал все комнаты на первом этаже, потом остановился и хлопнул себя по лбу. Конечно, в этой дыре в восьми милях от цивилизации, не могло быть водопровода. Он мог надеяться только на то, что рядом найдется колодец.

Если он, конечно, есть.

Темнело. Электрического освещения, естественно, не имелось. Разозлившись не на шутку, он бросился по темным комнатам в заднюю часть дома. Дверь с проволочной сеткой металлически заскрипела. Рядом с ней висело ведро. Он снял его с крючка, перевернул и высыпал песок. Окинул взглядом «задний двор» — около тридцати тысяч акров песчаных холмов, камней и зарослей полыни и фукъерии. Никакого колодца.

«Старый дурак должен где-то брать воду», — подумал он со злостью и, не думая сдаваться, спустился по ступеням и решительно зашагал прочь от дома. Звезды над головой ослепительно сверкали, но солнце уже зашло, и он видел все как в тумане. Тишина казалась убийственной. Ее нарушал шорох легкого ветерка над песком и скрип ботинок.

Он заметил, как что-то блеснуло в зарослях полыни, и подошел ближе. Между двух огромных камней увидел лужу. С сомнением посмотрел на нее и пожал плечами. Лучше, чем ничего. Опустил в лужу ведро. Понятия не имея, как следует поступить, зачерпнул вместе с водой четверть ведра песка со дна. Поднял ведро к губам, сделал глоток и тут же выплюнул песок и сочно выругался. Он пошевелил мозгами. Опустил ведро на землю, подождал, пока осядут песчинки, зачерпнул воду горстью, поднес руки к губам…

Кап. Ш-ш-ш. Кап. Ш-ш-ш. Кап. Ш-ш-ш…

— Какого дьявола!

Харли выпрямился и огляделся, не понимая, откуда исходит звук. Словно капли воды падали на раскаленную докрасна плиту, мгновенно превращаясь пар. Но не увидел ничего, кроме песка, зарослей полыни и лужи теплой противной воды.

Кап. Ш-ш-ш.

Потом разглядел нечто странное, и у него полезли на лоб глаза. Ниоткуда, капля в секунду, темная жидкость гуще воды лениво падала на землю, нарушая закон тяготения. Упав на землю, капля начинала шипеть и метаться по песку, а через мгновение исчезала. Все происходило приблизительно в восьми футах от него, и он едва различал происходящее в сумерках.

А затем раздался голос из ниоткуда:

— Убирайся прочь с моей земли!

Харли убрался. Три часа спустя, добравшись до Рибел-Бьютт, он едва мог передвигать ноги и страшно жалел о том, что не задержался и не напился воды, несмотря на всех демонов ада. Первые три мили он пробежал. Стимулов для этого было больше чем достаточно. С дрожью он вспоминал, как прозрачный воздух пустыни вдруг превратился в туманный силуэт вокруг непонятного влажного пятна и угрожающе стал надвигаться на него.

Когда наконец добрался до первого освещенного керосиновыми лампами салуна Рибел-Бьютт и вошел в него на подкашивающихся ногах, первый же заинтересованный взгляд бармена на его поношенное пальто недвусмысленно доказал ему, что он не сошел вдруг с ума и не опьянел от непривычного свежего воздуха пустыни. Все пальто заляпано какой-то гадостью, которая, чем сильнее он тер, становилась более липкой. Кровь!

— Виски! — произнес он сдавленным голосом, подойдя к бару. Достав потрепанный доллар из кармана, он бросил его на стойку из красного дерева.

Сидевшие в дальнем углу комнаты посетители перестали играть в очко. Харли остро почувствовал на себе пристальные взгляды игроков. Все смотрели на него.

Тишину нарушил бармен. Он не глядя взял бутылку у себя за спиной и поставил ее на стойку перед Харли. Налил стакан воды из кувшина и поставил его вместе со стопкой рядом с бутылкой.

— Я мог бы сказать тебе, что именно так все и будет, — сказал он небрежным тоном. — Только ты все равно бы мне не поверил. Разве если бы поговорил с самим Хэнком.

Харли вспомнил о жажде и опрокинул в себя стакан воды, прежде чем налить неразбавленного виски и выпить. Он сразу же почувствовал себя лучше, даже внутренности почти перестали дрожать.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он наконец, повернулся и склонился над стойкой, чтобы хоть немного закрыть пятна на пальто.

Бармен расхохотался.

— Старина Хэнк, — сказал он. — Я знал, кто ты такой, прежде чем Том вернулся и сказал, куда он отвез тебя. Знал, что ты — никчемный племянник Зеба Харли, который явился сюда, чтобы продать Харли-холл, прежде чем его тело остыло в могиле.

Рассел Харли все еще чувствовал на себе взгляды игроков в очко. Только худощавый мужчина, сидевший чуть дальше за стойкой, казалось, не обращал на него внимания. Слишком занятый тем, что наливал себе очередную порцию выпивки.

Харли покраснел.

— Послушай, — сказал он. — Я пришел сюда не за советом, а выпить. Я плачу за это. Так что закрой свой рот.

Бармен пожал плечами, развернулся и подошел к столу игроков в очко. Через пару секунд один из них обернулся и бросил карты на стол. Остальные последовали его примеру.

Харли уже был готов поступиться самолюбием и поговорить с барменом, который, вероятно, знал, что ему довелось пережить, и мог помочь, когда худощавый мужчина похлопал его по плечу. Харли, резко повернувшись, едва не уронил стакан — слишком погрузился в свои мысли и не заметил, как тот подошел.

— Молодой человек, — сказал худощавый. — Меня зовут Николс. Сэр, предлагаю вам поговорить со мной. Думаю, мы можем оказаться полезными друг для друга.